До сих пор меня сюда не заносило. И, как выяснилось, жалеть об этом не стоило… особо благоустроенным или богатым район было не назвать. У нас, в ухоженном маленьком Меровене, просто не было таких мест, где через грязные улицы протянуты верёвки с сохнущими посконными портками и серыми украшенными заплатами простынями, в пыли возится чумазая ребятня, а на ступенях у дверей посреди дня сидят бородатые неопрятные мужики, прихлёбывая из бутылок какое-то пойло. Один, покачиваясь, приподнялся и громко, на всю улицу, гаркнул, уставясь на меня:
— Сытенький лордик, что ты тут потерял? А кошелёк у тебя толстый?!
Ой, совсем нехорошо… Сейчас я уже не радовалась, что на затянутом плотными серыми облаками небе не видно солнца. Похоже, на обратном пути от гостиницы я заблудилась. Прибавила шагу, чтобы быстрее выйти в знакомые места.
Но от беды не ушла. Обернувшись в очередной раз, я заметила шагах в двадцати позади трусящего следом Руппера. Чернявый гад поймал мой взгляд, глумливо осклабился и показал кулак.
Простимулированная наглядной демонстрацией, я, шустрее наскипидаренной кошки, помчалась со всех ног вперёд.
Девы-Заступницы, ну почему эта улица опять поворачивает куда-то не туда?
Алэр Сейсиль Эл’Суани
Что-то Кабан давно обо мне не вспоминает. Начинает беспокоить. То ли до сих пор занят своими важными гостями, то ли решил найти новую «дорогую леди». Вообще, то, как он со мной обошёлся, фактически запретив являться пред светлые очи влиятельных вельможных визитёров, чётко показывало, на какое место их свинство планирует меня определить. Пассия, любовница, содержанка, но не невеста или жена. Ну, ещё бы, ведь у леди Сейсиль Эл’Винсерт нет ни большого состояния, ни обширных поместий, ни влиятельных родственников. А романтика — не для кабанов.
Зато лорд Физаль продолжал заваливать двор букетами и терроризировать нас с Эрметом виршами явно собственного сочинения. Не далее как вчера мы получили очередной дивный опус следующего содержания:
Солнцеликая чудная нимфа,
Я готов хоть сегодня жениться!
Если ж руку и сердце не примешь,
То отправлюсь я в Мере топиться!
Угу, придёт, присядет на бережку, прочтёт с патетическими завываниями какой-нибудь свой стих — и контуженая рыба в радиусе ста шагов всплывёт кверху брюхом!
Эрмет поздравил меня с примечательным трофеем и посоветовал сохранить розового цвета свиток, перевязанный атласной ленточкой, для потомков. Ну да, есть чем гордиться, не каждого лорда так настойчиво замуж зовут!
Во второй половине дня, когда Тьери бежал разносить письма, я следовал за ним. И потому, что надеялся подловить его где-нибудь в безлюдном переулке и расспросить, что творится в особняке, и потому, что меня тревожило его поведение. Казалось, что парнишка чего-то опасается. И — увы — пустынных переулков он явно избегал.
Но сегодня Тьери понесло в сторону речного порта. Не доходя пару кварталов, он зашёл в небольшую гостиницу, пробыл там несколько минут и потрусил назад. Похоже, этот район он знал плохо, потому что на каждом перекрёстке останавливался и начинал озираться. А богатых карет, которым можно вскочить на запятки, тут не было — по улице в основном громыхали телеги, гружённые тюками, ящиками и бочками. На очередной развилке Тьери заколебался, потом подошёл к мужику, одетому побогаче прочих, и что-то спросил. Мужик махнул рукой, только не туда, куда, как мне представлялось, надо было идти, а направо, в сторону реки. Тьери закивал, поклонился и побежал в указанном направлении. Мужик издевательски хохотнул вслед и сплюнул. Ну точно, указал неверную дорогу, причём нарочно. Вот же сволочь!
И одновременно произошло ещё одно событие. Шедший по другой стороне улицы незнакомый мне крепкий чернявый парень заметил Тьери, буквально сделал стойку, как охотничий пёс, а потом перебежал улицу и, прижимаясь к стенам домов, заторопился следом. Чую, не к добру это всё…
Я бы попробовал окликнуть Тьери, предупредить, только в этот момент мимо «удачно» загромыхал в сторону порта обоз из полудюжины телег с пустыми бочками. Да, от жажды Кентар не умрёт. Но окованные железом колёса на булыжной мостовой исключали голосовой способ общения. Так что я просто кинулся вслед за Тьери и чернявым. По пути сумел прицельно, со всей силы наступить каблуком на ногу вредного мужика, пославшего Тьери в неверном направлении. И пусть себе ругается вслед — всё равно в этом грохоте я его не слышу!
Улица повернула, сузилась, домишки вокруг стали ниже и плоше. Последний магазинчик — овощная лавка — остался где-то за поворотом. Тьери явно забеспокоился, а чернявый прибавил хода, пытаясь сократить дистанцию. Я перешёл на бег.
А потом Тьери оглянулся, заметил преследователя, ойкнул и со всех ног, так, что пятки засверкали, помчался прочь. Я, чертыхнувшись, понёсся следом. Эх, надо было прежде ходу прибавить, а теперь не так просто их догнать!
Улица снова повернула и стала ещё уже. Тьери летел во все лопатки, умудряясь на бегу крутить головой. Но ни свернуть, ни куда-нибудь деться в этой каменой кишке было невозможно. Шагах в пятнадцати позади мчался чернявый. Я отставал от него ещё шагов на десять. Лениво слоняющиеся по улице аборигены не обращали на нас никакого внимания, словно такие вот гонки, иногда из-за куч мусора или прилёгших отдохнуть прямо на дороге пьяных превращавшиеся в скачки с препятствиями, были тут в порядке вещей. Чернявый уже сопел и пыхтел так, что даже я это слышал. И может, бросил бы идею догнать резво удиравшего мальчишку, но тут Тьери споткнулся. Видно, всё же устал после долгих мотаний по городу. Вдохновлённый преследователь тут же прибавил хода…
Улочка наконец закончилась. Вернее, разделилась на два одинаково несимпатичных переулка, отходящих друг от друга под прямым углом. Тьери почему-то выбрал правый. Может, надеялся, что тот выведет назад, на идущую от гостиницы улицу, с которой всё началось. Но ошибся: переулок вильнул, сузился и внезапно закончился, перегороженный высоченным забором. И тут, в узком тупике с чавкающей под ногами грязью, никого, кроме нас троих, не было.
Меня, кажется, Тьери и не видел. Задыхаясь и сипя, прижался спиной к забору и сунул руку в карман. Выхватил небольшой нож, похоже, кухонный, и, зажав в левом кулаке, наставил на преследователя. Странно как, не замечал, что мальчишка левша. А потом дошло — раз правая рука снова в кармане, значит, там есть что-то ещё, на что Тьери надеется больше, чем на нож, с которым, судя по манере держать, он и обращаться толком не умеет. А что? Неужели перец?
Чернявый громко захохотал:
— Ну, вот ты, вша навозная, и попался! Тут и останешься!
И лезвие в его руке было совсем другим — настоящим кинжалом.
Дальше всё произошло очень быстро.
Тьери пискнул испуганной мышью и метнулся вперёд, швыряя в лицо чернявому то, что прятал в правом кулаке. Может, от камня бандит бы и увернулся, но как прикрыться от облака красного перца?
