– Так сколько?
– Сорок тысяч баксов. – Сок тыщ.
Она рассмеялась.
– Да я заработала столько же, пройдя от скамейки до детской площадки. Я сосчитала, когда мы в первый раз смотрели…
Она не видела, как он ее ударил, и даже не сразу почувствовала. В голове что-то хрустнуло, и все. А затем она оказалась на полу кухни и дышала ртом. Дышать по-другому она не могла. Он сломал ей нос.
– Ах ты, сука! – сказал он и заплакал.
Нора села. Перед глазами все плыло, но постепенно зрение восстановилось. По полу растекалась лужа крови. Нора испытывала шок и боль, ей было стыдно и почему-то весело.
Такого я не ожидала, подумала она.
– Все правильно, свали вину на меня. – Ее голос звучал глухо и насмешливо. – Свали вину на меня, а потом поплачь.
Он наклонил голову, будто не расслышал – или не поверил своим ушам, – затем сжал кулак и размахнулся.
Она подняла лицо со свернутым набок носом. С подбородка капала кровь.
– Давай, – подбодрила она. – Ты способен только на это, да и то получается не очень.
– Со сколькими ты спала с того дня? Признавайся!
– Не спала ни с кем, а трахнула дюжину. – Это была неправда. На самом деле их было всего двое – полицейский и электрик, который как-то заходил, когда Чад ездил в город. – Действуй, Макдуф!
Но он разжал кулак и опустил руку.
– Если бы не ты, с книгой все было бы в порядке. – Чад потряс головой, словно хотел, чтобы она прояснилась. – Не совсем так, но ты понимаешь, о чем я.
– Ты пьян.
– Я с тобой разведусь и напишу новую. Лучше.
– Мечтать не вредно.
– Вот увидишь, – произнес он жалобно, будто маленький мальчик, которому только что досталось от сверстников. – Вот увидишь.
– Ты пьян. Иди проспись.
– Какая же ты сука!
Облегчив душу таким заключением, он медленно побрел в спальню, низко опустив голову. Он даже шел точно так же, как Уинни после инсульта.
Нора поразмышляла, не стоит ли обратиться с носом в пункт неотложной помощи, но слишком устала, чтобы придумать хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение, как так получилось. Будучи опытной медсестрой, она понимала, что там докопаются до правды. Персонал службы экстренной медицинской помощи всегда до нее докапывался.
Она заткнула нос ватой и выпила две таблетки тайленола с кодеином. Затем вышла в сад и занималась прополкой, пока не стемнело. Когда она вернулась в дом, Чад храпел на кровати. Он снял рубашку, но остался в брюках. Она подумала, что он похож на дебила. При этой мысли у нее на глаза навернулись слезы, но она сдержалась.
Он оставил ее и вернулся в Нью-Йорк. Иногда писал ей по электронной почте, и иногда она ему отвечала. Он не просил половины оставшихся денег, что было хорошо. Она бы ему их не отдала. Она заработала эти деньги, а теперь занималась ими, пополняя вклад в банке небольшими порциями и выплачивая ссуду за дом. Он сообщал, что снова подрабатывает заменами, а по выходным пишет книгу. Насчет замен она ему верила, насчет книги – нет. В его письмах ощущались вялость и апатия, что вряд ли совместимо с творчеством. К тому же она всегда считала, что больше одной книги ему не осилить.
Разводом она занималась сама. Все необходимое она выяснила с помощью Интернета. Ему нужно было подписать высланные ею бумаги, что он и сделал. Бумаги с его подписью вернулись без всякой сопроводительной записки.
В один из дней следующего лета – оно выдалось чудесным; она работала на полной ставке в местной больнице, а ее сад утопал в буйной зелени – она копалась в букинистическом магазине и наткнулась на книгу «Основы морали», которую видела в кабинете Уинни. Книга была довольно потертой, и она приобрела ее за два доллара плюс налог.
Она читала ее до конца лета и почти всю осень и прочитала от корки до корки. Книга ее разочаровала. Там не было почти ничего нового.
Посвящается Джиму Спраузу
Перевод В. Антонова
Полагаю, c возрастом большинство людей начинают все чаще задумываться о том, что их ждет по ту сторону, а поскольку мне уже давно за шестьдесят, я тоже об этом думаю. Эта тема затрагивалась в некоторых моих рассказах и как минимум одном романе («Возрождение»). Я не могу сказать рассматривалась, поскольку рассмотрение предполагает, что будут сделаны некие выводы, а ничьим заключениям в данном вопросе мы доверять не можем. Еще никто не посылал из царства смерти видеоролик с мобильного телефона. Понятно, что есть вера (и море книг о том, что «небеса существуют»), но она не нуждается в доказательствах по определению.
По сути, все сводится к двум возможным вариантам. Либо там ЧТО-ТО ЕСТЬ, либо там НИЧЕГО НЕТ. При втором варианте вопрос снимается сам собой, и обсуждать тут нечего. А при первом открывается поистине безграничный простор для фантазии, и хит-парад загробной жизни возглавляют небеса, преисподняя, чистилище и реинкарнация. А может, вы получите то, во что всегда верили. Не исключено, что мозг оснащен некоей встроенной программой, которая запускается, когда все остальное выключается, и мы готовы сесть на этот последний поезд. Для меня рассказы переживших клиническую смерть являются тому подтверждением.
Мне бы хотелось – как мне кажется – иметь возможность прожить жизнь еще раз, будто в фильме с эффектом присутствия, чтобы снова испытать радость от хороших событий вроде женитьбы и нашем решении завести третьего ребенка. Конечно, мне пришлось бы пройти и через неприятные моменты (а их у меня тоже хватало), но разве они стоят того, чтобы отказаться еще раз испытать восторг, охвативший меня при первом настоящем поцелуе, или упустить возможность не нервничать и действительно насладиться свадебной церемонией, которая прошла как в тумане?
Эта история – не о таком повторении, вернее, не совсем о нем, но размышления на эту тему подтолкнули меня к написанию рассказа о загробной жизни одного человека. Жанр фэнтези позволяет говорить о вещах, невозможных в литературе, описывающей реальную жизнь, что делает этот жанр не просто нужным, а жизненно необходимым.
* * *
23 сентября 2012 года Уильям Эндрюс, инвестиционный банкир из «Голдман Сакс», умирает во второй половине дня. Эта кончина не является неожиданной – жена и взрослые дети находятся у его постели. В тот вечер, оставшись наконец в одиночестве после нескончаемого потока соболезнующих родственников и знакомых, Линн Эндрюс звонит своей старинной подруге, продолжающей жить в Милуоки. Ее зовут Салли Фриман, это она познакомила их с Биллом, и кто, если не Салли, заслуживает узнать о последней минуте их тридцатилетнего брака?
– Почти всю неделю из-за лекарств он находился в забытьи, но в конце пришел в сознание. Он открыл глаза и увидел меня. И улыбнулся. Я взяла его за руку, и он слегка ее сжал. Я наклонилась и поцеловала его в щеку. А когда выпрямилась, он уже отошел. – Она ждала возможности поделиться этим несколько часов, и теперь, когда все рассказала, расплакалась.
