Её глаза были полны слёз, но говорила она с яростной твёрдостью человека, обещавшего себе умереть, если разревётся. Теперь хочешь, не хочешь, терпи.
Впрочем, в итоге она всё равно разревелась. И конечно не умерла. Зато я изрядно растерялся. Девичьи слёзы сами по себе — дело житейское, к ним я давно привык. Однако от некоторых людей как-то не ожидаешь, что они станут плакать, ни при каких обстоятельствах. И не продумываешь заранее, как вести себя в этом случае. А зря.
— Ну слушай, — наконец сказал я. — Далась тебе эта кейифайская медицина. Человек не может иметь способности ко всему сразу. Я например тоже не знахарь. И не буду им никогда. И камру сварить мне гораздо труднее, чем из Щели между Мирами что-нибудь достать. И музыкантом, даже плохоньким, хоть убей не стану. И, кстати, из бабума никого не застрелю. Даже на расстоянии вытянутой руки промахнусь, проверено.
— Зачем тебе бабум, когда ты Смертным Шаром можешь кому угодно в лоб залепить? — сквозь слёзы спросила Айса.
Ладно, по крайней мере, снова перешла на «ты». Мало что так способствует установлению тёплых дружеских отношений, как признание в каких-нибудь слабостях, я не раз замечал.
— Могу, — согласился я. — Но заметь, мои Смертные Шары не убивают, а только подчиняют волю. Была бы ты на моём месте, уже небось рыдала бы: а-а-а, я ничтожество, никого не могу убить!
Айса улыбнулась сквозь слёзы.
— Ну вот зачем ты меня сейчас смешишь? — укоризненно спросила она.
— Просто у меня вздорный характер. Ненавижу, когда мне противоречат. Почему это вдруг ты плачешь, когда я тебя ещё даже мучить не начинал? А наоборот, старался быть милым и вежливым, в меру своих скромных сил. Так что придётся тебе веселиться вплоть до поступления команды реветь.
Она рассмеялась сквозь слёзы. Всё-таки в деле утешения рыдающих дев я достиг удивительного мастерства. Вот что значит регулярная практика.
— На самом деле, могу представить, как это невыносимо, — сказал я. — Ты же только-только ощутила вкус силы, поняла, в чём заключается твоё призвание, и тут — бабах! — дурацкий арест, дурацкая ссылка, ещё более дурацкий Уандук, где у тебя колдовать не получается. А потом этот грешный кейифай, весь такой из себя прекрасный и загадочный, позвал вас учиться делать людей бессмертными. От таких перспектив у кого угодно крышу снесёт. И вдруг выясняется, что у тебя, как назло, именно к этому делу вообще никакого призвания. И ты внезапно обнаруживаешь, что теперь хуже всех. И бродишь, как неприкаянная по чужому двору, потому что тебя даже в дом не пускают. Не в том ритме, видите ли, звучишь.
— Он тебе и это разболтал?
Я пожал плечами.
— Просто к слову пришлось. От меня-то он вообще на морском дне спрятаться был готов. Кстати, Иллайуни считает, ты просто слишком хороша, чтобы быть его ученицей. Могущественным людям очень трудно учиться у других.
— Но ты же как-то учился, — буркнула Айса.
— Так то я. Мне было гораздо проще. Когда я попал в Ехо, я вообще ничего не умел. С одной Безмолвной речью знаешь как мучился? Хуже, чем ты в Куманском Халифате. До сих пор, собственно, от неё быстро устаю. И такому беспомощному дураку в качестве учителя сразу целый сэр Джуффин Халли. При том, что на первых порах я бы наверное кому угодно в рот смотрел.
После этого сенсационного признания мне пришлось посмотреть в рот Айсе. Потому что она его натурально приоткрыла. Всегда был уверен, это просто выражение такое: «слушает, открыв рот», — обозначает крайнюю степень внимательной заинтересованности. Не каждый день увидишь его физическое воплощение, но мне повезло.
— Невозможно такое представить, — наконец сказала она.
— Конечно невозможно. Тем не менее, именно так и было. Просто я родился в другом Мире. И сперва видел Ехо во сне, как наши нынешние гости; просто всё это, как видишь, довольно далеко зашло.
— Ты что, решил не отпускать меня отсюда живой? — спросила Айса. — Такие тайны открываешь. Или просто выдумываешь на ходу?
— Может и выдумываю, — легко согласился я. — Чтобы тебя развлечь. Это ты сама решай. Но если всё-таки выберешь верить, что я говорю правду, постарайся не сообщать её журналистам из «Суеты Ехо». Понимаю, соблазн велик, но держи себя в руках. Мне же потом тебя из Приюта Безумных вызволять, если что. Абилат сегодня сказал, что бывает безумие без запаха. Наверняка все сразу решат, что это твой случай… Кстати насчёт Абилата. Хочешь, я вас познакомлю?
— Какой Абилат? Ты о Королевском Знахаре говоришь?
— Ну да, о ком же ещё. Я ему вчера сдуру перепел твою песню про суммонийских знахарей, которые якобы начинают обучение с того, что лечат во сне. Он, естественно, в жизни ни о чём подобном не слышал и теперь жаждет подробностей из первых рук. У Абилата, видишь ли, большие проблемы со сновидцами. Он как и ты знает, что среди них есть больные. И тоже мучается, что не может их вылечить. Только у тебя источник страданий — собственная беспомощность, а у него — призвание. Знахарское. Это, если ты не в курсе, полный конец обеда. Когда у тебя болят все чужие ноги, головы и животы. И ты не можешь пройти мимо даже если не умеешь помочь.
— Я в курсе, — неохотно сказала Айса.
— Абилат отличный. И если тебе кажется важным вылечить хотя бы одного сновидца — просто чтобы доказать себе, что ты это можешь — я бы посоветовал объединить с ним усилия. Уверен, вдвоём вы легко справитесь. А ты в придачу получишь хорошего друга. Лично я до сих пор сам себе завидую, что с ним знаком.
— Звучит заманчиво, — кисло согласилась Айса, даже не потрудившись сымитировать энтузиазм. — А сэр Абилат не очень обидится, если я познакомлюсь с ним не прямо сейчас, а попозже? Например, через несколько дней. Я… Ну, просто не в форме. Мне надо как-то собраться. Встряхнуться. Попробовать изменить настроение. Хватит того, что ты видел меня такой… размазнёй.
Ничего необычного в её словах не было. То есть, сказанное совершенно не противоречило тому образу Айсы, который успел сложиться у меня в голове. Но именно тогда я почувствовал, что она мне врёт. Та самая необъяснимая тяжесть во лбу, описать которую я не умею, но не ощущать уже не могу.
— Ладно, можно и через несколько дней, — сказал я. — А не хочешь, не знакомься с ним вовсе. Заставлять не буду.
И вдруг понял, как сильно устал — не то чтобы именно от Айсы, а как-то от всего сразу. Слишком поздно уснул, слишком рано подскочил, наверное в этом дело. Всё-таки в этом смысле я совсем никчемный колдун, совершенно не умею обходиться без сна. Разве только с бутылкой бальзама Кахара в кармане, да и то не особенно долго.
Стыд и позор.
Когда Айса сказала, что ей не хотелось бы объяснять долгое отсутствие на службе внезапным арестом и зверским допросом в подвалах Тайного Сыска, а иных уважительных причин она, пожалуй, не изобретёт, я не стал её отговаривать, а сразу предложил выбирать между молниеносной доставкой Тёмным Путём и моим амобилером. Сошлись на втором варианте; похоже, не так уж катастрофически она опаздывала. Но мне было всё равно.
