– Я это, – отозвался Шура.
– Слушайте, мне это уже надоело, – подал голос Андрей. – Опять нас обыграл этот Емельянов!
– Он нас всех убьет, – гробовым голосом произнес Лобков. – Я его знаю.
– Он хочет нас убить, но это не значит, что сможет, – возразил Шура.
– Выражайтесь яснее! – рубанул заметно нервничающий Лобков.
– Когда он за нами придет, я выйду первым и вырублю его, – пояснил Шура.
– Мы тут связанные, без оружия, а он – вооруженный… Дурацкий план.
– А что предлагаете вы?
– Для начала нам надо развязать друг другу руки.
– Вы так старались, гражданин подполковник, когда вязали нас, что самостоятельно развязаться, скорее всего, не получится, – не без злости заметил Андрей.
– Ну да. Но вы же видели, что он меня принуждал оружием… Вы же понимаете…
– Мы все видели и знаем больше, чем вы думаете, и о вас, и о вашем дружке Емельянове.
Дементий Павлович замолчал, так как понимал, что, если кто и оказался в дурацком положении, то это он. И для Емельянова теперь чужой, и здесь своим не стал.
– Капитан, – обратился он, глядя в темноту, – Станислав, я пока не могу вам всего рассказать, но вы должны знать, что я не сообщник Емельянова, как это вам казалось…
– Если мы отсюда не выберемся, это никакого значения иметь не будет ни для нас, ни для вас тоже, – буркнул Капитан.
– Андрей, я попробую перегрызть веревку на твоих руках, а ты потом развяжешь меня, – подойдя к Примерову, предложил Шура.
– Перегрызть?.. Давай, если сможешь.
Услышав этот негромкий диалог, Петров решил вмешаться:
– Начните с меня.
– В смысле?..
– Перегрызите сначала мою веревку. У меня в кармане есть кусок проволоки. Попробую открыть эту дверь.
– Какая проволока?
– Я ее в гостевом доме Емельянова нашел. Хотел открыть ею дверь в подвал, которая оказалась незапертой, но потом не выкинул.
– Давай, конечно, надо выбираться отсюда. Это ты правильно придумал. К тому же так пить что-то захотелось… Я сейчас с удовольствием чего-нибудь выпил бы…
Запив еще одну рюмочку коньяка крепким ароматным кофе, Емельянов решил не откладывать более экзекуцию и направился в подвал…
Петров, которого освободили от веревки на руках первым, помог избавиться от нее Шуре и, пока тот развязывал остальных, начал шурудить самодельной отмычкой в замочной скважине. Вскоре ему удалось справиться с комбинацией замка, дверь начала открываться, и он с облегчением вздохнул. Даже тот неяркий свет, который проник в «темницу», ударил по глазам пленников. Но и сквозь прищур они неотрывно смотрели на дверной проем, в котором стала прорисовываться… зловещая фигура Емельянова. Его атлетическое телосложение, выпяченная вперед грудь, гордо поднятая голова, все говорило о том, кто здесь является хозяином положения. Сделав надменную гримасу, он с усмешкой произнес:
– Картина называется «Не ждали»!
– Да уж, – не сдержал сожаления Андрей.
– Значит, неймется вам? Не понимаете человеческого отношения? Ну что ж. Журналист – ко мне, остальные остаются на месте – ждать своей участи.
Андрей выдержал небольшую паузу, как бы давая время Шуре выйти вперед и вырубить Емельянова, но тот почему-то медлил. Тогда он встал и, опустив голову, направился к выходу, держа руки за спиной так, как будто они связаны. Емельянов, слегка покачиваясь, свысока смотрел на него. Когда они поравнялись, Андрей поднял на него глаза, и тот хмыкнул:
– Не знаю, насколько жизнь твоя была яркой, но то, что она оказалась короткой, могу предсказать без сомнения…
Емельянов хотел еще что-то съязвить, но не успел, потому что Андрей неожиданно выкинул из-за спины правый кулак и вынудил подполковника резко уклониться в сторону, чтобы в следующую секунду припечатать того левой аккурат между глаз, вложив в удар всю невысказанную доселе злость. Емельяновская голова отлетела назад, увлекая за собой тело, ноги оторвались от земли, бедолага с лету стукнулся о стену и с грохотом свалился на бетонный пол.
– Готов, – бесстрастно прокомментировал произошедшее Лобков.
– Ну что? – заговорил Капитан. – Теперь надо привести Емельянова в чувство и допросить. Миша, нужна запись их разговора в кафе «Пригородное». Ты говорил, что смог договориться с официанткой, которая должна была ее сделать.
– Когда этот очухается, – кивнул через плечо на Емельянова Петров, – пусть признается, куда заныкал наши мобильники. У меня там номерок бывшего десантника есть, жениха этой официантки. Он ее называл Тая. Надо предварительно с ними созвониться, чтоб зря не терять времени.
– Ну да… Так он, говоришь, Тая ее называл? Редкое по нынешним временам имя. А она его?
– Гришей… Между прочим, я ему две с половиной тысячи рублей должен доплатить за информацию. Столько же он с меня содрал в качестве аванса, когда мы договорились насчет записи разговора его подругой…
Закончив смену, Тая вышла во дворик, где ее поджидал молодой широкоплечий красавец Гриша. Вчерашний дембель, отслуживший срочную в десантуре, он еще не успел трудоустроиться, так как хотел «пару месячишек оттянуться после отданного Родине ратного долга». А потому, имея в запасе вагон свободного времени, каждый вечер встречал свою девушку после работы.
– Тая! – помахал он и направился к ней навстречу, но тут его неожиданно окликнули:
– Извините, можно с вами поговорить?
Гриша недружелюбно оглянулся на незнакомого парня, подошедшего к нему, и расправил плечи:
– По поводу…
– Я из полиции, – показал тот свое удостоверение.
– А что случилось?
– Дело в том, что наша опергруппа ведет двух фигурантов уголовного дела. Они обедают в этом кафе по четвергам в одно и то же время, за одним и тем же столом. Надеюсь, вы понимаете, что информация конфиденциальная и разглашению не подлежит?..
– И что с того?
– Этот столик обслуживает ваша девушка. Нам очень нужна ее помощь.
– Какая еще помощь? Хотите, чтобы она их арестовала, что ли? – хмыкнул бывший десантник.
– Нет, конечно. Перед тем как те двое придут, незаметно прилепить снизу столика вот такую штучку. – Он показал «жучок» для прослушки. – А когда они уйдут, так же незаметно снять его и отдать мне. Вот и все.
– А почему бы вам это не сделать самим?
– Чтобы не возникло никаких подозрений, это должен сделать кто-то из работников кафе. Лучше, если это будет официантка, обслуживающая столик. Поправляя скатерть на столе, прилепить эту штуку ей труда не составит. Если сделаю я или кто-нибудь посторонний, это может вызвать лишнее внимание. Я вас, конечно же, заставить не могу, но прошу помочь органам. Вы же в десанте служили?
