Пахнуло коньяком. Вера плохо переносила резкие запахи, токсикоз не проходил. Она села на софе, отодвинувшись от него насколько это возможно и негостеприимно буркнув:
– Ты уже сидишь, к чему спрашивать разрешения?
– Звонил на работу, мне сказали, ты болеешь… Пришел проведать. Как ты?
– Спасибо, нормально.
– Вера, ты и Сергей… Он бросил тебя?
Говорил тихо, в голосе слышались нотки сочувствия, отчего Вера чуть не расплакалась, но она не позволила себе разнюниться при нем.
– Сама ушла.
– Ты правильно поступила. Такого мерзавца поискать надо… Я сниму пиджак, здесь жарко.
Он в самом деле раскраснелся, на лбу выступила испарина. Илья взял ее руку, наклонился, стал целовать пальцы мокрыми губами. Вера высвободилась, вопросительно смотрела на него, мол, что надо?
– Ты, наверное, знаешь, как я к тебе отношусь… – заговорил он тусклым голосом, словно подавился. – Не можешь не знать. Ты могла бы уделить немного внимания такому человеку, как я? Говорю отрыто, потому что я прямой и откровенный человек. Понимаешь? Так вот. Я бы хотел помочь… Хотел…
– Хотел, хотел… Быстрее, прямой и откровенный человек.
– Иронизируешь? Зря. Я ведь давно наблюдал за вами. Знаешь, Вера, ты заслуживаешь гораздо большего, чем может дать Сергей. Он не способен на… ты же понимаешь, о чем я. А со мной ты…
Вера рассмеялась. Из красного Илья превратился в бордового, на его лбу вздулись жилы. Он схватил ее за плечи, придвинул к себе, глаза налились злостью, обдавая запахом спиртного, зашипел:
– Почему ты смеешься?
– Потому что смешно. Я не переходящее знамя. Иди к жене, а я постараюсь забыть твое… И пусти, мне больно!
Но он держал ее мертвой хваткой, не слыша слов, видел лишь глаза, открывающийся красивый рот, белые зубы… Присущий только ей запах кружил голову. Небрежно заколотые волосы свисали прядями, сползая по длинной шее… Под тонким халатиком угадывалось упругое тело… Он всего-то хотел поцеловать ее шею, всего-то. Вера оттолкнула Илью:
– У тебя крыша поехала. Убирайся к черту!
Она откинула плед, спустила ноги на пол, порываясь встать. Ноги… Ноги открылись до самых бедер. По вискам Ильи бил молоток – она посмела унижать его. Его! Он больно сжал ей плечо, не давая встать. Вера стукнула по его руке. Тогда Илья схватил ее, привлек к себе и впился в губы. Вырвавшись, она влепила ему пощечину, громко сказав, вытирая брезгливо рот:
– Вон отсюда!
Илью переклинило. Одной рукой он схватил Веру за горло, через секунду она очутилась на спине, другой рукой рвал старый ситцевый халатик. Она попыталась оттолкнуть его ногой, но вдруг удар по лицу лишил сил. Вера успела крикнуть: «Мама!» и почувствовала, как пальцы Ильи сильнее сжали шею. Стало темнеть в глазах.
– Верочка, что там? – Это была мама, ее перекрыл мужской голос:
– Спокойно, старушка, сами разберутся. А мы посмотрим ящик.
«Черемис», – успела подумать Вера, и сознание начало тонуть в темноте. Последнее, оставшееся в памяти, – увеличившийся звук телевизора, тяжелое дыхание навалившегося Ильи с резким запахом коньяка, его шепот, но слов уже не разбирала…
До сих пор ее трясло от одного воспоминания. А тогда она, очнувшись, не сразу поняла, что произошло, откуда взялся Илья. Как будто спала, но почему так тяжело просыпаться? А Илья панически шептал:
– Вера… Вера, прости меня… Я не хотел… Вера…
Лицо его было перекошено страхом… Орал телевизор. Голова болела. Заметила, что рубашка на Илье расстегнута, на ней и пуговиц-то не было… Что за вид? И жутко тошнило.
– Вера, я ухожу. Об этом никто не должен знать… ты понимаешь? Я ушел…
Илья накрыл ее пледом и выбежал.
– Пойдем, – раздался его голос уже из смежной комнаты.
– В коридоре никого нет, – сказал кто-то еще. – Мамаша, не надо делать глупостей. Мамаша, нас здесь не было? Вот и хорошо.
Вера все-таки села, пыталась запахнуть халат, но что это? Вместо халата обрывки… Хотела приложить ладонь ко лбу и тут увидела крест, запутавшийся цепочкой между пальцами… Крест Ильи… Вера смотрела на крест – на обрывки халата… Дошло, что тут было. Горечь, обида, бессилие что-либо изменить подкатили к горлу и невыносимо душили – гораздо сильнее, чем душил Илья.
В соседней комнате что-то тяжело ухнуло. Вера вбежала к маме, та лежала на полу, видимо, пробовала встать. Вера кинулась поднимать мать… Тяжело. И тошнило. Еще немного… Еще чуть-чуть… Какая тяжелая… и беспомощная. Ну, еще поднатужиться… Удалось-таки усадить. Мать глядела на Веру с ужасом, силилась что-то сказать… у нее ничего не получалось, она лишь мычала.
Дрожащими руками Вера вливала лекарство в рот матери, но все выливалось назад, текло по подбородку. Накинув другой халат, она бросилась за помощью к соседям… Никого. Впрочем, день ведь…
Муха… Назойливая муха ползала по ногам… Вера отгоняла ее. Откуда в конце ноября мухи?.. Она думала: что же делать? И куда смотрит мама? На ноги. Увидела муху? Вера провела ладонью по ногам… Липко. Что это? Обдало горячей волной. Кровь… Кровотечение… Тошнота… Закружилась голова.
Собрав последние силы, Вера набрала номер… Только бы не упасть…
– Скорее приезжай, – быстро проговорила, услышав Лиду.
– Вера, ты? Что случилось?
– Я… кажется… умираю…
Положить трубку на стол не хватило сил, она просто выпустила ее из рук и поняла, что сама падает, но уже ничего не смогла сделать.
Время лечит? Черта с два! Боль все та же, меряется лишь прошлым временем, на самом деле прошлое в ней. Оно не просто застряло в памяти, а сидит в каждой клеточке, питаясь надеждой на возмездие, выедая изнутри душу и вырастая из боли в холодного, расчетливого монстра, способного не останавливаться ни перед чем. Прошлое отравило настоящее.
Послышался шорох, Вера переключила внимание на темноту за окном. Дверь дома тети Паши приоткрылась со скрипом, а во дворике раздались громкие шорохи, удар об забор, и все затихло.
– Вер, чи ты не спишь?
– Не сплю, теть Паша.
– Та мне почуялось, лазит тут хтось.
– Кошка или собака.
– Ну, ладно. А то я перепугалася. Закройсь, Вера, а то мало ли…
И снова тишина. Холодно. Вера закрыла окно, быстро разделась и нырнула под одеяло. Держа в руках крест Ильи, она сказала вслух:
– И ты, Илюша, думаешь, я простила? Ты полный идиот.
11. Зацепки из нулей
– В нашем королевстве шпионские страсти-мордасти.
Бакшаров высыпал из коробки шахматные фигуры, расставлял их на столе – когда персонажей много, нужны наглядные пособия. Рассуждал вслух – так лучше сам себя слышит:
