– Во все новое, – отозвался он. – Кроме перчатки. Надо оставить старую перчатку Билли. Мы с малышом Билли много чего повидали.
– Ну и хорошо.
И мы прошли на стадион, который в те дни спортивные журналисты называли «Старым болотом».
Я засомневался, давать ли ему номер 19, который принадлежал бедняге Фарадею, но форма сидела на Билли как влитая, так что я решился. Пока он одевался, я спросил:
– Ты не устал? Наверное, гнал почти без остановки. Разве тебе не выслали денег, чтобы ты взял билет на самолет?
– Я не устал, – ответил он. – Деньги на самолет, может, и выслали, но я их не видел. Мы могли бы пойти и взглянуть на поле?
Я ответил, что могли бы, и провел его по коридорчику, который вел к скамейке запасных. Он прошел к домашней базе, не пересекая линию фола, одетый в форму Фарадея, и синие цифры 1 и 9 сверкали в лучах утреннего солнца (не было еще и восьми часов, и работники стадиона только начинали свой длинный день).
Жаль, я не могу вам передать, что я чувствовал, когда смотрел, как он шел по полю, мистер Кинг, но слова – это по вашей части, а не по моей. Только и скажу, что со спины он выглядел точь-в-точь как Фарадей. Конечно, он был на десять лет моложе… но возраст-то не определишь со спины, разве что по походке. К тому же он был худощавый, как и Фарадей, а это хорошо для шорт-стопа и игрока второй базы, но не для кетчера. Кетчер должен быть плотным и крепким, как гидрант. Таким был Джонни Гудкайнд. Глядя на этого парня, я думал о том, что ему не избежать переломов ребер и разрывов сухожилий.
Однако скроен он был покрепче Фарадея: и таз пошире, и бедра помощнее. Сверху он был тощий, но, глядя на него сзади, я, помнится, подумал, что он выглядит именно тем, кем, скорее всего, и является: сельским пареньком из Айовы, приехавшим поглазеть на красоты Ньюарка.
Он подошел к базе и обернулся, чтобы взглянуть на центр поля. Волосы у него были светлые, как и подобает сельскому парню, и прядь упала ему на лоб. Он отбросил ее и просто стоял, словно впитывал все, что видел: безмолвные пустые трибуны, где днем рассядутся пятьдесят тысяч зрителей; развешанные на ограждениях флаги, развевавшиеся на свежем утреннем ветерке; свежевыкрашенные в синий цвет вешки на ограничительной линии; только что приступивших к работе поливальщиков. Я всегда восхищался этим зрелищем и мог себе представить, что думает этот паренек, который всего-то неделю назад доил коров и ждал, когда в середине мая начнет играть местная команда.
Я подумал: Малыш наконец-то врубился в происходящее. Когда он посмотрит в мою сторону, я увижу в его глазах панический страх. Может, придется связать его в раздевалке, чтобы он не запрыгнул в свою древнюю развалюху и не умчался назад к черту на кулички.
Но когда он посмотрел на меня, в его взгляде не было ни паники, ни страха. Ни даже волнения, которое, уж я-то знаю, чувствует каждый игрок в день открытия сезона. Нет, он выглядел совершенно спокойным, стоя у базы в своих «Левайсах» и легкой поплиновой курточке.
– Да, – произнес он тоном человека, окончательно убедившегося в том, в чем был уверен с самого начала. – Здесь Билли сможет отбивать.
– Вот и хорошо, – ответил я ему. Я просто не нашелся, что еще сказать.
– Вот и хорошо, – отозвался он. А потом, клянусь вам, спросил: – Как вы думаете, может, надо помочь поливальщикам?
Я засмеялся. Было в нем что-то странное, сумасшедшинка какая-то, заставлявшаяся людей нервничать… но она же и притягивала их к нему. Какая-то непосредственность. Что-то такое, отчего он вызывал симпатию, несмотря на ощущение, что он вроде как витает в облаках. Джо Дипунно сразу просек, что у него не все в порядке с головой. Кое-кто из игроков тоже это уловил, но он все равно им понравился. Сам не знаю, как это выразить: вроде ты говоришь, а к тебе возвращается звук твоего голоса. Будто эхо в пещере.
– Билли, – сказал я ему, – подготовка поля – не твоя работа. Твоя работа сегодня – надеть амуницию и брать мячи Дэнни Дузена.
– Дэнни Ду, – отозвался он.
– Именно его. Двадцать шесть побед в прошлом году, шел на получение приза Сая Янга, но сорвалось. Все потому, что его не любят журналисты. Он до сих пор бесится. И запомни: если он тряхнет головой, даже не думай снова подавать ему тот же сигнал. Если, конечно, не хочешь, чтобы тебе после игры надрали задницу. Дэнни Ду осталось четыре игры до двухсот побед, так что он пойдет на все, лишь бы добиться своего.
– Лишь бы добиться своего. – Билли кивнул головой.
– Именно.
– Если он тряхнет головой, махать по-другому.
– Да.
– А он подает чендж-ап
[31]
?
– А собака ссыт на пожарный гидрант? Ду выиграл сто девяносто шесть игр. Такого без чендж-апа не добьешься.
– Без чендж-апа не добьешься, – повторил он. – Понял.
– И не лезь там на рожон в смысле травм. Пока в главной конторе что-то не решат, ты все, что у нас есть.
– Все, что есть, – отозвался он. – Ясно.
– Надеюсь.
К тому времени начали подтягиваться другие игроки, и на меня навалилась тысяча забот. Позже я увидел парнишку в офисе Джерсийца Джо, где он подписывал необходимые документы. Кервин Маккаслин нависал над ним, как стервятник над добычей, показывая, где надо ставить закорючки. Бедный парень, он за последние двое с лишним суток и спал-то, наверное, часов шесть, и вот – подписывается, чтобы пять лет ишачить. Потом я приметил его вместе с Дузеном, они разбирали состав бостонцев. Говорил только Дузен, а парнишка только слушал. Не задал ни одного вопроса, как я понял, и правильно сделал. Если бы парень раскрыл рот, Дузен бы ему башку отгрыз.
Примерно за час до игры я зашел в офис к Джо, чтобы взглянуть на заявочную карточку состава игроков. Он поставил парня восьмым бэттером
[32]
, что меня не удивило. Наверху раздался нестройный гул голосов, и послышался топот ног. На открытие сезона зрители всегда собираются пораньше. От этих звуков у меня привычно заурчало в животе, и я увидел, что Джерсиец Джо тоже волнуется. У него в пепельнице уже лежала куча окурков.
– Не такой уж он здоровый, как я надеялся, – сказал он, постукивая по имени Билли в заявочной карточке. – Дай бог, чтобы его сегодня не снесли.
– А Маккаслин больше никого не нашел?
– Не знаю. Он говорил с женой Хьюби Раттнера, но тот уехал на рыбалку в Зажопинские Выселки, штат Висконсин. Объявится только на следующей неделе.
