– Печальная картина, – заметил Робби после десятой попытки. Дон Оллман с ним согласился.
– Почему? – удивился Уэсли. – Они же столько выигрывают.
– А значит, нет никакого проклятия
[18]
, – сказал Дон. – И это скучно.
– Какого такого проклятия? – заинтересовался Уэсли.
Дон открыл было рот, чтобы объяснить, но, вздохнув, передумал.
– Забудь, – сказал он. – Слишком долго объяснять, и ты все равно не поймешь.
– Но есть и плюсы, – сказал Робби. – «Бомбовозы» всегда держатся наверху, так что дело не только в везении.
– Да, – мрачно подтвердил Дон. – Проклятые «Нью-Йорк янкиз». Военно-промышленный комплекс спортивного мира.
– Прошу прощения, есть претенденты на последний кусок?
Дон и Уэс отказались. Робби взял пиццу и предложил:
– Давайте проверим еще один. Ур четыре миллиона сто двадцать одна тысяча девятьсот восемьдесят девятый. Это мой день рождения. Наверняка там что-то хорошее.
Но он ошибся. Когда Уэсли выбрал Ур и ввел 20 января 1973 года – не совсем случайную дату, – вместо надписи «НАСЛАЖДАЙТЕСЬ ЧТЕНИЕМ ПО СВОЕМУ ВЫБОРУ» появилась другая: «В ЭТОМ УРЕ ПОСЛЕ 19 НОЯБРЯ 1962 ГОДА «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС» ОТСУТСТВУЕТ».
– Бог мой! – Уэсли зажал ладонью рот. – Господи Боже!
– Что? – спросил Робби. – В чем дело?
– Мне кажется, я знаю, – отозвался Дон и потянулся к розовому ридеру. Уэсли почувствовал, как от лица отхлынула кровь, а внутри все сжалось, и накрыл рукой руку Дона.
– Не надо, – сказал он. – Мне кажется, я этого не вынесу.
– Не вынесете чего? – почти крикнул Робби.
– Вы что, не проходили Кубинский ракетный кризис на уроках истории двадцатого века? – спросил Дон. – Или еще не дошли до него?
– Какой ракетный кризис? В этом был замешан Кастро?
Дон смотрел на Уэсли.
– Мне тоже не хочется смотреть, – признался он, – но я не смогу заснуть, пока не узнаю наверняка.
– Ладно, – сдался Уэсли и подумал, причем уже не в первый раз, что истинным проклятием рода человеческого являлся вовсе не гнев, а любопытство. – Только давай сам. У меня руки трясутся.
Дон ввел дату «19 НОЯБРЯ 1962 ГОДА». «Киндл» пожелал ему насладиться чтением, но никакой радости оно ему не доставило. Как и остальным. На первой странице застыли огромные заголовки:
ЧИСЛО ЖЕРТВ В НЬЮ-ЙОРКЕ ПРЕВЫШАЕТ 6 МИЛЛИОНОВ
МАНХЭТТЕН ПОРАЖЕН РАДИАЦИЕЙ
ПО СООБЩЕНИЯМ, РОССИЯ СТЕРТА С ЛИЦА ЗЕМЛИ
ЕВРОПА И АЗИЯ НЕСУТ «НЕИСЧИСЛИМЫЕ ПОТЕРИ»
КИТАЙ ЗАПУСКАЕТ 40 МБР
– Выключите, – едва слышно попросил Робби. – Как там в песне? Я больше не хочу этого видеть.
– С другой стороны, – сказал Дон неуверенно, – судя по всему, в остальных Урах, включая наш, этого удалось избежать.
– Робби прав, – произнес Уэсли. Он выяснил, что в последнем номере «Нью-Йорк таймс» Ура-4121989 было всего три страницы. И в каждой статье говорилось о смерти. – Выключи эту штуку. Глаза б мои на нее не смотрели.
– Теперь уже поздно, – заметил Робби. И как он оказался прав!
Они вместе спустились вниз и стояли на тротуаре возле дома Уэсли. Мэйн-стрит почти обезлюдела. Усиливавшийся ветер завывал в подворотнях и гонял сухую листву по асфальту. Три подвыпивших студента брели, пошатываясь, в сторону жилых кварталов, горланя нечто вроде «Paradise City».
– Я не могу тебе советовать, это твой гаджет, но будь он моим, я бы точно от него избавился, – сказал Дон. – Он не даст тебе жизни.
Уэсли хотел ответить, что уже размышлял об этом, но передумал.
– Поговорим завтра.
– Завтра не выйдет, – предупредил Дон. – Я везу жену с детьми во Франкфорт для чудесного трехдневного уик-энда у ее родителей. На занятиях меня подменит Сьюзи Монтанаро. И после сегодняшнего маленького семинара я буду рад убраться подальше. Робби? Тебя подвезти?
– Спасибо, не надо. Мы с приятелями снимаем квартиру в двух кварталах отсюда. Над «Сьюзан и Нэн».
– Там же наверняка шумно? – удивился Уэсли. Это кафе открывалось в шесть утра и работало без выходных.
– Обычно мне это не мешает, – ухмыльнулся Робби. – И там дешевая аренда.
– Ну и отлично. Пока, ребята. – Дон направился к своей машине, потом обернулся. – Перед тем как лечь спать, я поцелую детей. Может, тогда удастся уснуть. Эта последняя история… – Он покачал головой. – Лучше бы я о ней не знал. Не обижайся, Робби, но засунь свой день рождения себе в задницу.
Они смотрели на удаляющиеся задние фонари машины Дона, и Робби задумчиво произнес:
– Мне никогда еще не желали засунуть свой день рождения в задницу.
– Я уверен, что он не имел в виду ничего личного. А насчет «Киндла» он, наверное, прав. Это потрясающая – действительно потрясающая – штука, но в практическом плане совершенно бесполезная.
Робби уставился на него округлившимися глазами:
– Вы называете доступ к тысячам неизвестных произведений великих мастеров бесполезным? Господи, какой же вы после этого преподаватель английского?!
Уэсли не нашелся с ответом. Он знал, что рано или поздно снова возьмется за «Собак Кортланда».
– Кроме того, – продолжил Робби, – она может оказаться и не такой уж бесполезной. Что, если распечатать одну из книг и отправить издателю? Вы не думали об этом? Подать ее под своим именем. И прославиться. Вас станут называть преемником Воннегута, или Рота, или еще кого-нибудь.
Идея была заманчивой, особенно учитывая бесполезные каракули, которые Уэсли носил в портфеле. Однако он покачал головой.
– Это может нарушить Законы Парадокса… в чем бы они ни заключались. А главное, это меня изведет. Я просто не смогу с этим жить. – Он помедлил, не желая выражаться высокомерно, но желая объяснить, что мешало ему так поступить. – Мне будет стыдно.
Робби улыбнулся:
– Вы хороший парень, Уэс.
Они шли в сторону дома Робби. Под ногами шуршали листья, ветер гнал облака, то и дело скрывавшие неполную луну.
– Думаешь?
– Да. И тренер Сильверман тоже так считает.
От неожиданности Уэсли замер на месте.
– А что тебе известно обо мне и тренере Сильверман?
