– На память возьмешь? – протянул он голову вставшему на колени Майклу.
Тот отрицательно затряс подбородком. Да так, что у него отвалились нос и левое ухо.
– Слушай, у тебя проблемы с рожей, – наклонившись, внимательно посмотрел на Джексона Кривошип.
– Нет, все в порядке. – Майкл быстро прилепил отвалившиеся фрагменты лица на место.
– Вперед, Майки! – Шатун размахнулся и кинул еще одно лимонное монпансье. – Спустимся к реке – там полегче станет.
У реки плотным роем вились комары. Здоровые и кровожадные. Но ловушек, как и обещал Шатун, стало значительно меньше. Теперь сталкер все чаще кидал леденцы себе в рот. Да и зверью всякому поганому на открытой местности подобраться незаметно было не так-то просто. Разве что только притворяшка мог прикинуться каменной глыбой или старым трухлявым пнем, чтобы схватить беспечную жертву, когда она подойдет совсем близко.
– Слушай, Майки, – окликнул Кривошип бодро шагавшего впереди и ничего не знавшего про притворяшку Джексона. – Надо бы тебе погонялово придумать.
– Погонялово? – обернувшись, растерянно улыбнулся Майкл. – Я не знаю, что такое погонялово?
– Прозвище. Или, лучше сказать, псевдоним.
– Зачем? Меня ведь и так все знают. В лицо.
Упомянув лицо, Джексон ощупал рукой все его выступающие части. На всякий случай. Чтобы удостовериться в том, что все на своем месте.
– Положено, – веско настоял на своем Кривошип. – У каждого сталкера должно быть… псевдоним.
– Это что-то вроде магии, – добавил Шатун. – Чтобы, значит, порчу отвести.
– Порчу? – Джексон снова потрогал свой нос. – Я не против.
– Как окрестим отмычку? – решил посоветоваться с приятелем Кривошип.
– А без разницы, – махнул рукой Шатун. – Называй первое, что в голову придет.
– Нет, так нельзя. – Кривошип задумчиво посмотрел на Джексона. – Слушай, Майки, а давай будем звать тебя Мордой?
– Мордой? – переспросил Джексон. – А что это значит?
– Ну, это то же самое, что и лицо, только…
– Круче, – подсказал Шатун.
– Точно! Круче!
– Круче, – кивнул Майкл. – О, да! Groovy! Я согласен! Морда! Я – Морда!..
– Ну, дурак, – с сочувствием покачал головой Кривошип.
– Ты что, не видишь, он же прикидывается, – зловеще прошипел Шатун.
– Да брось ты, – отмахнулся Кривошип. – Он просто не врубается.
Пока добрались до схрона, уже и ночь спустилась. В яме, вырытой под кучей строительного мусора, было тесно, да и смердело мерзко – кто-то из сталкеров бросил, а может, забыл портянки. Но оставаться ночью под открытым небом, когда на охоту выходили тени, было бы чистым самоубийством.
Кривошип достал из рюкзака электроплитку и подсоединил к ней «жужжалку». Не прошло и двух минут, как спираль плитки раскалилась докрасна. Кривошип поставил на плитку жестяной ковшик, налил в него воды, что набрал из реки, кинул обеззараживающую таблетку, пару горстей вермишели, горсть гречки, головку крупно нарезанного лука, три зубчика чесноку, банку фасоли, пакет чипсов со вкусом бекона и бульонный кубик «Му-Му». Заправив варево соевым соусом и хреном васаби, Кривошип перемешал содержимое ковшика ложкой.
– Нужно дождаться, когда закипит, – объяснил он Майклу.
Тот в ответ не очень уверенно кивнул. Быть может, Кривошип и считал себя неплохим поваром, но, по мнению Майкла, то, что готовилось в ковшике, было непригодно к употреблению внутрь. Поэтому, когда сталкер начал раскладывать дурно пахнущее варево по тарелкам, Джексон от еды отказался, решив обойтись витаминами и двумя таблетками антидепрессанта.
– А ты чего это все время в темных очках? – искоса глянул на Майкла Шатун.
– У меня от яркого света глаза болят. – Кончиком пальца Джексон убрал за ухо упавший на лицо черный локон.
– Так вроде не день сейчас.
В схроне горел всего один тусклый фонарь, работавший, как и электроплитка, от «жужжалки».
– Для меня и такой свет яркий. Это особенность моего зрения.
Шатун многозначительно посмотрел на Кривошипа. Но тот в это время накладывал себе вторую порцию чудного варева и ничего вокруг не замечал.
Шатун прилег, пристроив под голову рюкзак. Автомат положил рядом, так, чтобы можно было взять одним движением.
– Я буду дежурить первым.
Кривошип ничего не имел против. Но рот у него был занят, поэтому он лишь кивнул в ответ и принялся ложкой выскребать из ковшика пригоревшие остатки еды.
– Странно. – Морда-Майкл лежал, скрестив вытянутые ноги и закинув руки за голову. – Я уже день как в Зоне. А ничего не чувствую.
– А что ты хотел почувствовать? – спросил Шатун.
– Ну, не знаю, – Джексон поднял руку и помахал кончиками пальцев. Шатун про себя отметил, что, даже ложась спать, перчатки он не снял. – Это ведь совсем другой мир… Совсем не то, что за военным кордоном. Здесь, как мне казалось, все должно быть пропитано таинственным, сверхъестественным духом.
– Дерьмом тут все пропитано. – Кривошип кинул ложку в пустой ковшик.
– Вам приходилось бывать в средневековом замке? – спросил, приподнявшись на локте, Майкл.
– Нет, – честно признался Кривошип. – Зато я бывал на заброшенной фабрике подгузников. Там тоже есть на что поглядеть.
– Знаете… – Майкл будто не услышал того, что сказал Кривошип, – в старинных замках такая атмосфера… Это трудно передать словами… Такое впечатление, словно ты там не один. Словно за тобой внимательно наблюдают все те, кто когда-то жил в этом месте. Бывает, идешь по коридору, все окна и двери закрыты, и вдруг непонятно откуда потянет сквозняком… Холодным, сырым… Как из могилы…
– Кончай про могилы, – цыкнул Шатун.
– Он прав, – указал на приятеля пальцем Кривошип. – В Зоне нельзя говорить о плохом. Лучше спой чего-нибудь, Морда.
– Нет. – Джексон снова лег. – Не в настроении я сейчас петь… А вот, скажите, что вы о Зоне думаете?
– Ничего мы о ней не думаем, – не задумываясь, ответил за двоих Кривошип.
– Да как же так? – удивился Майкл.
– А вот так, – хохотнул негромко сталкер. – Чего о ней думать-то? Есть – и хорошо.
– Хорошо?
– А то! Что б я делал, если бы Зоны не было? Что бы Шатун делал? Что бы делали все те, кто книги про Зону пишут? Фильмы снимают? А?.. Ты ведь и сам, Морда, сюда с гастролями приехал!
– В Зону иначе не попасть.
– Да брось ты, – махнул рукой Шатун. – Мы-то попали.
– Вы – сталкеры, – горько вздохнул Джексон.
– А ты? – насторожился Шатун.
