Дверь открылась, и в бар со смехом и шутками ввалилась группа молодых людей лет двадцати с небольшим. За ними просочилась струя холодного воздуха, и Купера пробрала дрожь.
Куин отодвинул от себя стакан со словами:
– Мне вдруг расхотелось пить.
– Да.
– ДАР держит Смита под колпаком. Никаких свидетельств того, что он вступал в контакт с «ДД», у нас нет.
– Ему и не требовались никакие контакты, – махнул рукой Купер. – Он мог составить этот план два года назад, прописав все до мельчайших деталей. Сначала делаем это, потом это, потом то. Как ты и сказал: маленькая группа, которая точно знает, как больнее всего ударить.
– А он тем временем ездит по стране, произносит речи, раздает автографы, выступает по телевизору, выставляя себя жертвой. Завоевывает сторонников, делая вид, что говорит голосом разума.
…«Исправь ситуацию», – сказала Куперу Натали.
При этой мысли он чуть не рассмеялся. Исправить? Это он наломал дров. Да, его намерения были чисты, он сделал тот выбор, который одобрил бы его отец. Но это все равно послужило целям Джона Смита. Добро было вывернуто наизнанку и превратилось в зло.
– Знаешь, бывают дни, когда я всех ненавижу, – вздохнул Куин. – Ситуация ухудшается. Я хочу сказать: мы всегда были на передовой, где ощущение такое, что сейчас все провалится в тартарары. Это такая игра. Но сейчас все иначе. – Он встретился взглядом с Купером. – Мы и в самом деле дошли до края. Того, где наступает конец всего.
«Конец всего». Это было такое мелодраматическое утверждение, громадное и глуповатое. Конец всего? Нет, конечно. Настоящие катаклизмы никогда не случались. Они ударяли мир по касательной. Смерчи не разрушали города целиком. Эпидемии не уничтожали население полностью. Люди по-настоящему не совершали геноцида.
Хотя… совершали.
– Ты говорил с президентом?
– Никто не хочет этого слышать, – покачал головой Купер. – Они все слишком уверены в благополучном исходе.
– Возможно, ты ошибаешься насчет Смита.
– Был бы счастлив. Но думаю, что не ошибаюсь. А ты?
– Я тоже так думаю.
– И что мы будем с этим делать?
Куин втянул воздух через зубы:
– В сложившейся ситуации ДАР ни в коем случае не предпримет против Смита никаких действий. В глазах общества он стал героем. Жертвой репрессивного правительства. Мы бы не смогли его арестовать, даже если бы он одной рукой стрелял по людям, а другой дрочил на американский флаг.
– Живой образ.
– Спасибо. Так что насчет президента Клэя?
– Нет ни малейшего шанса, – сказал Купер. – Джон Смит неприкосновенен.
– Полный запрет.
– Стопроцентный.
Купер взял салфетку, оторвал от нее тонкую полоску, потом еще одну и еще. Посмотрел на друга:
– Хочешь его убрать?
– Да, черт побери, – улыбнулся Куин.
Глава 14
Итан сортировал консервные банки. Дыхание морозными облачками вырывалось из его рта.
У них при кухне была кладовка – факт, который до сих пор поражал его. Специальная комната для хранения еды? Вот это новинка! Вот это роскошь! На Манхэттене такая кладовка сдавалась в аренду как малогабаритная квартира. Он не сомневался, что в одной из таких квартир ему даже довелось пожить.
Электричества не было вот уже двадцать часов, и в доме похолодало, поэтому Итан нацепил на себя два свитера и перчатки без пальцев. Его удивило, что лишь немногие консервы имели пищевую ценность: томатная паста, дольки ананаса, водяной орех, куриный бульон. Все, что может понадобиться повару, но не является едой. Он навел порядок в кладовке, поставив самые полезные банки на одну полку. Черные бобы, белая фасоль, лимские бобы. Супы. В особенности те, что погуще. Две банки кокосового молока – не ахти какая высокая кухня, но в каждой банке почти по тысяче калорий, а высокое содержание жиров способно согреть изнутри. Ниже стояли груши, фруктовые коктейли и зеленый горошек. Витаминов меньше, чем в свежих, но лучше, чем ничего. Макароны и рис. Наконец, припасы для выпечки – пшеничная мука, кукурузная, сахар. Без электричества печь не получится, но можно замесить из этого холодную кашицу, если уж дела пойдут совсем плохо.
– Она уснула, – сказала Эйми у него за спиной. – Я хочу начать с воды.
Итан встал, потопал ногами, чтобы разогнать кровь.
– Хорошо. Набери воду во все, что есть: стаканы, вазы, ведра, пустые консервные банки…
– Ванную. Поняла.
– Спасибо.
Итан увидел упаковку свечек для именинного торта и добавил их к груде на кухонном столе. Упаковка обычных свечей, три огарка из спальни и одиннадцать… нет, двенадцать… свечек для именинного торта. Три фонарика, горстка батареек. Лучше не расходовать их попусту, придется подстраиваться под светлое время. Никакого чтения перед сном.
Они растопили камин, положив туда пару поленьев. Итан встал на колени, чтобы согреть руки, расшевелить негнущиеся пальцы. Думали подложить еще немного, но потом решили не делать этого. Дров было мало.
«Но всегда есть мебель».
Теперь нужно было разобраться с холодильником. Они оба любили поесть, и обычно холодильник был битком набит. Но из магазинов все вымели шесть дней назад, и основную часть запасов свежей еды они уже съели. Во фруктовнице лежали два яблока, грейпфрут и половина упаковки рукколы с размякшими нижними листьями. В обычной ситуации он бы выбросил их все, а теперь перебрал и оставил, кроме совсем уж плохих. Было еще немного тайской лапши, апельсинового сока и всевозможных специй.
Морозильник успел растерять часть холода, лед в поддонах подтаял, упаковки гамбургеров и курицы размягчились по краям. Две пиццы, уже не замороженные. Итан вздохнул и принялся вытаскивать все это.
Эйми, наполнявшая стаканы у раковины, сказала:
– Еду можно выставить на улицу.
– Какая там, по-твоему, температура?
– Градусов семь.
Гм. Это температура работающего холодильника. Так они выиграют дня два.
– Если приготовить, то простоит дольше, – предположил Итан.
– Я тебе говорила, что нужно купить газовую плитку, – улыбнулась Эйми. – Слушай, а гриль?
– Умница! – рассмеялся он и обнял ее.
Во всем, что касалось гриля, он придерживался строгих правил: жарить нужно на угле или вообще не жарить. Блюсти правило было легко, пока жизнь не пошла вкривь и вкось, а теперь он жалел, что не обзавелся газовой плиткой. Он покопался в гараже, нашел половину упаковки угля, высыпал все в вытяжную трубу, насовал газет и поджег. Холодный ветер дул с запада, направляя дым ему в лицо, но уголь занялся.
