– Колдер, что ты тут делаешь? – возмутилась она. – Ты же у нас поборник добродетели.
– Заткнись, – сказал он, оборачиваясь.
И Латоя обомлела. Если раньше, несмотря на то что он ей не нравился как мужчина, она все же признавала, что внешность у него весьма эффектная, то сейчас… Он был пугающе, демонически красив. И Латоя не отводила от него глаз, потеряв дар речи.
Он встал и медленно пошел к ней. В его движениях было что-то гипнотическое, лишающее воли. Латое стало страшно, но она не могла даже пошевелиться.
Он остановился рядом. Ее охватило жаром, что исходил от него. То было темное пламя. Оно клубилось и пылало в его глазах: Латоя была вынуждена встретиться с ним взглядом, так как изящные аристократические пальцы кузена обхватили ее подбородок и приподняли лицо.
Колдер усмехнулся, и усмешка эта сводила с ума. Когда же он заговорил, голос его шипел, подобно змеиному, и обволакивал:
– У тебя отвратительный Сок, но Нектар я сейчас пить не могу. А я очень, очень голоден.
С этими словами он выпустил клыки и, приподняв Латою над полом, словно куклу, впился в ее нежную шейку. Она обмякла, даже не вскрикнув.
Сделав несколько глубоких глотков, Колдер отстранился, пробормотав: – Как же все-таки отвратительно – и осторожно перенес Латою на кровать. Затем, проведя рукой, заклинанием стер следы укуса: – Завтра ты и не вспомнишь, Повилика.
Он вышел из ее комнаты, тихонько притворив за собой дверь. Походка его всегда была легкой и упругой, а сейчас он и вовсе несся, едва касаясь пола. Влетев в свои апартаменты, Колдер подошел к комоду и, выдвинув нижний ящик, достал оттуда черные кожаные перчатки и треххвостую крученую плеть. Засунув ее за пояс и натянув перчатки, он подошел к окну, распахнул его и расправил черные, будто охваченные пламенем крылья.
Вдохнул пьянящий запах бури, встал на подоконник и взмыл в полыхающие молниями облака…
…В Хидвиле потом долго рассказывали, что в ту ночь из дома, где жила Кэсси Блейд, девица крайне легкого поведения, до рассвета раздавались душераздирающие крики, которые заставляли соседей сжиматься в суеверном ужасе.
– Говорю вам, она тогда самого Сатану принимала, – шепотом судачили досужие кумушки на деревенском рынке, глядя на седые пряди и исполосованные тонкими шрамами руки девушки. Кэсси же лишь бросала на сплетников испуганные взгляды и поплотнее куталась в плащ… Вскоре она и вовсе съехала неизвестно куда…
Утром дождь перестал, но слякоть была неимоверная. Мифэнви приходилось подбирать юбки, переходя через лужи. Когда темная ткань платья взлетала вверх, пенились кружева и мелькала маленькая ножка в сером чулке и изящном ботинке. В иные времена Колдер упивался бы этим дивным зрелищем, но сегодня он был не в духе, хотя и отметил, что ножка прелестна. Мифэнви поймала его взгляд и густо покраснела.
– Столько луж! – будто в оправдание сказала она, опуская глаза.
Он легко подхватил ее и переставил через очередную:
– Немудрено, дождь лил всю ночь.
– Да, ночь была просто жуткой. Я так и не уснула.
– Принцессы всегда не спят в дождливые ночи.
Она подняла голову и пробежалась взглядом по его лицу:
– Вам тоже пришлось несладко?
Он хмыкнул:
– С чего вы взяли?
– У вас круги под глазами… Что-то случилось?
– Случилось лишь то, – тепло улыбнулся он – ее чуткость грела сердце, – что я отвратительный Смотритель Сада, потому что допустил появление Повилики.
– Вчера вы назвали так Латою. Я тогда не обратила внимания. Что это за растение?
– Cuscuta… Жуткий, надо признать, паразит. Выпивает все соки из растения, разносит болезни.
– Постойте, Колдер! – Она резко затормозила, он врезался в нее и едва не опрокинул, вовремя схватив за талию. Она тут же выпрямилась, покраснев, опустила глаза и произнесла: – Вы же говорили, что Сорняки и Паразиты – это демоны, желающие погубить Эдемский Сад. Но Латоя – она же человек?
Колдер ухмыльнулся:
– Не все, кто выглядит, как люди, таковыми являются. Но в одном вы правы – пока она еще просто человек, не осознающий скрытой в ней силы. Однако очень скоро осознает – Сорняки осознают себя куда быстрее Цветов, – и вот тогда придется худо.
– И что… что с ней будет? – испуганно проговорила Мифэнви.
– Пока она еще не разрослась, ее надо истребить.
– То есть убить? – Мифэнви задохнулась от ужаса. Глаза ее сделались огромными.
– К сожалению, это будет выглядеть как убийство!
Она вздрогнула.
– Но вы не можете убить ее, она всего лишь бедная девушка!
Колдер рассмеялся.
– Отложим-ка мы этот разговор до лучших времен, – сказал он. – Вам еще предстоит столь многое узнать. Вы уже начали читать те свитки, что я вам дал?
Она тряхнула головой, черная с крапинками вуалетка на ее изящной шляпке чуть подпрыгнула.
– Я всю ночь молилась о здоровье отца.
– Простите меня, я и забыл, – помрачнел Колдер.
– Вы не должны извиняться. У вас хватает забот.
Колдер усмехнулся: да уж, сегодня всю ночь он был сильно озабочен.
Они подошли к подъемнику, Колдер помог ей взойти, и Мифэнви тут же зажмурилась и обняла его за талию. До сих пор каждый раз, когда подъемник приходил в движение, она ежилась от страха. В такие моменты она сама прижималась к нему, и Колдер всегда с удовольствием заключал ее в кольцо рук. Он невероятно наслаждался этими краткими мгновениями столь невинной близости. Колдер дернул рычаг, и они рухнули вниз. Мифэнви тихо вскрикнула, еще сильнее прижимаясь к нему. Он радостно ухмыльнулся, крепче обнимая ее.
Ему нравилось слушать, как трепещет ее сердечко. Его маленькая золотая принцесса… Пусть хоть на несколько минут – но его…
Внизу их ждал экипаж – здесь, у подножья скалы, располагался каретный двор Глоум-Хилла, – а также Латоя и Аарон.
– Они едут с нами? – удивилась Мифэнви.
– Ну разумеется, – ответил Колдер, – лучше, когда Сорняки на виду.
Латоя выглядела бледной и даже не съязвила в ответ, хотя, конечно же, прекрасно слышала, что он сказал.
Колдер усадил дам в экипаж, а сам вскочил на коня по кличке Демон, вороного и нетерпеливо бившего копытом. Аарон неуклюже забрался на любезно предоставленную ему спокойную кобылку.
Латоя проследила за стройной фигурой кузена, за его легкими, исполненными силы и уверенности движениями и повернулась к Мифэнви:
– Скажи, Мейв, только без всяких этих твоих святошечных штучек, он тебе нравится как мужчина? Ну, Колдер?
Та вспыхнула и опустила голову.
