«…указывают, что это будет не более чем неудобство без каких-либо долгосрочных последствий. Они просят всех сохранять спокойствие…»
– Доктор Парк?
Итан поднял голову. На тротуаре стояли мужчина и женщина в темных костюмах и солнцезащитных очках. Мужчина держал в руке бумажник со значком.
– Я специальный агент Бобби Куин, а это специальный агент Валери Вест. Мы из Департамента анализа и реагирования. Можете уделить нам минуту?
Итан распрямился, ощущая покалывание в спине.
– Гм, конечно.
– Вы доктор Итан Парк из Института современной геномики?
– Да.
Куин кивнул, оглядывая двор, старую одежду Итана, его грязные руки.
– Вы не будете возражать, если мы войдем?
– А в чем дело?
– Это из-за доктора Эйбрахама Каузена. Вы позволите войти?
«Эйб?»
– Конечно, – растерянно сказал Итан.
Ощущение было слегка сюрреалистичным: правительственные агенты приходят к тебе домой обычно только в кино. Но они поднялись следом за ним по ступенькам и вошли внутрь.
– Присаживайтесь, – предложил он. – Кофе или что-нибудь еще?
– Нет, спасибо.
Агенты уселись бок о бок на диван.
– Хороший дом, – сказал Куин.
– Спасибо.
– У вас маленький ребенок? – махнул Куин в сторону колыбельки.
– Девочка. Десять недель. Послушайте, вы меня извините, не хочу показаться невежливым, но что вас ко мне привело?
– Когда вы в последний раз видели доктора Каузена?
– Дня два назад.
– Не могли бы вы сказать поточнее?
Итан задумался. Эйб появлялся и уходил, когда ему заблагорассудится.
«Да он почти все делает именно так – как ему заблагорассудится».
– Позавчера. В лаборатории.
– И с тех пор вы с ним не общались?
– Нет. А в чем дело? Что-то случилось?
На лице Куина появилось мучительное выражение.
– Как это ни прискорбно, но вчера сосед сообщил о стрельбе в доме доктора Каузена. Приехала полиция, обнаружила, что задняя дверь выломана, в кабинете все перевернуто вверх дном, а сам Каузен исчез.
– Что? А Эйб жив?
– Именно это мы и пытаемся выяснить.
– Доктор Парк, известно ли вам о каких-либо угрозах, поступавших в адрес доктора Каузена? – спросила Вест.
– Нет.
– В последнее время из института никого не увольняли? У кого-нибудь мог быть на него зуб?
Итан чуть не рассмеялся.
– Нет, не увольняли никого. А что касается зуба – тут да. Работать с Эйбом нелегко.
– Что вы имеете в виду?
– Он… – Итан пожал плечами. – В прежние времена его можно было бы охарактеризовать словом «сверходаренный», но теперь оно обрело иной смысл. Он не анормальный, но он выдающийся гений и не самый снисходительный человек.
– А поточнее, что это значит?
– Он жесткий. Трудный. Пренебрежителен к тем, кто не достигает его уровня, а это означает – практически ко всем.
– Включая и вас?
– Иногда. Но я не вламывался в его дом, если вы спрашиваете об этом.
– Не об этом, – сказал Куин, поднимая руки. – Мы просто пытаемся понять, чем кому-то мог помешать Каузен.
– Помешать? – Итан перевел взгляд с одного агента на другого. – Вы меня извините, но я пока чего-то недопонимаю.
– Это было не просто ограбление, – сообщил Куин. – Они ворвались в дом, когда он был там. Произошло столкновение, и доктор Каузен исчез. Мы предполагаем, что его похитили.
Итан откинулся на спинку стула, пытаясь переварить услышанное. Похитили? Кому могло понадобиться похищать Эйба?
– Доктор Парк…
– Итан.
– Итан, не могли бы вы рассказать нам, над чем работал доктор Каузен?
– Эпигенетические корни экспрессии аберрантного гена.
Агенты переглянулись. Куин развел руками, поднял брови.
«Ну хорошо».
– Вы когда-нибудь слышали о когорте Голландской голодной зимы? – спросил Итан. Недоуменное выражение не исчезло с лиц агентов. – К концу Второй мировой войны Германия спровоцировала голод в Нидерландах. Называлось это «голодной зимой». Умерло тогда около двадцати тысяч человек. Как можно предположить, беременные женщины в это время рожали слабых детей. Это все логично. Но вот что удивительно: эти дети в свою очередь рожали детей с такими же проблемами. Как и их дети в свою очередь. В кратком изложении это и есть эпигенетика.
– Ух ты, это серьезно? – спросила агент Вест.
– Интересно, правда?
– Да. Так что́ – голод изменил их ДНК?
Итан обнаружил, что она начинает ему нравиться. Если первый агент производил впечатление поверхностного человека, характерное для сотрудников спецслужб, то эта казалась умной настолько, что Итан был готов общаться с ней.
– Нет. В этом-то вся и штука. Не вся ДНК, а то, как гены проявляют себя, как регулируются. Эпигенетика – это способ, каким природа реагирует на изменения в окружающей среде без изменения самой ДНК.
– Но как?
– Вот это-то и есть главный вопрос.
– За последнее время вы сделали несколько открытий.
«Ты и представить себе не можешь».
– Да, мы продвинулись в своей работе.
– Вы могли бы нам сказать, в чем состоят эти открытия?
Итан покачал головой:
– Мы, поступая в лабораторию, подписываем обязательство о неразглашении. Работа, которую мы делаем, может стоить кучу денег.
– Я это понимаю, сэр, но мы не генетики…
– Извините, но я не могу вам сказать. Мне даже жене не позволено говорить, над чем мы работаем. Эйб очень серьезно относится к этим обязательствам. – Итан помолчал. – Постойте. Вы думаете, что кто-то похитил его из-за нашей работы?
– Тому, кто ворвался в его дом, нужно было нечто большее, чем доктор Каузен, – сказала агент Вест. – Они забрали из его кабинета все ценное, вплоть до жесткого диска компьютера.
– Ваша лаборатория финансируется частным лицом? – спросил Бобби Куин.
– Да.
– Кем именно?
– Не знаю.
– Не знаете? – усомнился Куин.
– Я вам уже говорил: Эйб человек эксцентричный. Его уже грабили прежде. Он не хотел рисковать, не хотел, чтобы кто-то стащил результаты наших исследований и опередил нас.
У Итана были предположения относительно личности жертвователя, но сейчас момент казался неподходящим, чтобы раскрывать его имя.
