Пара штанов и пальто пропали с крюка в доме у Мелко Беса, который разводил хорьков. Вместе с пальто исчезла и пара хорьков, обитавших во внутренних карманах. И кто, скажите на милость, ухитрился забраться через окно в спальню Клема Дойнса и сбрить ему во сне бороду, такую длинную, что Клем затыкал ее за пояс? Воры ни единого волоска не оставили. Пришлось бедняге ходить, замотавшись шарфом по самый нос, чтобы не пугать дам видом своего голого розового подбородка.
Люди сошлись на том, что это все ведьмы виноваты. Многие повесили на окна побольше веревочных оберегов.
Однако…
Там, где зеленые склоны Меловых холмов спускаются вниз и переходят в равнину, на самом краю растут густые заросли ежевики и боярышника. Обычно в них звенят лишь птичьи голоса, но в этот день посреди зарослей звенели ругательства.
— Раскудрыть! Зырь, куды копытсы тычешь, ты, расхиляй!
— А я-то что? Мне-тo кудыть? Коленьем быть — не мед те ишачий!
— Это вам-тo не мед, чувырлы лентястые? А вы сюдыть, в башмаксы запуститесь! Энтот староперд Держихлев сто лет копытсы свойные не мыл! Буб-бум, как оно тут штырит?
— Штырит те? А в кармансы не хо-хо? Те хори, штоб их переплющило, до ветров наружу не вылазили, ядрен твой черепок!
— Раскудрыть! А ну кыкс затыкнули пасти, тупари дебелые!
— Ах тыке? Че, решил, раз ты в балде, так шибко бум-бум? Да для нас, внижних, ты токо лишний вес, вот!
— Ах-ха! Локти верно грят! Где бы ты был, ежли б мы тя не таскали тудым-сюдым? Хто ты ваще тако?
— Я-то? Я — Явор Заядло мак-Фигль, как вы все бум-бум на раз-два! И я сыт по горлы вашеей братией!
— Ну, Явор, тута и правда малость тесновасто!
— И хнытьем из пузов я тож сыт по горлы!
— Уважаемые!
Это был голос Жаба. Никому другому в голову бы не пришло так обратиться к Нак-мак-Фиглям.
— Уважаемые! Время не ждет. Повозка скоро будет здесь. Вы ни в коем случае не должны пропустить ее!
— Мы не готовски, Жаб! Мы ходим, как дроворуб без костьев, которому до тубзи невтерпеж! — ответил голос, чуть более писклявый, чем остальные.
— Ничего, главное, что вы ходите. Этого достаточно. Удачи вам, господа.
Со стороны просвета в зарослях, откуда открывался вид на дорогу, раздался крик:
— Повозка с холма съезживает!
— Ребя, по местам! — гаркнул Явор Заядло. — Слышь, Жаб, зырь по-за Джинни! Ей нужон кто-то с котелком на плечах, пока меня не бу! А ну, чучундры позорные, поперли! Или дыкс, или кирдыкс! Вы бум-бум, че делать! Кто на вервевах — майна-вира! Встаем!
Кусты зашевелились.
— Агась! Зады готовски?
— Готовски, Явор!
— Коленьи? Коленьи! Эй, коленьи!!!
— Готовски, Явор, но…
— Ступы?
— Готовски!
Кусты зашевелились снова.
— Лады! И помним: лев-прав, лев-прав! Зады, коленьи, ступы топе! Вы, в башмаксах, попружинистей! Все готовы? И — все разом! Прем!
Господин Крабохват, возчик, ничего такого не ожидал. Он просто ехал себе, глядя в пустоту, и думал о том, как вернется домой, и тут из кустов на дорогу вывалилось нечто. Выглядело оно как человек — точнее, оно было чуть больше похоже на человека, чем на что-либо еще. Вот только с коленями у этого… человека что-то было не так: он шел, как будто они были связаны веревкой.
Однако возчик не слишком долго размышлял над этими странностями, потому что незнакомец рассеянно помахивал рукой, и в этой одетой в перчатку руке сверкало золото.
С точки зрения господина Крабохвата, это разом снимало все вопросы насчет незнакомца. Конечно же, он никакой не бродяга, как можно было бы подумать, а напротив, почтенный господин, волею судьбы оказавшийся в затруднительных обстоятельствах, и святой долг возчика — прийти на помощь путешественнику в беде.
Господин Крабохват натянул поводья, и телега остановилась.
Лица как такового у незнакомца не было. Между обвислыми полями старой шляпы и поднятым воротником пальто виднелась только борода, зато уж бороды-то было в избытке. И откуда-то из глубин этой бороды раздался голос:
— Цытьцытьцытьцыть! А ну кыкс все затыкнулись, когды я грю! Кхм. Добрового тебе дня, мой старый добровый старина возчик! Ежли ты подвезнешь нас… меня туды, куды ты езжаешь, я даду тебе от эту золоту монету!
Странный незнакомец сделал несколько неуверенных шагов и сунул монету под нос господину Крабохвату.
Монета была немаленькая. И золотая, в чем не возникало никаких сомнений. До этого дня она мирно лежала в погребальном кургане, обжитом Нак-мак-Фиглями. Как ни удивительно, пикеты не питают особого интереса к золоту — точнее, теряют интерес, стоит им его украсть. Золото ведь не выпьешь и не съешь. У себя в пещере они использовали монеты и блюда большей частью для того, чтобы добавить света — золото так красиво отражало огоньки свечей. А теперь Фигли решили прихватить немного с собой, рассудив, что дома от этого не убудет.
Возчик уставился на монету во все глаза. Она стоила дороже, чем все, что он видел в жизни.
— Прошу, господин… — пролепетал он. — Будь любезен, запрыгивай в телегу сзади, там место есть.
— О, вот и ладушки, — ответил бородач-загадка, немного помолчав. — Погодь, тут нужон верный мал-мал подход… Так, граблы, на раз-два хвате за борта! А ты, лев-нога этак бочком… Раскудрыть! А сгибаться хто бу? Сгибайсь, грю! А ну кыкс! — Бородатое лицо повернулось к возчику: — Извиняй. Эти коленьи завсехда меня не слухаются.
— Не говори, куда это годится, — слабым голосом поддержал беседу господин Крабохват. — Мои тоже на сырость ноют почем зря. Я их гусиным жиром мажу.
— Вот же ж я доберусь до этих коленьев, я им так насмажу, что век не забуднут! — прорычал бородач.
За спиной у возчика раздались стук и тихая ругань, и наконец загадочный незнакомец устроился на телеге.
— Ехсай давай! Не весь же день тут стоповать! — донесся его голос. — А вам, коленьи, я зады надеру! Из-за вас я топс-топс как малакуча препинаков! А ну, лезайте в пузы, а заместо вас пусть пара верных коленьев спустится!
Возчик тронул с места и попробовал монету на зуб. На золотом диске зуб оставил след — значит, металл был невероятно чистым, а пассажир — очень, очень богатым. В сложившихся обстоятельствах это имело немалое значение.
— А не могешь ты ехсать мал-мал бырей, мой старый добровый старина? — спросил незнакомец спустя некоторое время.
— Прости, господин, не могу, — ответил возчик. — Видишь все эти коробки и ящики? Нельзя, чтобы яйца побились, а яблоки помялись, а еще там добрый груз горшков с…
Сзади раздалась череда стуков, звяков и громыханий, а также один мощный плюх, в точности такой, какой издает полная коробка яиц, выброшенная на дорогу.
