– Хотите что-нибудь? Кофе?
– Послушайте, – сказала Натали, поворачиваясь к ней, – я не знаю, что происходит между вами и Ником. Да что говорить – я не знаю, что происходит между мной и Ником. Но вы спасли моих детей. Я этого никогда не забуду. Но даже если бы вы не сделали этого, я бы все равно пришла, потому что вы заслуживаете знать: он жив.
«Что ты имеешь в виду – „между тобой и Ником“? Я думала, что вы… Постой-ка…»
– Кто жив? О чем вы говорите?
– Знаете, когда он впервые совершил убийство для Службы справедливости, мы с ним потом всю ночь проговорили. Я не какая-нибудь жена из кинофильма, которая не знает, что ее муж – секретный агент.
– Я… что? Никогда об этом не думала.
– Я не владею приемами кун-фу и не могу помочь ему разыскивать террористов. Но мы тысячу раз обедали вместе, а еще больше занимались любовью. Он давал мне ледяную стружку и массировал спину, когда я рожала Тодда. Я держала его за руку, когда умер его отец.
Шеннон как-то попала в автомобильную аварию: ее ударили сзади и машину развернуло в потоке. Но теперь в нее въехала другая машина и развернула назад, чтобы ее тут же ударила еще одна. Стоя в банном халате, она ощущала такое же головокружение. Истребители, скопление войск, загадочные заявления, а теперь еще и это – бог знает что.
– Натали…
– Позвольте я закончу. Мне нужно сказать об этом.
Шеннон запахнула халат потуже, кивнула.
– Я хочу сказать – я плохой пример, образчик бывшей жены. Мы с Ником, наша история – это реальность.
«Боже мой! Она все еще любит его».
Как это ни удивительно, но такая мысль ни разу не приходила Шеннон в голову. Их с Ником отношения складывались не самым типичным образом, они не испытывали каждодневной неловкости начинающей пары. Да черт побери, у них и свиданий-то почти не было: обед, бутылка вина, пустой разговор. Всего того, что было между Ником и Натали много лет назад. Она знала, что Купер любит своих детей, но она всегда исходила из допущения, что любовные отношения между ним и бывшей женой закончились.
– Я не говорю вам, что вы должны делать, – сказала Натали. – Если откровенно, я даже не знаю, чего хочу. Нельзя же заявлять свои претензии на человека так, как заявляешь их на место рядом с водителем в машине.
Она замолчала, словно взвешивая слова, прикидывая, не сделать ли ей именно это.
«А если сделает, что тогда? Как бы ты ни желала Ника, встанешь ли ты между мужчиной и женщиной, которая хочет воскресить свою семью?»
Прежде чем Шеннон успела ответить себе на этот вопрос, что-то на экране, работавшем без звука, привлекло ее внимание. Не скорость и эффективность, с какими действовали санитары, поднимая тела с пола. И не то, что она узнала ресторан. И даже не охранники, которые держали кричащую женщину.
А то, что этой женщиной была Натали.
Бывшая жена Ника проследила за направлением ее взгляда, увидела видео, поморщилась.
– Мне нужно возвращаться. Мой сын все еще…
– Натали, что случилось? – спросила Шеннон.
– На нас вчера утром за завтраком напал человек. Ему был нужен Ник, но Тодд пытался ему помешать.
– Боже мой! – выдохнула Шеннон, и ее рука взметнулась ко рту. – Он…
– Он в коме, но врачи говорят, что поправится.
Натали произнесла эти слова ровным голосом, отдавая себе в них отчет. Да, она была сильной женщиной, в этом Шеннон не сомневалась.
– Нам повезло, что это случилось здесь, – сказала Натали. – В любом другом месте Купер был бы мертв.
Она пересказала случившееся короткими предложениями. Киллер убил охранников так, словно их и не было. Заколол Ника. Его сердце остановилось. Врачи – не обычные врачи «скорой», а элитные доктора, нанятые Эпштейном, – каким-то образом приостановили его затухающие метаболические процессы, доставили в клинику, где сделали операцию, какие делают только в научной фантастике. Когда Ник пришел в себя, он узнал, что сын в коме, а страна распадается на части. И все это происходило в отсутствие Шеннон, она тогда пришла из аэропорта в отель, сняла номер и свалилась замертво.
– Могу я его увидеть? – спросила Шеннон по пути в спальню. – Дайте я оденусь.
– Его нет.
Шеннон остановилась, медленно повернулась и переспросила:
– Нет?
– Эпштейн готовит для него самолет. Он пытается попасть в Огайо.
– Он… что?
Натали выдохнула – и этот звук не был похож на смех.
– Именно то, что я сказала.
– Зачем?
– Там есть ученый, который открыл что-то чрезвычайное. Ник считает, что это может предотвратить войну.
– Я знаю, – кивнула Шеннон. – Именно я и сообщила об этом Нику.
Это не язвительный укол, сказала она себе, не агрессия – нет ничего дурного в том, чтобы заявить претензии на свое пространство. У Натали была своя история отношений с Ником, у нее – своя, эта странная, напряженная жизнь, которую они проживали на краю, и это тоже дорогого стоило.
– Да-да, – согласилась Натали, и ее губы чуть утончились. – Но дело в том, что доктор Каузен исчез. Ник пытается его найти.
– Вчера утром ему сделали операцию на сердце, а сегодня он летит в Огайо?
– Ну вы же его знаете. Он пытается спасти мир. – Натали сделала движение, похожее на пожатие плечами. – Мне пора возвращаться к сыну. Я просто подумала, что вы заслуживаете знать, что он жив.
Шеннон кивнула, проводила ее до двери и сказала:
– Спасибо.
– Не за что. Всего доброго.
– И вам.
И она пошла прочь, женщина со схваченными хвостиком волосами и в куртке с чужого плеча. Держалась она прямо, невзирая на груз, лежащий на ней, и Шеннон смотрела ей вслед. Самолеты пророкотали снова. Натали все еще любила Ника, Ник умер, а потом воскрес. И если в этом имелась какая-то закономерность, которая была бы получше, чем все то, что крутится у сточного отверстия, то она ее не видела.
Шеннон закрыла дверь и вернулась в спальню. Ее телефон лежал на ночном столике. Она набрала последовательность цифр, какую не набирала никогда прежде. Задумалась над текстом послания, потом решила – ну его к черту, давай напрямик.
«Мне нужны ответы. Немедленно».
Она нажала «Отправить», перешла в ванную и включила душ. Отель и в самом деле был люксовый, и вместо водосберегающего душа, к которому она уже привыкла в Новой Земле Обетованной, теплая вода текла здесь мощной струей.
Когда она вышла из душа, на телефоне был ответ: «Пожалуй, ты вправе. 44.3719 и 107.0632».
* * *
Машина, которую она взяла напрокат, была с электродвигателем, но ей удалось найти пикап с приличными покрышками. Это диктовали координаты навигатора: слава богу, не какой-то медвежий угол, но более чем в миле от дороги, ухабы и кочки. Цвета ландшафта находились в диапазоне от темно-желтого до охры: пыль, камень, даже маленькие перекореженные кустики имели разные оттенки коричневого. За ее покрышками тянулась до самого хайвея пыльная серовато-коричневая дымка.
