— Не может быть! — ахнул Колдунов.
Саня на всякий случай тоже ахнула, хотя и не поверила, что Смысловская сама шьет себе костюмы. Но с другой стороны, если эта дама готова помочь Колдунову…
— Вот и отлично, — улыбнулась Саня. — И швейная машина у папы тоже есть. Правда, очень старая, «Зингер».
— «Зингер» подойдет, — деловито кивнула Смысловская. — На два детских сарафана мне будет достаточно трех, максимум — трех с половиной часов. Вы размеры знаете? — повернулась она к Колдунову.
— Сейчас домой позвоню, спрошу. — Тот очень обрадовался, что проблема, кажется, решилась. — А вы и правда поможете?
— Разумеется. Поезд у меня только в полночь, так что сейчас мне совершенно нечем заняться. Единственное, что меня смущает, не будет ли возражать ваш отец, Александра, если к нему явится совершенно незнакомая женщина и начнет строчить на машинке?
— Папа? Да он был бы только рад! Но его сейчас нет в городе. Поехал в Североморск по местам своей боевой славы.
— Тогда вопрос решен, — сказала Смысловская.
Колдунов кинулся названивать жене, чтобы узнать размеры.
Наташа собиралась на очередное интервью, на этот раз в фирму, торгующую косметикой, когда раздался телефонный звонок.
— Здравствуй, — сказал Елошевич, — ты можешь сегодня заехать ко мне домой? — Наташино сердце екнуло. — Видишь ли, — продолжал он, — я обещал Петьке набор морских флажков с расшифровкой, а отдать не успел.
Может быть, флажки — это предлог, чтобы увидеть ее?
— Конечно, заеду. Во сколько?
— После семнадцати. Дело в том, что я сейчас не в Питере, поэтому сам не могу отдать флажки. А Петьке очень надо, он мне говорил. Тебе моя соседка откроет, я ее предупредил. Флажки лежат на столе в маленькой комнате.
— Да, — сказала Наташа, чувствуя, как в душе воцаряется мрак. — Я, конечно, заеду. Спасибо.
* * *
В комнатах отца было чисто и прибрано, но Саня почувствовала себя здесь тоскливо — возможно, потому, что ее не встретил, как обычно, отцовский любимец Пират. Петька упросил Наташу на время забрать кота к ним.
— Как-то неловко без хозяина, — сказал Миллер, которого Колдунов уговорил составить им компанию.
Саня усадила гостей, а сама встала на стул и начала снимать с шифоньера чемоданы, в которых Елошевич хранил свои стратегические запасы. Колдунов некоторое время понаблюдал за ее деятельностью, а потом предложил свои услуги, которые были, разумеется, приняты.
Вероника Смысловская тем временем вела телефонные переговоры с Катей, женой Колдунова: они обсуждали какие-то складки, проймы и обтачки.
— Мне нужна миллиметровка, четыре листа для выкройки, — не прерывая телефонного разговора, сказала она в пространство. — Есть у вас?
Саня спрыгнула со стула, опираясь на руку Колдунова.
— Нет, у папы только морские карты.
— Тогда нужно купить.
— А кроме миллиметровки, нам ничего не надо? — задумчиво спросил Колдунов. — Я, например, не вижу повода не выпить, — он устремил пронзительный взгляд на Миллера, — а идти должен самый молодой. Это закон офицерской чести.
Миллер тяжко вздохнул и потянулся за своей курткой.
— Что будут пить дамы? — поинтересовался Колдунов.
Саня пожала плечами и посмотрела на Смысловскую.
— Я практически не пью, — сказала та. — Разве только чуть-чуть за компанию. Так что мне все равно.
— Саня?
— То же, что и все.
— Значит, четыре листа миллиметровки и одну бутылку коньяку, — резюмировал Колдунов. — Смотри, Митя, не перепутай!
— Подождите! — возмутилась Вероника. — Нужно же еще нитки купить! — Она отрезала маленький кусочек синей ткани и вручила Миллеру. В магазине он должен был показать его продавщице, чтобы та подобрала нитки в тон.
Миллер с брезгливой гримасой убрал лоскуток в карман и вышел.
Саня пошла на кухню готовить закуску. Какие-то продукты в холодильнике нашлись. Удовлетворенная увиденным, она начала чистить картошку.
Через несколько минут на кухню явился Колдунов. Взглянув на Саню, он присвистнул и вынул нож из ее рук.
— Я почищу. Помню, что ты ненавидишь это занятие.
— Правда? — Она подумала, что нет ничего приятнее для человека, чем обнаружить, что окружающие помнят о его вкусах и привычках.
…О ее ненависти к чистке картошки он узнал в Чечне. С тех пор много воды утекло, а он, надо же, не забыл!..
— Может быть, ты нам блинчиков нажаришь? — попросил Колдунов. — Знаешь, сколько раз я твои блинчики вспоминал. Как ты их переворачивала. До этого я думал, что только в мультфильмах их на сковородках подкидывают.
— Меня мама еще в детстве научила.
— А вкусные-то они какие были!..
Буркнув, что это очень грубая лесть, Саня загремела красными банками в белый горошек. Мука обнаружилась в емкости, маркированной как «рис».
— Мука есть, масло тоже… — Она опять открыла холодильник: — И даже одно яйцо имеется.
— В норме должно быть два.
— Пошляк! — Саня замахнулась на него бутылкой с подсолнечным маслом.
— Где пошляк? — возмущенным тоном вопросил Колдунов. — Покажите мне пошляка, и ему придется иметь дело со мной!
Дурачась, он выставил нож в сторону воображаемого противника, скорчил грозное лицо и изобразил фехтовальный выпад в угол кухни.
Его синие глаза сверкнули совсем по-мальчишечьи, и Саня опять вспомнила Чечню.
Там они, полуголодные, хронически недосыпавшие, пытались шутить и дурачиться в перерывах между тяжелыми многочасовыми операциями, чтобы поддержать друг друга… А по соседним тропинкам бродила смерть.
Может, они не боялись ее, потому что были так молоды?..
Колдунов отвлекся от картошки, наблюдая, как Саня готовит тесто для блинов.
— Слушай, а папаша твой точно на нас не обидится? Скажет: пришли, все сожрали, даже последнего яйца не пожалели, стратегический запас мануфактуры извели…
— Успокойся. Смотри сюда!
Первый блин был уже на сковородке. Саня дождалась момента, когда его краешки начали чуть приподниматься, и сделала молниеносное движение рукой. Блин взлетел высоко в воздух, перевернулся и упал обратно на сковородку.
Она довольно хмыкнула и гордо посмотрела на Колдунова.
— Ну, Санька, обалдеть!.. А вообще я тебе ужасно благодарен с этими сарафанами… Если бы не вы с Вероникой, пришлось бы тысячи три выкинуть. Мне на девчонок не жалко, я стараюсь вообще-то, чтобы они были одеты не хуже других, но…
— Да понятно все. — Саня готовилась перевернуть очередной блин.
