Тиффани встала и снова перехватила сковородку поудобнее.
— Мне надо увидеться с Королевой, — заявила она.
— Не ходи, — попросил Роланд. — Ты тут единственная настоящая, кроме Снибса, но с ним не очень-то весело.
— Я заберу своего брата, и мы вместе вернёмся домой, — сказала Тиффани.
— Тогда иди одна, — сказал Роланд. — Не хочу смотреть, во что она тебя превратит.
Тиффани выбралась из-под листа, погрузившись в густой свет, не создающий теней, и пошла по тропе, ведущей наверх. Гигантские травы качались над головой. Странные люди в странных одеждах оборачивались на неё, но сразу теряли интерес, как будто она была всего лишь прохожим.
Она обернулась. В отдалении человек, который колол орехи, раздобыл молот побольше и готовился нанести удар.
— Хотю-хотю-хотю нямку!
Тиффани завертелась, как флюгер во время торнадо. Она кинулась вперёд по тропе, пригнув голову, готовая врезать сковородкой по всему, что встанет у неё на пути, и, проломившись через травяные джунгли, вылетела на открытое пространство, обсаженное по кругу ромашками. Может быть, это и была королевская беседка. Тиффани было всё равно.
Винворт сидел на большом плоском камне, а вокруг громоздились сладости. Некоторые казались больше его. Маленькие конфетки высились грудами, огромные лежали как брёвна. И они были всех возможных конфетных цветов: тут тебе и не-совсем-земляничный, и как-бы-лимонный, и ненатурально-оранжевый, и ядовито-зелёный, и чёрт-знает-какой-синий.
Слёзы катились по лицу Винворта и падали с подбородка крупными каплями. Поскольку падали они на горы сластей, липкость уже достигла опасных пределов.
Винворт ревел. Его рот превратился в красный тоннель, где дрожал этот маленький отросток, про который никто не знает, как он там называется, а за ним виднелась глотка. Винворт прекращал выть только для того, чтобы набрать воздуха, и то всего на один жуткий хлюпающий миг, а потом всё начиналось сначала.
Тиффани сразу поняла, в чём дело. Она уже видела такое, когда дома праздновали дни рождения. Её брат страдал тяжёлой сладостной зависимостью. Да, вокруг было полно сладкого. Но его одурманенный сахаром мозг говорил: стоит Винворту взять хоть одну конфетку, это будет означать, что все остальные-то он не взял! А вокруг лежало так много конфет, съесть все ему ни за что не удастся. Это было совершенно невыносимо, оставалось только одно — зареветь.
Когда это случалось дома, Тиффани тоже оставалось только одно: надеть на голову Винворта ведро, пока он не успокоится, а тем временем убрать почти все сладости. Если в пределах досягаемости было всего несколько горстей, он мог это пережить.
Тиффани бросила сковородку и подхватила брата на руки.
— Это Тиффи, — прошептала она. — Идём домой.
«И вот тут-то мы встретимся с Королевой», — подумала она. Но ничего не произошло — не раздался гневный крик, не громыхнуло магией… Только жужжали пчёлы вдалеке, да ветер шелестел травой, да гулко сглатывал Винворт, который от потрясения перестал реветь.
Она разглядела на другой стороне поляны кушетку из листьев с балдахином из цветов. Но там никого не было.
— Это потому, что я у тебя за спиной, — раздался голос Королевы у неё над самым ухом.
Тиффани резко обернулась.
— Я по-прежнему позади тебя, — сказала Королева. — Это мой мир, дитя. Тебе не тягаться со мной ни в быстроте, ни в уме. Почему ты хочешь забрать моего малыша?
— Он не твой! Он наш! — крикнула Тиффани.
— Ты никогда не любила его. У тебя сердце как ледышка. Я вижу тебя насквозь.
Тиффани наморщила лоб:
— Любовь? При чём тут любовь? Он мой брат! Мой брат!
— О да, ведьмы все такие, — сказал голос. — Всё о себе да о себе. Моё, моё, моё. Что не её, то ведьму не волнует.
— Ты украла его!
— Украла? Хочешь сказать, он — твоя собственность?
Задний Ум шепнул: «Она нащупывает твоё слабое место. Не слушай её».
— И ты умеешь думать Задним Умом, — сказала Королева. — Наверное, воображаешь, это делает тебя могучей ведьмой?
— Почему ты не показываешься? — спросила Тиффани. — Боишься?
— Боюсь? — усмехнулась Королева. — Создания вроде тебя?
И вот она уже стоит перед Тиффани, выше её, но почти такая же стройная, чёрные волосы спадают за спину, лицо бледное, губы как вишни. И что-то в ней чуточку не так…
«Это потому, что она безупречна, — пояснил Задний Ум. — Само совершенство. Как кукла. Ни одно живое существо не может быть настолько безукоризненным».
— Это не ты! — сказала Тиффани с железной уверенностью. — Это только сон о тебе. Ты совсем не такая.
Улыбка Королевы на миг погасла, потом вспыхнула снова, хрупкая и колючая.
— Как грубо, а мы ведь едва знакомы, — произнесла Королева, опускаясь на кушетку из листьев. Она похлопала рукой рядом с собой. — Присядь же. Ни к чему стоять вот так, будто мы враги. Я прощаю твою бесцеремонность, ты ведь просто растерялась. — И она одарила Тиффани прелестной улыбкой.
«Посмотри, как движутся её глаза, — посоветовал Задний Ум. — Не думаю, что они нужны ей, чтобы видеть. Это просто прекрасные украшения».
— Ты вторглась в мой дом, убила несколько моих подданных и вообще вела себя жалко и недостойно, — сказала Королева. — Этим ты нанесла мне оскорбление. Однако я понимаю, что тебя сбили с пути истинного смутьяны…
— Ты украла моего брата, — сказала Тиффани, крепко прижимая к себе Винворта. — Ты вообще берёшь всё, что плохо лежит.
Но слова вышли жалкими и неубедительными, она сама это слышала.
— Он бродил один, несчастный и потерянный, — невозмутимо сказала Королева. — Я привела его домой и утешила.
И вот в чём был секрет её голоса: этот голос мягко, добродушно говорил тебе, что она права, а ты нет. И не то чтобы это была твоя вина. Возможно, всё дело в твоих родителях, или в неправильном питании, или в каком-то неприятном случае из прошлого, таком страшном, что полностью стёрся из памяти. И Королева понимала, что ты тут ни при чём, ты на самом деле хороший человек. Как ужасно, что чужое дурное влияние заставляло тебя раз за разом делать неверный выбор. Стоит тебе только признать это, Тиффани, и мир вокруг станет намного лучше…
«Станет холодным миром, который сторожат чудовища, миром, где ничего не растёт и не становится старше, — вмешался Задний Ум. — Миром, где всем заправляет Королева. Не слушай её».
Тиффани сумела заставить себя сделать шаг назад.
— Разве я — чудовище? — спросила Королева. — Я всего лишь хотела немного приятного общества…
И уже погружаясь в трясину королевского голоса, Тиффани вспомнила Задним Умом: Жен Пола Робинсон.
Несколько лет назад она пришла работать служанкой на одну ферму. Говорили, что она выросла в сиротском приюте в городке Взвой. Говорили, её мать пришла туда ненастной ночью, чтобы разрешиться от бремени. И хозяин записал в конторской книге: «Г. Робинсон, младенец жен. пола». Её мать была очень молода и не слишком умна, а вдобавок ещё и умирала, вот и решила, что это имя. Так ребёнка и записали.
