Ше-Кентаро молчал. С теорией Слизня, наверное, можно было поспорить, но почему-то не хотелось.
– Остается только выяснить, кем прикидывается наш убийца, – закончил барыга.
– Наш? – удивленно вскинул бровь Ше-Кентаро.
– Ну, раз уж мы взялись за расследование этих странных убийств…
– Ма-ше тахонас! – не дослушав, всплеснул руками Ше-Кентаро. – Какое еще расследование?
– Тебе разве не хочется поймать убийцу? – спросил с невозмутимым видом Слизень.
Таким же тоном можно было задать вопрос: ты разве не любишь свою жену?
– Хочется! – кивнул размашисто Ше-Кентаро. – Точно так же, как хотят этого и все остальные жители Ду-Морка!
– За всех не говори, – поднял предостерегающе палец барыга.
– Ладно, – не стал спорить по пустякам Ону. – Пусть не все, но большинство из тех, кому известно про убийства, хотят, чтобы убийца был пойман. При чем здесь мы с тобой? Убийствами занимается следственный отдел са-турата.
– Са-тураты уже полтора больших цикла этим занимаются, – напомнил Слизень.
– И отлично! – ничуть не смутился Ше-Кентаро. А почему, собственно, он должен чувствовать смущение? – Значит, скоро их работа принесет результат. Именно тот результат, который все мы с нетерпением ожидаем.
Барыга посмотрел на Ону как-то странно – не то удивленно, не то с сожалением.
– Ты на самом деле так считаешь?
– Да какая, к Хоп-Стаху, разница! – Снова взмахнув руками, Ше-Кентаро зацепил пальцами обивку на крыше кабины. – Убийцу должны искать са-тураты, а не ловец с уличным барыгой!
Пауза – с минуту.
– Я с тобой не согласен, – качнул головой Слизень.
– Да ну? – язвительно усмехнулся Ше-Кентаро.
– Определенно нет. – Слизень открыл небольшой ящичек под приборной доской, достал длинную деревянную зубочистку и сунул ее в угол рта. – Са-туратам никогда не поймать нашего хитрюгу по той простой причине, что они квалифицируют его действия как обычную уголовщину. Мы же с тобой уже сейчас подобрались к нему гораздо ближе. Может быть, даже ближе, чем сами считаем.
– Бред.
– Отнюдь. Орудующий в городе маньяк по натуре своей мистик. В действиях его, в тех знаках, что оставляет он на местах преступлений, зашифровано некое послание, разгадав которое можно понять, зачем он это делает, а значит, и где искать убийцу. И, в отличие от са-туратов, мы с тобой воспринимаем этого придурка именно таким, какой он есть. Он хочет нам что-то сказать, и мы пытаемся понять его. Он смеется над нами – мы делаем вид, что нам тоже смешно.
– Он даже не знает о нашем существовании.
– Ну и что?
– Зачем он тебе?
Слизень ответил не сразу. Сначала он языком перекинул зубочистку в другой угол рта и как следует пожевал ее.
– Так просто и не ответишь. У меня такое впечатление, что своими убийствами этот псих бросает вызов лично мне… Почему-то мне казалось, что ты думаешь так же, поэтому я и пригласил тебя… А тут еще этот дождь из дриз… А, Хоп-Стах! – Сжеванная зубочистка полетела в окно. – Мы все здесь не в своем уме! Так что не жди от меня вразумительных объяснений!
Да уж, объяснение было на редкость невразумительным, но, как ни странно, Ше-Кентаро этого оказалось достаточно. Он понял все, что хотел и не мог сказать Слизень. Кстати…
– Как твое настоящее имя?
Никогда прежде барыга не смотрел на Ону так, как сейчас, – с каким-то совершенно новым интересом и одновременно с некоторым недоверием.
– Зачем тебе?
– Ну, раз уж мы вместе… – не закончив фразы, Ше-Кентаро развел руками, полагая, что барыга должен сам понять, что он имеет в виду. Но Слизень молчал. – Не могу же я называть тебя Слизнем! – закончил с раздражением Ону.
– Хази. – Барыга достал новую зубочистку, внимательно посмотрел на ее острый кончик и выбросил в окно.
– Хази, – медленно повторил Ше-Кентаро, будто пробуя имя на вкус. – Так куда мы все-таки едем, Хази?
– Уже приехали.
Слизень повернул руль, и машина съехала с дороги. Их сразу как следует тряхнуло на ухабе. Хази резко вывернул руль в сторону, чтобы не налететь на ствол поваленного дерева. Готовясь к самому худшему, Ше-Кентаро ухватился одной рукой за ручку двери, другой – за край сиденья. Машину еще раз подбросило так, что рессоры жалобно заныли. Сидевший за рулем барыга негромко выругался сквозь зубы и вдавил в пол педаль тормоза. Машина как вкопанная замерла на месте. Два ярких пятна света от фар уперлись в покрытую пятнами ржавчины железную стену. Должно быть, какой-то заброшенный склад или ангар, подумал Ше-Кентаро. Зачем мы сюда приехали? Ону не испугался – просто не ожидал со стороны Слизня никакой подлости, – но испытал серьезное недоумение. Впрочем, вскоре все должно было проясниться – Хази не производил впечатления человека, который не знает, что и зачем делает.
Фары погасли, и в темноте, в тот же миг поглотившей все окружающее пространство, а может быть, и весь мир, стали видны тоненькие полоски и спицы света, пробивающиеся сквозь крошечные отверстия и неплотности в стене ангара, перед которым остановилась машина.
– Что это? – спросил почему-то шепотом Ше-Кентаро.
– Храм, – коротко ответил Хази и включил освещение в салоне.
Машина оказалась в коконе света, за пределами которого ничего не было видно.
Хази повернулся назад, чтобы достать из-за спинки сиденья ручной фонарь.
– Храм? – удивленно повторил Ше-Кентаро.
Ржавая стена, которую в свете фар он успел рассмотреть вполне отчетливо, никак не вязалась с тем, что в представлении Ону должно было означать слово «храм». Даже если отойти от его религиозной подоплеки, пусть будет Храм Музыки, Храм Знаний, Храм Науки, Храм Истины, Храм Правосудия…
– А, вот он! – В руках у Хази загорелся фонарь – большой, с круглой рукояткой, – света он давал ничуть не меньше, чем автомобильная фара. – Ну что, идем?
– Куда? – не понял Ше-Кентаро.
– Как это куда? – Хази указал лучом фонаря вперед, где находилась стена ангара, который он назвал храмом. – Нас ждут.
Барыга открыл дверцу со своей стороны и вышел из машины. Включенный фонарь он оставил на сиденье, а сам первым делом приложил руки к пояснице и распрямил затекшую спину. Крякнув от удовольствия, Слизень вскинул руки вверх и с наслаждением потянулся так, что суставы хрустнули.
– Вот так!
Наклонившись, барыга заглянул в кабину.
– А ты что сидишь? – удивленно воззрился он на Ше-Кентаро.
– Я не выйду из машины, пока ты не объяснишь, куда и зачем мы приехали, – почти торжественно провозгласил – или поклялся? – Ше-Кентаро.
Слизень усмехнулся и взял с сиденья фонарь.
