Он отлип от стены, подошел к ней сзади, положил руки на талию и сказал:
– Разумеется, а заодно мы продолжим беседу о честности.
Беседа вышла очень горячей и насыщенной.
Казалось, сюда и впрямь съехался весь свет. Во всяком случае, у Джози создавалось впечатление, что она и не покидала Лондон. Она стояла, опершись на выступ одной из ниш, наслаждалась прохладой, которую струил фонтанчик с херувимами, и скучала. Ричард неподалеку разговаривал с каким-то господином, более похожим на взъерошенную моль, определила для себя Джози. Терзаться над дилеммой: бывает ли моль таковой, она, разумеется, не стала. К тому, о чем Ричард разговаривал со своим собеседником, не прислушивалась, и без того знала – это занудно и тоскливо. И когда она была уже в шаге от того, чтобы расплакаться, появился ее спаситель.
Из всей Ричардовой родни Саймон Брандуэн импонировал ей больше всех. Он был галантен, мил, обходителен, приятен внешне и к тому же виконт. А сейчас она тем более была готова броситься ему на шею.
– Ах, кузен Саймон! Сама судьба послала мне вас! – Джози протянула ему свою изящную ручку, затянутую в длинную серебристую перчатку в тон платья.
– Я тоже несказанно рад видеть вас, кузина! – склонился над ее рукой Саймон.
– Ах! Мне стоило бы назначить вас своим чичисбеем
[8]
и потребовать, чтобы вы похитили меня отсюда! – проговорила она громким взволнованным шепотом.
Но тут на ее тонкий стан легла сильная ладонь: Ричард по-хозяйски привлек ее к себе и прожег взглядом Саймона. Тот явно поежился.
– Дорогой Саймон, – тихий голос Ричарда был сейчас полон ярости, – мы с Джози вынуждены извиниться перед тобой, но у нас внезапно появились срочные дела. Поэтому разреши откланяться!
С этими словами он утащил свою прелестную женушку в сторону находившегося рядом зимнего сада.
– Ричард! – зло шикала Джози, осознавая, какими их провожают взглядами. – Вы ведете себя по-дикарски! У меня же синяки будут от вашей хватки!
Когда они скрылись из виду в зарослях олеандров, он обернулся и, схватив ее, страстно прижал к себе:
– Моя! Только моя! – горячечно шептал он между полубезумными поцелуями, которыми осыпал ее шею и плечи. – Не позволю никому из них даже прикоснуться!
Его объятия стали нежнее, но в прикосновениях по-прежнему были истерика и надлом. Джози вновь испугалась. Она обнимала его, ластилась котенком, проводила по волосам вздрагивающими пальчиками…
– Давайте больше не пойдем в зал, – вдруг предложила она.
– Но вечер же в самом разгаре! Я больше не оставлю вас ни на миг! Будем танцевать! – Ричарда ошарашило ее заявление.
Но она упрямо помотала головой.
– Я внезапно поняла, что очень устала с дороги и буквально валюсь с ног! – Она по-детски, чуть хныкнув, протянула к нему руки, и Ричард тотчас же подхватил ее. – Да еще и туфли эти дурацкие жмут, – она уткнулась ему в шею, пряча улыбку.
По необъяснимой для нее причине ей самой становилось спокойнее, когда он возвращался в свое размеренное состояние. Тот, другой Ричард, плачущий глубоко внутри, пугал ее. Рядом с ним было больно.
В эту ночь, изнывая под его страстными, чуть грубоватыми ласками, она шептала:
– Ваша! Только ваша!
Свадебный день прошел для нее, как в угаре. Еще бы, ведь на этом празднике безраздельно царила Мифэнви. А ее, прекрасную Джози, никто не замечал.
К тому же свадьбы угнетали ее. Слишком живо вспоминалась собственная, а это влекло за собой лишь меланхолию и хандру.
Хорошо хоть Ричард был рядом. Сжимал ладошку, подбадривал, иронизировал как всегда. Но в самой глубине его взгляда, за ярко-синими смешинками, Джози замечала боль и вину. И подумала вдруг: а каково ему чувствовать себя самым большим ее разочарованием? И на какой-то миг у нее даже перехватило дыхание от одной только мысли об этом.
Джози попыталась забыться в танцах, но веселье сбежало от нее и возвращаться не собиралось.
И поэтому, когда они вновь оказались в своей комнате и Ричард, упав перед ней на колени, проговорил: – П-позвольте м-мне с-сегодня б-быть н-нежным, – у него дрожали руки, а в глазах застыли осколки, и, столкнувшись с ее молчанием, он добавил почти испуганно: – Т-только о-один р-раз? – она вздохнула и согласилась.
Утро выдалось на диво солнечным, и после завтрака Ричард потащил ее погулять. Сегодня он был особенно счастливым и лучистым. И его искренняя радость согревала ее. Они шли по коридорам дворца, взявшись за руки и непринужденно болтая о пустяках, когда из-за поворота прямо на них вылетела белокурая девушка. И Джози, к ужасу и ярости, узнала в ней свою извечную соперницу – ненавистную Латою Грэнвилл. Но даже не это больше всего взбесило Джози, а то, что эта стерва Латоя, остолбенев и вовсю раскрыв свои голубые глаза, таращилась сейчас на… Ричарда!
Глава 13. И все катится клубок
Северный Уэльс, вольный город Лланруст, 1878 год
Вспышка ослабела, и Мифэнви согнулась пополам, схватившись за грудь. Горло горело, словно она хлебнула кипятку. Перед глазами еще мельтешили разноцветные пятна, и сфокусироваться на чем-то не удавалось. Она опустилась на колени, зажмурилась и с усилием попыталась восстановить дыхание. Наконец марево развеялось, и Мифэнви увидела Колдера…
– Нет… – прошептала она, не в силах отвести взгляда от тела мужа, который словно побывал в гигантской топке. – Нет! – закричала уже громче и надрывнее.
Только не это, только не опять!
На четвереньках она подползала к нему и, прижав его обугленное тело к себе, завыла раненой волчицей…
Она упрямо твердила: нет, нет, нет, и слезы ее, кристально чистые, как вода в лесном роднике, капали на него. И там, где капала слеза, кожа приобретала нормальный цвет… Волна света пробежала по телу Колдера, словно очистив от скверны… Теперь о случившемся напоминала лишь истлевшая в клочья одежда… Наконец густые ресницы дрогнули, и ее муж открыл глаза, улыбнувшись. Его голова покоилась сейчас у нее на коленях, и он смотрел прямо на нее… Такой родной, такой красивый…
– Дурак! – сказала она, крепче обняв его. – Напугал! – и тоже улыбнулась сквозь слезы, будто солнце выглянуло из-за туч.
Он поднес к губам ее узкую, полупрозрачную ладонь и поцеловал в самый центр.
– Слезы Цветка – Живительная Роса. По народному поверью, исцеляет любые раны и даже воскрешает из мертвых. Как ты думаешь, это правда? – он продолжал целовать каждый ее пальчик, а она все так же обнимала и баюкала его.
– Ну что за глупости, – произнесла она, – живая вода, чудесное исцеление, оживление – да кто же в такое поверит!
