– Когда-то я рисовала… в общем, и сейчас… но так, для себя. Хотела запомнить изгибы листьев, смотрю, на одном волосы шевелятся.
– Это поможет? – спросил Сашка.
– Найди попробуй ту голову, с которой камыш выдрал волосы, – сказал Бакшаров, – но, как говорится, на безрыбье и рак рыба.
– Еще говорят: чем черт не шутит, когда бог спит, – дополнил Сашка.
Положив в пакет лист камыша с клочком волос, Слава, глядя на реку, закивал головой:
– А выход на реку идеальный, однако шансы равны минус единице. Но вдруг бог спит? Саня, завтра снова гони по селам. Устрой хоть перепись населения, но добудь сведения. Не может быть, чтобы по этой территории проехал незнакомый человек и его не заметили. Мотоцикл, автомобиль, телега, велик – он же вез лодку. Глухомань глухоманью, но люди-то живут. Ищи.
10. Добрые кошки и злые мышки
Театр вибрировал, словно единая энергосистема под током. Не бывал здесь Сергей со школьной скамьи, ну, что могут показать провинциальные актеры ему, видавшему-перевидавшему? А зал на пару минут занял внимание. Нарядные зрители, с цветами и без, проходили на места, осматривались, кивали знакомым. Мелькали программки в руках, сверкала люстра у потолка, тяжелый бордовый занавес (потертый, кое-где и грубо зашитый) закрывал сцену, застыв в покое. Вот-вот, Сергея изумил покой, умиротворение, несмотря на гул, словно кучка сектантов бубнила одну общую торжественную молитву. Даже облезлая позолота на лепнине казалась торжественно-покойной. Сергей уселся в углу ложи, приготовившись дремать, Ирина с Зосей устроились впереди, лучшее место, ближе к сцене, предоставили Стиву, худому и пожилому шотландцу.
Раньше, чем успел осознать, нервно забилось сердце – по ковровой дорожке центрального прохода в партере шли Вера и Лида, сели в восьмом ряду с краю. Лидочка! У Сергея задергалось веко точь-в-точь как у отца и заходили на скулах желваки. Непревзойденная тварь! Сидит, рот раздвинула до ушей, кивает. Открутить бы ее выкрашенную головку да закинуть подальше.
Дали третий звонок. Перед занавесом осветилась площадка, на сцену вышли артисты и… отцы города в лице Васкова, «матери городской культуры» и пары неизвестных Сергею лиц с неестественно-добрыми улыбками. Начались пространные речи ни о чем, бессмыслица которых сводилась к поздравлениям. Наконец поехал в разные стороны занавес, Сергей перевел глаза на Веру…
Она держала букет хризантем, он помнил: Вера любит их терпкий запах. Надо же, он ходил по городу, проехал за год вдоль и поперек, а с нею ни разу не столкнулся. Зло пошутила Лидуся. Нет, влезла между ними. «Вера умерла», – звучало в ушах. Ну не сволочь? Она должна заплатить. Лидочка боится потерять работу – хорошо, сократить могут и ее. Сергей никогда не делал этого, но теперь подключит связи… Ха! Смешно называть связями желание многочисленных слуг отца услужить заодно и сыну. Да, ее нужно наказать, тогда можно хоть немного смириться с тем, что она устроила. Очнулся он под аплодисменты – закрывался занавес. Антракт.
Ирина с Зосей восхищались, Сергей поддакивал, предложил им навестить буфет и освежить головки шампанским. Он? Нет, не пойдет, не отошел еще от поездки, устал. Дал денег Ирине, дал много, лишь бы отстали. Поискал глазами Веру, она сидела на своем месте, белокурой гадюки рядом с ней не было.
Еще один человек не следил за спектаклем – Бакшаров. Лада проявила колоссальное усердие, доставая билеты. Не достала. Оказывается, аншлаг, что возмутило Славу. На дворе кризисы, а люди по театрам шляются? Сумасшедший народ. Славе позарез нужно в этот долбаный театр! Обратился к Кагалину, тот – к Тулину-папе, уж в «белом-то доме» билетов уйма (бесплатных!). Теперь у Сашки, Лады и Славы лучшие места. Длинное первое действие Бакшаров ерзал, разглядывая публику, в антракте ушел, вернулся с посторонними людьми. Доволен. Оказывается, он сделал удачный обмен.
– Отсюда совсем плохо видно, – расстроилась Лада, садясь на новые места аж на балконе.
– Напротив, отсюда отличный вид, – возразил Слава.
– Лад, не спорь с ним. Как-нибудь сходим сюда без него, – пообещал Сашка, которому в театре понравилось, он тоже был не в восторге от обмена.
Слава занялся наблюдением за публикой и сразу напрягся: куда это Сергей? А, сел сзади очень красивой девушки в партере. Она, не поворачиваясь к нему, отвечает. М-да, такие девушки и должны интересовать Сережу. А в ложе у него еще две, не менее красивые. Он снова переключился на публику, в одной из лож заметил напряженную фигуру. Васков. Бедный мужик, нигде расслабиться не может. Куда он смотрит так пристально? Слава провел невидимую линию… На Сергея, что ли? Или на красоту в восьмом ряду?
А это кто в той же ложе? Мрачный. Чеме… Чебе… Короче, гражданин Че, он с воровским видом таращится исподлобья. Да, люди собрались здесь солидные, это не в ментовке публика. О! Этому-то что в театре надо? Лоб узкий, как у орангутанга, шея бычья, волосы зачесаны и собраны в длинный хвостик. Он-то что здесь забыл? Глядит на девушку, с которой разговаривает Сережа… Что ж, губа не дура. Так, Сергей поднялся, видок у него… Обломилось – каждому свое. Третий звонок.
После спектакля Слава ждал на лестнице, ведущей в гардероб, Сашку и Ладу, которые стояли в очереди за плащами, а куртка Славы на нем. Внизу Сергей одевал красоток из ложи. Орангутанг мечется, домой хочет, а без очереди неудобно забрать вещи, не рынок – театр. Да нет, он ищет. Нашел. Говорит с очкариком субтильного вида, рукой машет, доказывает. Ушел. Мимо очкастого проходит гражданин Че, они перекинулись парой слов… Знакомы? А чего ж по-шпионски общались, не разжимая губ? Орангутанг отдал очкастому кожаное пальто, поздоровался с гражданином Че. Все трое знакомы. Сергей уходил! Слава поискал в толпе юного сыщика…
– Сашка, твоя очередь провожать Ладу…
– Ты обнаглел, шеф, я ее всегда…
– Приказы не обсуждать. У меня дела.
Не попрощавшись с Ладой, он поспешил за Сергеем.
Вера взяла сигарету и ушла на балкон, обрамляющий верхний этаж театра. Свежий воздух показался прохладным после душного помещения буфета, где проходил банкет. На балконе никого не было, а она забыла зажигалку. Поставив локти на каменные перила, Вера всматривалась в темное небо без звезд, вдыхая прохладу октябрьской ночи.
– Не замерзнешь? – услышала за спиной тихий голос Ильи.
Она повернулась к нему, не отрывая локтей от перил, поднесла к губам сигарету в ожидании огня. Щелчок – и в руках Ильи затрепетал огонек. «Пора начинать второй акт моего шоу», – подумала Вера, прикуривая. Она подняла на него глаза, выпрямилась во весь рост, выпрямилась томно, медленно.
– Почему ты здесь? – спросил он, сглатывая ком.
– Петруччо муж моей подруги, я часто здесь бываю. А режиссер спектакля пригласил на банкет. Еще будут вопросы?
– Нет. Мне понятно.
Вопрос был, да спрашивать о Сергее не счел корректным. Второй вопрос о режиссере, крутившемся около Веры, не стоил выеденного яйца, Илья в состоянии его нейтрализовать сам: город не подпишет контракт, и режиссер отправится восвояси.
