Я сомневаюсь, что кто-нибудь поверит написанному ниже, и моя карьера в «Неоновом круге» имела мало общего с хорошей журналистикой, но здесь я постараюсь: каждый подкрепленный фактами эпизод будет подводить к следующему. От начала через середину к концовке.
Во всяком случае, к концовке на текущий момент.
Хорошая журналистика всегда начинается с пяти слов, и в английском языке все они на букву W: кто, что, когда, где и – если удастся выяснить – почему. В моем случае «почему» – крепкий орешек.
А вот с «кто» проблем не возникает: ваш не слишком бесстрашный рассказчик Майкл Андерсон. Мне было двадцать семь, когда это случилось. Я окончил УРА с дипломом бакалавра гуманитарных наук в области журналистики. Два года после окончания учебы я жил с родителями в Бруклине и работал в одной из бесплатных газетенок, какие раздают в супермаркетах: переписывал новостные статьи, которыми разбавляли бескрайнее море рекламных объявлений и купонов. Разумеется, я рассылал резюме (одно название, а не резюме), но ни одна газета Нью-Йорка, Коннектикута или Нью-Джерси не проявила ко мне интереса. Ни родителей, ни меня это особо не удивляло, и не потому, что я плохо учился (на самом деле очень даже ничего) или качество моего портфолио оставляло желать лучшего (в основном статьи из студенческой газеты УРА «Хорошая пятицентовая сигара»
[49]
; некоторые даже были отмечены премиями). Просто газеты никого не нанимали. Совсем наоборот.
(Если бы профессор Хиггинс увидел все эти скобки, он бы меня убил.)
Родители убеждали меня – мягко, ненавязчиво – начать поиски работы в другой сфере. «Смежной, – дипломатично предлагал отец. – Скажем, в рекламе».
«Реклама – не новости, – отвечал я. – Реклама – антипод новостей». Но мысль его я понял: он представлял себе сорокалетнего меня, открывающего глубокой ночью родительский холодильник, чтобы чем-нибудь перекусить. Супероболтус.
С неохотой я принялся за составление списка рекламных агентств, которые могли бы взять молодого копирайтера, владеющего словом, но без опыта работы. А потом одним вечером – наутро я намеревался разослать резюме агентствам по списку – мне в голову пришла эта дурацкая идея. Иногда – часто – я лежу ночами без сна, гадая, как бы сложилась моя жизнь, если бы меня не осенило.
В те дни «Неоновый круг» входил в число моих любимых сайтов. Если вы – ценитель сарказма и злорадства, то наверняка его знаете: та же «Зона»
[50]
, только авторы на порядок лучше. Пишет по большей части про местных знаменитостей, с редкими вылазками в зловонные глубины политики Нью-Йорка и Нью-Джерси. Если бы мне пришлось охарактеризовать их взгляд на мир, я бы показал фотоснимок, который появился на сайте примерно через шесть месяцев после того, как меня взяли на работу. На снимке был Род Питерсон (в «Круге» его именовали не иначе как «Барри Манилоу своего поколения») у ночного клуба «Паша». Подруга Питерсона, согнувшись пополам, блевала в ливневую канаву. Сам же Питерсон с глуповатой ухмылкой шарил под юбкой девушки. Надпись под фотографией гласила: «РОД ПИТЕРСОН, БАРРИ МАНИЛОУ СВОЕГО ПОКОЛЕНИЯ, ИССЛЕДУЕТ НЬЮ-ЙОРКСКИЙ НИЖНИЙ ИСТ-САЙД».
«Круг» – в первую очередь интернет-журнал, и одного клика достаточно, чтобы попасть в любой из множества его разделов: «ЗВЕЗДНАЯ АЛЛЕЯ СТЫДА», «ГРЕХОВНЫЕ УТЕХИ», «ЛУЧШЕ БЫ Я ЭТОГО НЕ ВИДЕЛ», «ХУДШАЯ ТЕЛЕПЕРЕДАЧА НЕДЕЛИ», «КТО ПИШЕТ ЭТО ДЕРЬМО». И так далее, но смысл вы уловили. В тот вечер – на столе лежала стопка резюме, которые я собирался разослать по агентствам, где мне совершенно не хотелось работать – я открыл главную страницу «Неонового круга», чтобы немного развеяться, и обнаружил, что популярный молодой актер Джек Бриггс покинул нас. На фотоснимке недельной давности, полностью соответствующем дурному вкусу «Круга», Бриггс, покачиваясь, выходил из модного кабака в центре города, а вот сама новостная заметка была непривычно четкой и резко контрастировала со стилистикой «Круга». Вот тут меня и озарило. Я быстро порылся в Сети и тут же написал тошнотворный некролог.
Джека Бриггса, прославившегося отвратительной игрой в прошлогодних «Святых роллерах», где он изображал говорящий книжный шкаф, влюбленный в Дженнифер Лоренс, нашли мертвым в номере отеля в окружении некоторых из его любимых порошковых лакомств. Он присоединяется к «Клубу 27», чтобы составить компанию таким известным любителям запрещенных субстанций, как Роберт Джонсон, Джими Хендрикс, Дженис Джоплин, Курт Кобейн и Эми Уайнхаус. Бриггс притащился на актерскую сцену в 2005-м, когда…
Короче, вы поняли. Инфантильно, пренебрежительно, непристойно до безобразия. Возможно, мне следовало сбросить законченный некролог в корзину, потому что жестокостью он даже превосходил привычный сарказм «Неонового круга». Но я просто развлекался (с тех пор у меня не раз возникал вопрос, у скольких людей карьера началась с развлечений), а потому отослал некролог.
Два дня спустя – Сеть ускоряет решительно все – я получил электронное письмо от некой Джеромы Уайтфилд. Они не только собирались опубликовать некролог, но и хотели обсудить дальнейшее сотрудничество по части таких вот мерзопакостей. Дама интересовалась, есть ли у меня возможность подъехать на ланч и все обсудить.
Как выяснилось, с галстуком и приталенным пиджаком я сильно перегнул палку. Редакцию «Круга» заполняли мужчины и женщины, напоминавшие мальчишек и девчонок в футболках с рок-концертов. Две женщины пришли на работу в шортах, один парень ходил в плотницком комбинезоне, воткнув маркер в ирокез. Как выяснилось, он возглавлял спортивный отдел, когда-то опубликовавший запоминающуюся статью под заголовком: «ДЖИНТЫ
[51]
ОПЯТЬ ПРОСРАЛИ В КРАСНОЙ ЗОНЕ». Наверное, не стоило и удивляться. Это была (и есть) журналистика эпохи Интернета, и на каждого человека, сидевшего в тот день в редакции, приходилось пять или шесть внештатников, пишущих дома. За нищенские гонорары, о чем я мог бы и не упоминать.
Я слышал об удивительных временах, оставшихся в туманном, загадочном прошлом Нью-Йорка, когда издатель или редактор приглашал автора на ланч в такие места, как «Времена года», «Цирк» или «Русская чайная». Может, так оно и было, но в тот день я обедал в захламленном кабинете Джеромы Уайтфилд. А состоял мой ланч из сандвича из ближайшей кулинарии и крем-соды «Доктор Браун». По меркам «Круга», Джерома была глубокой старухой (за сорок), и мне с самого начала не понравилась ее резкая настойчивость, но она хотела взять меня на работу, чтобы я каждую неделю писал страничку некрологов, а потому сразу стала для меня богиней. Она даже придумала название для моей рубрики: «О мертвых – дурное».
