– А ты кто такой?.. Пусть этот… журналист позовет ее. Он знает, где она…
– Я? Так ведь она улетела в Париж… и на звонки не отвечает.
– Ни в какой Париж она не улетела. – Емельянов устало прикрыл глаза и, откинув голову назад, казалось, провалился в дремоту.
– Ты видел у него в кармане пистолет? Надо его забрать, – шепнул на ухо Капитану Примеров.
– Да-да, пистолет надо у него отобрать непременно, пока не очухался. А то начнет палить почем зря…
– И еще мобильник у него должен быть. Надо его тоже забрать. Наши-то он задевал куда-то.
– Точно, нам он сейчас нужней, чем ему. Кстати, можно попробовать позвонить Наташе с его телефона. Может, так она ответит на звонок.
– Резонно.
Капитан кивнул, направился к Емельянову, но, наклонившись к нему, вдруг замер в этой позе. При взгляде со стороны могло показаться, что он внимательно рассматривает лицо сидящего на бетонном полу подполковника. Но когда последний неожиданно заговорил, слегка приподняв руку, Андрей увидел уткнувшийся в грудь Капитана пистолет.
– Я еще раз повторяю, что здесь происходит? – прохрипел Емельянов. – Я вас всех перестреляю, как щенков. При попытке к бегству… Первого – тебя, а потом этого журналиста – мордой к стене поставлю, чтоб не мельтешил больше…
Договорить, однако, он не успел, так как Примеров, воспользовавшись тем, что двое были заняты друг другом, размахнулся ногой, чтобы выбить пистолет из руки угрожавшего, но немного не попал. Его ступня просвистела в воздухе и, не встретив сопротивления, взлетела вверх мимо цели. Андрей едва не опрокинулся на спину. К счастью для себя, Капитан в этот миг не растерялся и, схватив руку Емельянова, выкрутил ее в сторону с такой силой, что тот взвыл от боли и разжал пальцы.
– Может, запрем его здесь и поднимемся к ребятам? – предложил Андрей. – Все равно толку с него пока никакого.
Капитан, держа на мушке Емельянова, не оборачиваясь, ответил:
– Забери телефон и ключ от двери и пошли наверх.
– Да. Пусть побудет один. Думаю, это ему полезно.
– Неужели вы не понимаете всю бесполезность ваших действий? Не будьте дилетантами, в конце концов, вызовите ко мне капитана, мне надо поговорить с ним. – Прокрутив в голове варианты, Лобков вдруг решил поменять тактику и перейти из обороны в наступление. – Мы понапрасну теряем драгоценное время, которое, кстати, играет против вас.
Петров никак не отреагировал на эти слова. Он положил на маленький ломтик хлеба по две дольки копченой колбасы и сыра, которые старательно нарезал Шура, отправил бутерброд в рот и стал аппетитно жевать.
– Не делайте вид, что не слышите меня! – начал выходить из себя Лобков.
– Дементий Павлович, не надо так нервничать. Вы прекрасно понимаете, почему вы в наручниках и почему я в настоящий момент не могу их с вас снять, – дожевав, сказал Миша.
– Ну-ну, и почему же?
– Потому что вы вместе со своим другом и подельником Емельяновым представляете повышенную социальную опасность. Во всяком случае, ваши совместные действия угрожают безопасности окружающих.
– Что за чушь вы несете?!
– Это не чушь. Вы намеревались нас убить, подстроив автомобильную аварию с полетом в пропасть, а также…
– Ну уж нет! – перебил Мишу Лобков. – Не знаю, в чьи планы это входило, но я здесь ни при чем. А вообще скажу вам следующее – это всего лишь ваши домыслы и нездоровые фантазии, попытка как-то выкрутиться из криминальной истории, в которую вы все вляпались по уши. Так что вам не удастся опорочить меня, у вас нет никаких доказательств. Что, кстати говоря, вполне естественно.
– Ну-ну. Приберегите свое красноречие для следователей. Вам ведь в скором времени предстоит отвечать на их непростые вопросы, как, например: «Из каких побуждений вы пытались посадить не совершавшего никакого преступления человека по надуманному обвинению в убийстве?»
– Какого еще человека?
– А вот его, – указал на появившегося в дверях Примерова Петров. – Или это не вы отстранили от следствия капитана Капитана только лишь за то, что он не стал идти у вас на поводу и подтасовывать факты?
При этих словах Лобков перевел взгляд с Андрея на вошедшего следом капитана Капитана.
– Это как прикажете понимать, как иллюстрацию к сказанному, как психологическое давление?.. Они что, специально за дверью ждали?
– То, что они вошли как раз в этот момент, всего лишь простое совпадение. Но лично вы можете считать это знамением, и достаточно дурным для вас знамением.
– Дешевый трюк.
– Расценивайте, как вам будет угодно.
– Я вообще отказываюсь говорить в таком случае. А вы еще ответите по всей строгости закона за незаконное содержание под стражей представителя власти. Заметьте, я нахожусь, между прочим, при исполнении служебных обязанностей! Я должностное лицо, между прочим. И это так просто никому не пройдет!.. Ох, сколько статей Уголовного кодекса буквально плачут по вам, вы даже не представляете! Прямо скажу, не завидую!
– Слишком много слов для отказавшегося говорить человека, – усмехнулся Петров. – Ладно, пока мы добудем доказательства вашей вины, вы можете отдохнуть немного в одной из комнат вашего друга Емельянова. К нему-то вы приехали по своей воле? Или он вас к этому принудил?.. Ну да, конечно же, принудил. Ведь по принуждению, не иначе, вы, распив с ним бутылку коньяка, чуть не отправили нас на тот свет, и, заметьте, все – «при исполнении служебных обязанностей». Вас даже стоит пожалеть как пострадавшего, а потом еще и наградить медалькой… Надеюсь, я не слишком резок в выражениях? Нет? Ну тогда, от греха подальше, я замолкаю, граждане присяжные! Можете утереть слезы! – театрально завершил свою речь Миша и сделал себе третий бутерброд.
– Комедиант! – зло фыркнув, отвернулся от него Лобков.
Но тут к нему подошел Капитан.
– Дементий Павлович, – серьезным тоном начал он, – я намерен побеседовать с вами и записать наш разговор на диктофон.
– Станислав, ты-то хоть не ломай комедию. Кто тебя уполномочил допрашивать своего начальника? Кто?!. Короче, чтобы не усугублять и без того плачевное положение, советую немедленно расстегнуть на мне наручники и сдаться…
– Кому? – с наигранным испугом спросил Андрей.
– Что – кому? – переспросил Лобков, который, разозлившись не на шутку, начинал уже терять контроль над собой.
– Я спрашиваю, после того как мы, предположим, расстегнем вам наручники, кому прикажете сдаваться? Нам – вам? Или вам – нам? Если вам – нам, то вы нас и в наручниках устраиваете. А если нам – вам, то, извините, такой вариант не входит в наши планы. По-моему, в ваших словах кроется какой-то подвох?..
– Молодой человек, вам не журналистом, а клоуном в цирке надо было зарабатывать на хлеб, на пару вон с этим, – кивнул в сторону Петрова Лобков. – На вас народ валом бы валил потешаться за деньги.
