Дым, черным столбом поднимавшийся в белое небо, увидели сразу.
На подходе к «Мейтри» сначала сбавили ход, а потом и вовсе остановились.
– Пожар? – пробормотал Александр, сдвинул очки на лоб, поднес к глазам бинокль и оглядел корпуса станции, над одним из которых клубился в неподвижном воздухе дым.
– Коротнуло, мало ли что, – предположил капитан.
Выбравшись из саней, люди медленно пошли к базе. Вильсон перетянул винтовку со спины на грудь.
Не дойдя нескольких метров до ближайшего корпуса, дверь в который была приоткрыта, остановились.
– Кровь, – ахнула Людмила, смотря себе под ноги, где, образовав в снежном насте проталину, бурело неровное пятно.
Все невольно потянулись за оружием.
От пятна к приоткрытой двери тянулась извивающаяся, припорошенная снегом цепочка следов.
Не человеческих. Словно здесь прошла большая птица.
– Идемте, – тихо скомандовал Александр и первым двинулся вперед.
Вильсон и Людмила последовали за ним.
Следующие несколько часов обследования четко врезались в память трех людей, наведавшихся в превратившуюся в станцию-склеп «Мейтри».
Повсюду были разбросаны изуродованные человеческие тела. Были и несколько туш пингвинов, но не обычных, привычных «черных смокингов», а других, больших и измененных, вероятнее всего, радиацией. Тут и там. Везде. Сломанные куклы, будто разделанные ножом пьяного мясника.
– Кто мог сотворить такое?.. – натягивая на нос шарф, всхлипнула Людмила.
– Понятия не имею, – прохрипел в ответ Вильсон, крепче сжимая винтовку. Под его подошвами хрустело битое стекло. – И ведь все совсем свежее.
Все указывало на то, что базу атаковали внезапно. Люди были явно застигнуты врасплох. У некоторых в руках было зажато оружие, где-то оно просто валялось на полу. Пистолеты, топоры, ножи… Тела зверски выпотрошены непонятным, уму непостижимым образом.
Но что? Какие силы могли сотворить с обитателями индийской полярной станции такое?
Источник дыма обнаружили быстро. Горела кухня, на плите которой валявшийся тут же мертвый повар так и не успел погасить огонь. Сняв со стены в соседнем помещении огнетушитель, Александр забил пеной не успевшее как следует расползтись пламя.
– Нужно найти радиоузел, – сказал Вильсон, когда с огнем было покончено.
Все снова выбрались на воздух. Запах гари пробивался даже сквозь шарфы. Под ноги смотреть не хотелось, но приходилось, чтобы ненароком не споткнуться о чей-нибудь труп.
– Туда, – указал Вильсон на небольшое одноэтажное здание со спутниковой тарелкой на крыше.
Здесь тел не было, только выбиты стекла, на осколках которых застыла чья-то кровь.
– Нужно связаться с нашими, – Александр прошел через небольшое помещение и, сев на стул, пододвинул к себе микрофон. – Работает!
– Конечно, работает, – сплюнул себе под ноги Вильсон. – Иначе как бы мы получили сигнал. Интересно только знать, кто нам его передал?
В этот момент позади него в одном из шкафчиков для спецодежды послышалось какое-то шевеление.
Повернувшись на звук, Вильсон поднял винтовку и поднес палец к губам, призывая остальных к тишине. Степановы замерли.
Стараясь как можно тише преодолеть расстояние до шкафчика, моряк рванул дверцу на себя и уперся взором в ствол пистолета, смотрящий прямо на него.
Внутри кабинки съежилась девочка лет десяти, сжимавшая «Глок».
После наступления катастрофы у полярников рождались дети, поэтому увиденное не слишком удивило Вильсона.
– Выходи, – коротко приказал капитан.
Девочка что-то забормотала по-индийски и расплакалась, опуская тяжелый для нее пистолет.
– Перестань, ты пугаешь ее, – отстранив моряка, Людмила присела на корточки перед плачущим человечком. – Она дочь радиста, – перевела она сбивчиво перешедшую на английский девочку. – Расскажи нам, что здесь случилось. Это ты послала сигнал?
– Пингвины, – побелевшими губами лепетал до смерти напуганный ребенок. – Пингвины.
– Какие, к черту, пингвины? – удивился Вильсон. – Не они же здесь все устроили?
– Все будет хорошо, – прижимая девочку к себе, ласково успокаивала Людмила. – Теперь все в порядке. Мы возьмем тебя с собой. И потом ты нам все расскажешь, договорились? Все позади, успокойся.
Обнимая чужого ребенка, Людмила вспомнила собственную дочь, которая осталась где-то там, далеко, в Пионерске. И чуть не расплакалась сама. Как она там? Выжила ли? Но слезы нужно, необходимо было держать в себе, чтобы показать испуганному ребенку, что взрослые пришли помочь и держат ситуацию под контролем.
– Нужно возвращаться, больше мы тут ничего не узнаем, – поднимаясь, сказала она.
– Согласен, – кивнул Александр, успевший передать сообщение на «Новолазаревскую».
В этот момент откуда-то снаружи донесся странный звук – то ли отдаленный клекот, то ли крик какой-то птицы.
Услышав его, девочка отчаянно взвыла и, вцепившись в руку Людмилы, потянула ее вон из радиорубки. Мужчины заторопились следом.
Оказавшись на улице, взрослые быстро огляделись.
– Там! – крикнул Вильсон.
К разрушенной станции вразвалочку приближались пингвины. Капитан насчитал несколько дюжин. Вдвое больше обычных, они неторопливо приближались, разевая клювы и громко горланя. Завидя людей, шедшие спереди попадали на животы и шустро заскользили к добыче.
– Валим! – первым опомнился Вильсон. Пока Степановы стреляли в приближавшихся животных, он трусливо бросился к санкам и хлыстом подстегнул рванувшихся с места собак.
– Стой, а как же мы? – прокричал ему в спину Александр, пока Людмила, забрав у ребенка пистолет, стреляла в приближающуюся стаю.
Выхода не оставалось. Александр и Людмила, держа за руки девочку, рванулись по следам полозьев в сторону «Новолазаревской», куда устремился бросивший их Вильсон. Пингвинья стая, волной стелящаяся по снегу, настигала их.
Полтора километра, разделявшие базы, показались беглецам адом. То и дело спотыкаясь и оскальзываясь, преследуемые обезумевшими птицами люди стремились домой.
На «Новолазаревской» уже ждали во всеоружии. Поспевший первым Вильсон успел предупредить местных о надвигающейся угрозе. Тяжело дышавший Александр подумал, что первым делом врежет ему как следует. Как дезертир-капитан хотел объяснить их отсутствие? Что их заклевали насмерть?!
Их уже прикрывали шквальным огнем. Только бы добежать, успеть. Последнее, что вспомнила Людмила, передавая с рук на руки перепуганную девочку, – свою дочь Леру, которую она больше никогда не увидит. В этот момент волной ударили птицы.
Это была памятная кровавая миграция пингвинов с Мыса Горн, две тысячи двадцать второго года.
