— Раскудрыть! — ахнул Явор Заядло, запрокинул голову. — От эт’ карговство так карговство!
— Простите за резкость, но этот сервиз мне дорог как память! — выпалила тетушка.
— Господин Заядло, а ну-ка скажи своим, чтобы оставили тетушку Вровень в покое и не говорили ни слова больше! — велела госпожа Ветровоск. — И пусть никто не мешает ей заваривать чай!
— Но она держит… — заикнулась было Тиффани.
— И ты не отвлекай ее своей болтовней, девочка! — отрубила старая ведьма.
— Ах-ха, но она цапс тот чаевник не… — начал чей-то голос.
Голова ведьмы повернулась, будто заряженный арбалет. Фигли попятились в испуге — так деревья склоняются под натиском бури.
— Туп Вильям, — отчеканила госпожа Ветровоск, — если у тебя мозгов как у лягушки, то имей в виду: у меня в колодце как раз хватит места для еще одной.
— А-ха-ха, от тута ты махнула, хозяйка! — Туп Вулли гордо выпятил подбородок. — Тут ты мне нипочем! У меня мозговьев как у козявицы!
Старая ведьма сердито глянула на него и снова повернулась к Тиффани.
— А вот я и правда превратила человека в лягушку! — проговорила та. — Ужас какой! Его было слишком много, весь не поместился, и остался такой большой розовый…
— Не думай пока об этом, — посоветовала госпожа Ветровоск голосом, который вдруг стал звонким и беззаботным, как колокольчик. — Ну, как тебе наши края? Наверное, все совсем не так, как дома, да?
— Что? — не поняла Тиффани. — Ах да, дома я никогда не превращала…
Но тут она заметила, что старшая ведьма отчаянно сигнализирует ей, рисуя рукой круги в воздухе так, чтобы со стороны не было заметно: «Продолжай говорить, будто ничего не происходит!»
И они некоторое время мило щебетали об овцах. Госпожа Ветровоск сказала, что они, наверное, очень шерстистые, правда? И Тиффани согласилась: да, просто жуть какие шерстистые, а ведьма на это сказала, что вот и она слышала, что они жуть какие шерстистые… И при этом все, кто был в кухне, неотрывно следили за тем, как тетушка Вровень…
…заваривает чай в четыре руки, двух из которых нет и в помине, и сама этого не замечает.
Черный чайник пролетел через кухню и наклонился, чтобы налить кипяток в заварочный чайничек. Чашки, блюдца, ложечки и сахарница уверенно танцевали в воздухе.
Госпожа Ветровоск наклонилась поближе к Тиффани и шепотом спросила:
— Надеюсь, ты чувствуешь себя… одинокой?
— Да, спасибо. Ну, то есть они… как бы… по-прежнему где-то во мне, но хотя бы не мешают… Э-э… Но ведь рано или поздно она поймет, что происходит, да? Я хочу сказать, она не…
— Человеческий ум — странная штука, — прошептала ведьма. — Случилось мне как-то повидать молодого человека, на которого упало огромное дерево. Бедняга лишился обеих ног ниже колена. Пришлось взамен деревянные сделать. Кстати, из того самого дерева — какое-никакое, а утешение. И он очень недурно навострился на них ходить. Но он мне говорил, что по-прежнему иногда чувствует пальцы на ногах. То есть голова как бы не может смириться с потерей, не верит в нее. А тетушка… она ведь сама по себе человек необычный, привыкла работать руками, которых не видит…
— А вот и чаек! — провозгласила тетушка Вровень, хлопотливо выставляя на стол три чашки на блюдцах и сахарницу. — Чашечка для вас, чашечка для тебя и чашечка… ой!
Сахарница выпала из невидимой руки, и сахар брызнул по столу. Тетушка Вровень в ужасе уставилась на него, и в другой ее руке, которой не было, задрожала ничем, казалось бы, не удерживаемая чашка.
— Закрой глаза, тетушка Вровень! — Что-то такое было в этом голосе, какая-то острая грань и неповторимая интонация, что даже Тиффани, и та поспешно зажмурилась.
— Молодец. Ты знаешь, что чашка тут, ты чувствуешь ее в своей руке, — сказала госпожа Ветровоск, встав из-за стола. — Верь ощущениям! Глаза не обязательно все лучше всех знают! Теперь плавно поставь чашку на стол. Во-от так. Можешь уже открыть глаза, но сделай-ка мне одолжение, положи те руки, которые ты видишь, перед собой. Да, молодец. А теперь пусть эти руки лежат как лежат, а ты сходи, будь добра, к буфету и принеси синюю жестянку с печеньем. Очень, знаешь ли, люблю печеньице с чаем погрызть. Заранее спасибо.
— Но… но я больше так не могу…
— А ты через «не могу», тетушка Вровень, — прикрикнула старая ведьма. — Не думай об этом, просто делай! А то у меня чай остывает!
А ведь это тоже ведьмовская магия, поняла Тиффани. Тут все дело в голосе. Таким же голосом матушка Болен говорила с животными. То резким, то мягким, то приказывая, то приободряя, по словечку… Главное, чтобы эти словечки заполнили для животного весь мир, и тогда овчарки будут слушаться, как шелковые, и растревоженные овцы успокоятся…
Синяя жестяная коробка проплыла по воздуху и зависла перед госпожой Ветровоск. Крышка соскочила и застыла рядом. Ведьма протянула руку к жестянке.
— О, да оно из магазина! Знаменитый набор «К чаю»! — похвалила она и быстро спрятала в карман четыре штуки. — Шикарное лакомство.
— Это так трудно! — простонала тетушка Вровень. — Все равно что пытаться не думать о розовом носороге!
— Да? А что такого особенного в том, чтобы не думать о розовом носороге? — поинтересовалась госпожа Ветровоск.
— О нем невозможно не думать, если кто-нибудь скажет, что думать нельзя, — пояснила Тиффани.
— Очень даже возможно, — твердо сказала госпожа Ветровоск. — Я вот прямо сейчас о нем нисколько не думаю, могу поклясться тебе в этом. Надо быть самой своей голове хозяйкой, тетушка Вровень. У тебя больше нет лишнего тела? А зачем оно нужно, если начистоту? Только лишние хлопоты, лишний рот, лишняя одежда да стулья быстрее протираются. Сплошное беспокойство, одним словом. Приструни свои мысли, тетушка Вровень, и этот мир станет тебе… — Она наклонилась к Тиффани и шепотом спросила: — Как называются эти морские твари, маленькие такие, их еще едят?
— Креветки? — предположила Тиффани, немного сбитая с толку.
— Креветки? Ну, пусть так. Креветкой станет тебе этот мир, тетушка Вровень. Мало того что ты сможешь экономить на еде и одежде, а это само по себе неплохо в трудные времена, так еще и люди, глядя, как ты делаешь, что тебе нужно, не прикасаясь к вещам, станут говорить: «О, вот это ведьма так ведьма! Да она саму себя превзошла!» И будут совершенно правы. Ты, главное, учись обходиться без рук, тетушка Вровень. Упражняйся побольше. Думай о том, что я сказала. Но прямо сейчас лучше отдохни. А мы с Тиффани сами походим, посмотрим, где требуется помощь. Ты мне скажи, куда и к кому зайти, а Тиффани дорогу покажет.
— И правда, что-то мне… нехорошо от всех этих треволнений, — проговорила тетушка, рассеянно отбрасывая волосы со лба невидимой рукой. — Так, дайте подумать… Вы могли бы заглянуть на минуту к господину Умбрилю, потом к госпоже Торфи, проверить, как там мальчонка Рэддлов, взглянуть на синяк госпожи Городь, отнести немного мази Номер Пять старому Гуртщику, потом проведать госпожу Подстрели в Земляничной Заимке и… ох, кого же я забыла?
