Легонько щёлкнула меня по лбу, видимо желая точно обозначить место обитания рассудка, и внезапно сменив беззаботный тон на деловитый, спросила:
— Кстати о любопытстве, а почему ты сюда пришёл? Я имею в виду, на это самое место. Просто гулял по Тёмной Стороне и вдруг почуял неладное? Или в Ехо на улице Весёлых Дверей что-то такое творится, что ты нарочно прибежал проверять?
— Мрачных.
— Ты о чём?
— Двери — мрачные. Улица так называется — Мрачных Дверей.
— Ну надо же. При мне были Весёлые. Интересно, кто это их так переименовал? И зачем?
— Понятия не имею. Но в свете последних событий похоже на зловещее пророчество. Там магия исчезла. В смысле, не работает, хоть убейся. Даже я ничего не могу сделать, хотя, скажем, в Куманском Халифате когда-то отлично колдовал, невзирая на расстояние от Сердца Мира. То есть, если даже я не могу, это совсем кранты.
— Вот как! — воскликнула она. — Да, это кое-что объясняет… А только Очевидная не работает, или вообще любая, как в Холоми?
— Очевидная. Тёмным Путём оттуда уйти можно, по крайней мере, пока. Что касается всех остальных магических традиций, я не сообразил проверить, да и не смыслю в них ни хрена. Ну, правда, знаю, кого попросить…
— Проверь, если тебя это развлечёт. Впрочем, главное ты уже знаешь: из этого места ушла сила Сердца Мира, но связь с остальной реальностью не оборвана, как, например, происходит в Холоми, иначе ты бы оттуда Тёмным Путём далеко не убежал.
— И что делать с этим ужасом?
— Для начала — перестань считать его «ужасом». Это просто неприятность. Большая неприятность, но не более того.
— А по-моему, чистый ужас, — упрямо повторил я. — Особенно если посмотреть, как оно тут выглядит. Ничего хуже в жизни не видел.
— Зато я видела, — утешила меня прекрасная незнакомка. — Я тут, на Тёмной Стороне Ехо, такую жуть видела, даже рассказывать не стану, очень уж ты впечатлительный. И всё равно ничего — как-то всё чинилось, восстанавливалось, приходило в себя.
— Само?
— Ну как тебе сказать. На первый взгляд, не само, а в результате чьих-то усилий. Но если подумать, люди, даже могущественные — собственно, в первую очередь могущественные! — просто инструменты, которыми реальность чинит себя. Или пилюли, которые она принимает. Так что честный ответ на твой вопрос — да, конечно само. Но будучи пилюлей, которую реальность вот прямо сейчас кладёт под язык, ты мою честность вряд ли оценишь.
Это прозвучало, прямо скажем, не слишком оптимистично. Но вместо того, чтобы окончательно расстроиться, я вдруг снова впал в счастливую прострацию. Так уж влияла на меня эта удивительная леди.
— Совершенно верно, а я — пилюля для тебя, — подтвердила она. — Скорее утешительная, чем спасительная, но тебе того и надо. Зачем тебя спасать? Если не поддашься отчаянию, с чем угодно справишься. Впрочем, если поддашься, всё равно справишься. Вопрос — какой ценой.
Немного подумав, она добавила:
— У меня неплохая новость, сэр Макс: того, чего ты боишься больше всего на свете, в ближайшее время не случится. Это мёртвое пятно пока не собирается расти. Я ясно вижу его намерения: оно совсем не агрессивно, даже не деятельно, скорее равнодушно, в том числе, к себе. И это, надо сказать, довольно странно: любой болезни свойственно стремиться к захвату власти, поскольку она-то полагает себя нормой, и, как всякая норма, желает царить повсеместно. Поэтому все по-настоящему хорошие знахари — воины, обученные сражаться и побеждать. Им иначе нельзя.
Я слушал её, затаив дыхание. Хоть и не очень понимал, почему она вдруг взялась рассуждать о болезнях и знахарях, словно Тёмная Сторона и правда просто захворала, как обычный человек. Но, конечно, не перебивал.
— Жизненная сила нашего Мира, выходящая наружу в месте, которое по традиции называют его «сердцем», и сделавшая возможной так называемую «Очевидную» магию — это кровь Тёмной Стороны. Участок, который мы сейчас наблюдаем, лишился притока крови. Можно, сказать, онемел. Стал бесчувственным. То же самое будет с твоей рукой, если её слишком туго перетянуть жгутом. Вот на что это похоже. Звучит не очень пугающе, правда? Но мы оба знаем, что будет, если тугую повязку не снимут никогда.
— Ничего хорошего.
— Вот именно. Это гораздо более точная формулировка, чем ты можешь вообразить. «Ничего хорошего» на Тёмной Стороне! Тогда как в том и состоит её сокровенный смысл, чтобы то, что мы с тобой, не сговариваясь, называем «хорошим», было. Везде и всегда. Это ещё большой вопрос, что считать изнанкой, а что лицевой стороной Мира, но я не собираюсь спорить о терминах. Что тебе действительно надо знать: все перемены начинаются именно здесь, на Тёмной Стороне. Так называемый реальный мир повторяет каждое её движение, а вовсе не наоборот, как это может показаться, пока живёшь не здесь, а там.
Она аккуратно толкнула меня в затылок коленкой — дескать, хорошего понемножку, хватит с тебя, вставай. Пришлось подниматься.
В награду моя утешительная пилюля зашептала прямо в ухо, так горячо и щекотно, что я не сразу разобрал смысл её слов. Но потом уже слушал, забыв обо всём.
— В глубокой древности, — говорила она, — Тёмная Сторона вовсе не была таким счастливым и приветливым местом, как сейчас. Когда я впервые попала на древнюю Тёмную Сторону Сердца Мира, уж это был сюрприз так сюрприз!
Я не стал спрашивать, как она туда попала. Всё-таки Мост Времени существует, я сам по нему ходил. А леди обмолвилась, что любит приключения; впрочем, это и так заметно. Нечему тут особо удивляться.
— В ту пору здесь даже избранник Тёмной Стороны мог свихнуться от страха. Когда наш Мир был молод, его Тёмная Сторона любила пугать людей, чтобы не совались, не вмешивались, не мельтешили. Такой уж тяжёлый характер; впрочем, в юности это часто случается… И знаешь, что сделали жившие в то время маги? Они стали устраивать тут пикники.
— Что?!
— Пикники, — с удовольствием повторила она. — Хотя во что тут поначалу превращались принесённые с собой хлеб и вино, даже я предпочла бы забыть навсегда. Но ничего, мы и без вина не дураки повеселиться. Забавно, что эту традицию совместных магических пирушек на Тёмной Стороне потом не раз пытались возродить, совершенно не понимая её смысла. Неудивительно, что ни к чему интересному слепое подражание древним не привело. А смысл был простой: принести сюда свою радость и безмятежность. Показать Тёмной Стороне, что бывает такое настроение, и оно очень приятно. Не навязывать его силой, а просто предложить ей попробовать. И возвращаться снова и снова, пока дело не пойдёт на лад. Иначе говоря, древние маги предложили себя Тёмной Стороне в качестве друзей и, что особенно удивительно, постепенно убедили её принять предложение. И, таким образом, создали новую магическую традицию, в рамках которой речь идёт не о практических техниках, а о глубинных причинах, побуждающих нас их применять. Магия — если мы говорим о подлинной магии, а не дешёвых фокусах, совершаемых ради прокорма своего вечно голодного внутреннего глупца — это близкая дружба с Миром. Или любовная связь, называй как хочешь, суть не изменится. Союз, заключённый во имя взаимной радости, а не корысти — вот что я имею в виду.
