А Нак-мак-Фигли… не помогут.
О да, они будут очень стараться, особенно если не оскорблять их чувства блюдцем с молоком. Они честно попытаются помочь. Но пикеты не очень хорошо понимают, как это сделать. Например, им невдомек, что застарелое пятно на подносе не исчезнет, сколько ни бейся об него головой.
И мало кто из хозяек обрадуется, увидев, как толпа Фиглей плещется в одной раковине с их лучшей фарфоровой посудой. Или как по полу туда-сюда катается дорогой кувшин, а пикеты в нем одновременно сражаются с налетом внутри и друг с другом.
Но когда тетушка Вровень убрала фарфор подальше, то решила, что Нак-мак-Фигли ей даже нравятся. Было в них что-то непотопляемое. И к тому же их ни капельки не смущала ее двойственность.
— А, эт’ ниче, — махнул рукой Явор Заядло. — В те времены, когда мы для Кральки грабили-тырили, мы зырили мир, где у всех было по пять тушек. Одни грамазды, другие мал-мал, чтоб сподручно разные делы делать.
— Правда? — удивилась тетушка.
— Ах-ха, а у самоей грамаздой тушки была огроменная левая рукса, нарочняк шоб банки с соленьями открутивать.
— Да, эти завинчивающиеся крышки бывают ужасно тугие, — согласилась тетушка.
— Мы ишшо и не такенных заморочных местов позырили, когда грабствовали для Кральки, — похвастался Явор Заядло. — Токо мы с этим повязали, потому что она коварная, злобунствующая, жадная эльфуха, вот!
— Ах-ха, и вовсе не потому, что нахрюксались выш-крыш к двум часам, а она узырила и вышвыркснула нас, как грят всякие чувырлы мммф, ммммф! — добавил Туп Вулли.
— Нахрюксались? — не поняла тетушка.
— Ах-ха… эт’ знатца… выдохнулись, вот! Прям с ног валились, так устали! — сказал Явор Заядло, крепко зажимая брату рот. — А ты поприкуси язык при даме, мала чучундра врушная!
— Э… спасибо, что все помыли, — сказала тетушка Вровень. — Хотя право же, не стоило…
— Ах, эт’ пустяковины! — радостно сказал Явор Заядло и отпустил Тупа Вулли. — А эти вашие черепочки наверняк можно склеить взад!
Тетушка Вровень посмотрела на часы без стрелок:
— Уже поздно. Что, собственно, вы намерены предпринять, господин Заядло?
— Чегой?
— У вас есть план?
— Ах-ха!
Явор Заядло принялся шарить в кожаном мешочке у себя на поясе. Почти все Фигли носят такие мешки, которые на их языке зовутся «спог»; никто не знает, что пикеты в них хранят, но известно, что иногда там попадаются интересные зубы.
Наконец ему удалось выудить сложенный во много раз клочок бумаги.
Тетушка Вровень аккуратно развернула бумажку.
— плн?
— Ах-ха! — с гордостью подтвердил Явор Заядло. — Мы сподготовились! Все чин по чину, на бумахе, буковами. Пы-лэ-эн. План.
— Э… как бы вам объяснить… — задумалась тетушка. — Ну, попробуем так. Вы примчались сюда на всех парусах спасать Тиффани от существа, которое нельзя увидеть, потрогать, учуять или убить. И что вы собирались делать, когда найдете его?
Явор Заядло почесал в затылке, отчего на пол посыпался град всякой всячины.
— Точняк, хозяйка, это мы как-то недотумкали.
— Хотите сказать, вы действуете наобум?
— Ах-ха! — просиял Явор Заядло. — В том-то и план! Мы завсегда наобумы впираем!
— А что потом?
— Ну, обычно нам сразу норовят люлей накидать, ну дык с этим мы на ходах разберемся!
— Конечно, сударь, но это существо находится в голове Тиффани!
Явор Заядло вопросительно посмотрел на гоннагла.
— «Сударь» — эт’ как господарь, токо фуфыристей, — перевел тот, и, предупреждая вопрос тетушки, пояснил ей: — В смысле, оченно почетно.
— А, дык мы ж могем ей в балду пролезнуть, ежли надыть, — сказал Явор Заядло. — Я-то надежился наперед успеть, но и на хвост ему седануть нае проблемо!
Лицо тетушки Вровень вытянулось от изумления. Вернее, оба лица.
— Вы хотите сказать, что можете проникнуть к Тиффани в голову?
— Ах-ха, — сказал Явор Заядло с таким беззаботным видом, словно делал это каждый день. — Мы куды хошь пролезнем и вылезнем. Токо из пивнух почему-то трудновасто бывает, а балда-то — плево дело.
— Извините, я что-то не понимаю. Речь идет о голове в прямом смысле? Как вы собираетесь туда забраться, через уши? — спросила тетушка.
И снова Явор Заядло взглядом попросил помощи у Билли. Тот очень удивился тетушкиному вопросу.
— Нае, хозяйка, через ухи никак. Слишком малые, — терпеливо принялся объяснять он. — Но мы можем проникать в другие миры. Мы ведь волшебенный народец как-никак.
Обе головы тетушки Вровень кивнули. И правда, Нак-мак-Фигли ведь, строго говоря, относятся к волшебному народцу, хотя, глядя на их нестройные ряды, легко об этом забыть. Все равно что наблюдать, как пингвины плавают под водой, и помнить, что на самом деле они птицы.
— И? — спросила она.
— Мы умеем пробираться в сны, — продолжал гоннагл. — А что такое разум, если не один сплошной сон?
— Нет, я это категорически запрещаю! — взвилась тетушка. — Я не могу допустить, чтобы вы шастали в мыслях юной девушки! То есть вы сами-то на себя посмотрите! Вы же все половозре… взрослые мужчины! Это как если бы… как если бы вы заглянули в ее дневник!
Теперь уже Явор Заядло уставился на ведьму непонимающим взглядом.
— Нды? — сказал он. — Мы почем здря зырили в ее дневнюх, и ниче.
— Вы заглядывали в ее дневник? — задохнулась от ужаса тетушка Вровень. — Но зачем?
Потом она поняла, что могла бы легко и сама догадаться, если бы дала себе труд подумать.
— Ну дыкс он ж запертый завсехды! — сказал Туп Вулли. — Ежли она не хочевала, чтоб туды зырили, чегой она тады заперла его и в ящик с носоками упрятила? Токо мы там все одно ниче ни бум-бум. Там сплошь словеса всяко-разные, мал-мал сердешки, цветики и все тако.
— Сердечки?! В дневнике Тиффани? — не поверила своим ушам тетушка. Но она быстро взяла себя в руки. — Как бы там ни было, вы не должны были туда заглядывать! А лезть в чужую голову — еще хуже!
— Роитель к ней в голову уже залез, — робко возразил Ой-как-мал Билли Мордаст.
— Но вы же сами говорите, что не можете ничего ему сделать!
— Зато она может. Нам надо только найти ее, — сказал гоннагл. — Ту малую чуточку, что еще остается ею. Если ее разозлить, она будет драться, как настоящий воин. Понимаешь, хозяйка, голова — она ведь сама по себе как мир. И нашая карга где-то в этом мире притаилась, смотрит своими глазами, слышит ушами, пытается докричаться до кого-нибудь. Она скрывается там от роителя, но он будет охотиться за ней, пока не споймает и не сломит…
