– Как странно. Что с ним случилось?
– Он побежал, – ответила Милен, поежилась и обернулась, словно прислушиваясь.
– Лешие?
– Скорее всего.
– А почему вы их так зовете? – задала Лера давно интересовавший ее вопрос.
– Так говорят несколько русских в нашей деревне. Ты из России, и я тоже тебе так сказала, чтобы было проще. Думала, поймешь. Это из старых сказок. На нашем языке их называют поккерами.
– Поккеры? – повторила незнакомое слово Лера.
– Да. Мы долго наблюдали за существами в лесах. Так и прижилось. Поккер в древних сказаниях – лесной дух, пугающий людей или заставляющий их вслепую блуждать по чаще.
– И убивающий их, – добавила Лера, пытаясь вспомнить что-то из тех немногих сказок, которые ей когда-то перед сном рассказывал дед. Кажется, о леших и уж тем более каких-то поккерах там ничего не говорилось. Вот что-что, а не стал бы Ерофеич рассказывать ей страшилки на ночь. Их и без того в жизни хватало.
– Убивающий или принимающий жертву, – согласилась Милен. – Иногда ему приписываются многие лесные звуки, особенно вызываемые ветром.
– Галлюцинации?
– Сложно сказать. Скорее слуховой обман. Могу сказать одно: днем кроме шума листвы и треска веток под ногами тут вряд ли что-то еще можно услышать.
– Ясно…
– Ну, идем дальше?
Через некоторое время девушки остановились на краю неглубокого оврага. В этом месте цепочка следов обрывалась.
– Куда теперь? – удивленно спросила Лера.
– Не знаю, – сжимая поводья Ромашки, Милен всматривалась во что-то на дне ямы. – Обратных следов нет. Давай спустимся.
Привязав лошадку к дереву, подруги осторожно сошли вниз по склону. Очутившись на дне оврага, они снова огляделись. Здесь почва была черной, напитанной влагой, с редкими побегами вереска, ржавыми клочьями торчавшими тут и там. Чуть поодаль тоненькой змейкой журчал ручеек.
– Вот тут он упал, – Милен кивнула на широкую вмятину на земле с явными контурами человеческих рук.
– И пополз, – проследив взглядом направление, Лера указала дальше.
В нескольких метрах от них лежал отсыревший факел. Подойдя к нему – подошвы с хлюпаньем увязали в размытой грязи, – девушки замерли.
– Смотри, – тихо проговорила Милен. – Здесь они настигли Линя.
Земля в радиусе трех метров была покрыта множеством несвежих следов, замыкавших догоревшую палку в круг. Все отпечатки были глубокими, незнакомой формы и лишь отдаленно напоминали гипертрофированную человеческую ступню, только с меньшим количеством пальцев.
Выбрав один, Милен осторожно поставила свой ботинок в его центр, где за прошедшее время уже успела скопиться вода. Десять сантиметров разницы…
– Я никогда не видела ничего подобного. Даже в сырую погоду, как сейчас. Ни следов, ни каких-либо других признаков того, что в лесу кто-то есть. А ты?
– Только глаза, – ответила Лера. – И тени. Но они ко мне не приближались.
– Что же они такое на самом деле?..
– Дикари? – Лера вспомнила виденных ею обитателей Африканского побережья.
– Кто это?
– Дикие люди, – объяснила девушка. – Те, кто живут в лесах.
– Не думаю, что лешие – люди. Мы никогда не видели здесь чужаков.
– Если его окружили, то как ему удалось выбраться? – задумчиво проговорила Лера. – Почему на него не напали, когда огонь погас? Ведь старейшины ему ничего не оставили. Не дали никакого оружия.
– Постой, – Милен нахмурилась, что-то вспоминая. – Тогда, когда он на меня набросился, на лодке, он что-то говорил.
– Что именно? – насторожилась Лера.
– Я не поняла. Сначала подумала, что Линь просто хочет отомстить мне за смерть Дана. Но его взгляд… нечеловеческий какой-то. И повторяющийся шепот. Эти звуки однажды я слышала здесь, в лесу, когда случайно задержалась после охоты, – Милен посмотрела на подругу. – Звуки леса.
– Я не понимаю.
– Тот человек, – Милен прикусила губу и решительно продолжила: – человек, который выбрался из тоннеля, помнишь, я про него рассказывала? Который сошел с ума? Он тоже все время что-то шептал. Но никто до самой его смерти так и не смог понять, что именно он говорил.
– И что это означает?
– А вдруг, иногда отпуская изгнанников, лешие хотят нам что-то сказать? – неожиданно предположила Милен. – Передать какое-то послание?
– Да ладно, – растерянно помотала головой Лера. – Ты же говорила, это был единичный случай. Никто больше не вышел из леса живым.
– Верно… Не знаю. Но Линю и тому сумасшедшему почему-то дали спастись.
– Зачем?
– Может, хотят, чтобы мы больше сюда не совались? – Милен оглядела шумящие вокруг них деревья. – Хотят дать понять, что это их территория. Они ведь сами никогда не нарушают границ. Я раньше об этом никогда не думала.
Девушки некоторое время молчали, вслушиваясь в окружающую их природу. Но она не торопилась открывать им свои секреты. Из глубины чащи, проглатывая загадочные следы, в овражек стал неторопливо наползать стелющийся по сырому вереску туман.
– Если ты права, – наконец вполголоса заговорила Лера, – это означает, что у них есть разум… Значит, они не звери?
– Что-то большее, – ответила Милен и твердо добавила: – Теперь я точно уверена: они хотят нам что-то сказать.
– Интересно, что именно.
– Не узнаем. Пока не научимся слушать, – подумав, заключила датчанка.
В этот момент до оврага долетел отзывающийся эхом далекий колокольный звон. Вторя ему, негромко заржала Ромашка.
– Что-то случилось? – встревожилась Лера.
– Это из деревни, – успокаивающе отмахнулась Милен. – Зовут к общему ужину. Сегодня старейшины провожают вас, так что нам пора возвращаться.
– А как же следы?
– Мы и так уже достаточно видели. Больше лес ничего не покажет. Пошли.
Выбравшись из оврага, девушки отвязали Ромашку и двинулись в обратный путь. По дороге молчали, каждая обдумывая что-то свое. Когда они добрались до частокола, огораживающего деревню, уже стемнело, и поселение «Братства пара» осветили огни.
Сидя вместе со всеми в амбаре для общих собраний, Лера вполуха послушала предваряющую трапезу длинную вступительную речь Турнотура, говорившего о том, что завтра их ожидает отплытие, и перечисление событий, сопутствовавших их прибытию, и, дождавшись ее окончания, начала ужинать вместе со всеми. Видя задумчивое состояние Леры, Мигель решил не трогать ее и повременить, пока она сама с ним не поделится.
А девушка, неторопливо жуя мясо гринды, все еще внутренне оставалась в лесу.
