— Позже, Зиночка, позже. Я работаю! — процедил сатир и, взглянув на застывшую столбом меня, как на спасительницу, расплылся в улыбке во всю круглую физиономию, после чего торжественно провозгласил: — Добро пожаловать в обитель разрушения и созидания, прелестная госпожа!
«Дзинь», — финальным аккордом пропели струны под пухлой рукой, а моя память очень кстати воскресила слухи о том, что в учебные заведения с темной тематикой частенько нанимают этих рогато-хвостатых музыкантов встречать гостей. Раз половина специальностей АРиС связана с магическим вредительством, темной академия считалась в той же мере, как и светлой.
— Набор работниц на кухню с другого входа! — переключила на меня внимание и крылатая злючка.
— А-а-а… А я как бы-ы-ы… — Дар речи буксовал, мысли, только что яростно выяснявшие, что я тут вообще забыла, как-то разом растеряли всю фантазию. За кого она меня приняла? За посудомойку, что ли? Да как, да… Хм, хотя чем не вариант, если откажут в обучении? Идти-то все равно некуда.
— «Дзинь», — снова подала голос арфа, будто поторапливая меня с ответом.
— Я учиться приехала! — выпалила на одном дыхании и посмотрела на обоих.
— Так иди и учись! — заявила крошка, раздраженно дернув стрекозиными крыльями. — А то ходят тут всякие, поговорить нормально не дают!
— Зи-и-инь, — страдальчески протянул сатир, скосив на нее глаза.
— Ну что «Зинь», что? — всплеснула тонкими ручками фея. — Как ночью в кабаке языком чесать, так «будь моей суженой, Зинаида!», а как утром за слова отвечать, так «я работаю»? — И, сверкнув на меня раскосыми глазками, внезапно рявкнула: — А ну марш в ректор-р-рат!
Я и пошла, побежала даже, обогнав окинувшую меня равнодушным взглядом мавку с седой прядью в темных волосах. Тем более ректорат находился прямо по курсу, а оставаться с выясняющей отношения парочкой было страшно. Не в том смысле, что парочка страшная: летунья в злости была чудо как хороша, а сатир, несмотря на мохнатые козлиные ноги, огромный живот и витые бараньи рога, отличался на редкость смазливой мордахой. Но моих знаний о волшебных расах вполне хватало, чтобы признать в разъяренной крошке боевую фею, способную не только менять размер тела, но и стирать с лица земли всех неугодных. Попал рогатый симпатяга, ох попа-а-ал… Это ж как надо было наклюкаться, чтобы эту Зинаиду замуж позвать?
Звук открывающейся двери, за кольцо которой я потянула, совпал с жалобным перезвоном струн упавшей на аллею арфы и мученическим стоном несчастного мужика: «Ну, Зи-и-инь, ну почему опять в козл… м-м-ме-э-э…» Оглядываться я не стала. Тихой мышкой шмыгнула в открывшийся проем и, попав в просторный холл, с интересом огляделась. Ну ее, фею эту! Превратит еще в лягушку лупоглазую за чрезмерное любопытство. Пусть проклятия их народа недолговечны, но оттого они не менее обидные.
— И куда же дальше? — стоя в украшенном мозаикой помещении, спросила я пустоту.
— А куда надо? — философски поинтересовалась «пустота» голосом незримого привратника. Повертев головой в его поисках, я так никого и не увидела. — Если к ректору — то прямо. Ну а столовка — по правому коридору и дальше, смотри на указатели, — хихикнул невидимка.
— К ректору бы мне, какая пока столовая, — вздохнула я, поглядывая на два оставшихся коридора. Они, словно дороги, расходились в разные стороны от развилки, коей и являлся холл. Камня перед ними не хватало с кратким описанием развлекательной программы по каждому из предлагаемых маршрутов. Ну, того самого, где про коня потерянного говорится, смерть найденную и прочие прелести экстремального отдыха. В интерьер АРиС сей сказочный валун хорошо бы вписался.
— Первая дверь по коридору, — сообщил собеседник и, видимо расценив мое молчаливое стояние на месте, как замешательство, пояснил: — Прямо иди, в средний коридор. Первая дверь будет слева. Постучишь три раза, тебе откроют. — А когда я, поблагодарив, двинулась в указанном направлении, вслед донеслось: — Плодотворной аудиенции, ведьма!
На этом доброта местных обитателей и закончилась. Дриада, появившаяся на пороге после череды моих коротких стуков, выглядела опасней боевой феи, воспитывающей своего «козлика». Волосы болотного оттенка стояли дыбом, причем с одного бока, глаза были заспанные, круги под ними — черные, нос… кхм… красный, а кожа лица как раз под цвет стен — бледно-зеленая в серую крапинку. И во взгляде ректорши столько ненависти ко мне читалось, что я, невольно сглотнув, кивнула, развернулась и шустро зашагала на выход. Авось успею сбежать раньше, чем меня обратят-таки в лягушку или засунут в ствол чахлого дерева в качестве живого источника питания. Ведь в отличие от кратковременных заклинаний фей месть дриад весьма разнообразна, изощренна и долговечна.
— С-с-стоять! — со свистом выдохнула вставшая не с той ноги женщина.
Я замерла, но не обернулась.
— Звать как? — спросила она так, будто уточняла, что на моей могильной плите писать.
— К-катарина Ирмин. — Решив, что спиной общаться невежливо, я на негнущихся ногах повернулась к ней, представилась и, набравшись храбрости, проговорила: — У меня письмо было…
— В кабинет! — скомандовала дриада и, широко зевнув, захлопнула за мной дверь. — Туда! — ткнула она зеленым когтем в сторону еще одной двери, и я послушно вошла в просторное помещение, где в большом кресле сидел лысый, как бильярдный шар, мужчина средних лет, одетый в черно-золотую мантию, идеально подходившую к его желтым глазам.
Оборотень! Такой же, как Каин!
Или все же другой?
— Простите, я без стука, — пробормотала, сглотнув. — Думала, что ректор… — И запнулась, неуверенно оглянувшись на оставшуюся в смежной комнате дриаду, которая, усевшись за секретарский стол, опустила голову на сложенные руки, явно намереваясь досмотреть прерванный сон.
— С утра эту должность вроде как занимал я, — усмехнулся желтоглазый. — И с вечера я. И завтра, надеюсь, тоже буду я. Кстати, разрешите представиться: Ежи Вацлович Камински, ректор Академии Разрушения и Созидания. А вы?
— Катарина Ирмин — ведьма, которая очень хочет у вас учиться, — призналась я и с тяжелым вздохом замолчала.
— Но?.. — Густая бровь ректора выразительно изогнулась, пальцы сцепились в замок, в то время как весь он замер в ожидании.
— Но есть проблема, — ответила, снова вздохнув. Ректор располагал к беседе куда больше, нежели его секретарша. И, решив рискнуть, я выложила ему историю своих злоключений, опустив кое-какие ненужные, на мой взгляд, подробности.
— Хм… Все это, конечно, замечательно. И говорите вы, Катарина, складно, — потерев гладко выбритый подбородок, хмыкнул оборотень. — Но как подтвердить ваши слова?
— Никак. — Понимая, что меня сейчас вежливо попросят пойти вон, я понуро опустила голову и уставилась в пол.
— Есть один способ…
Резко вскинулась и с надеждой уставилась на Камински:
— Какой?
— Я могу считать вашу память, а заодно и проверить рассказ на ложь. Но предупреждаю сразу, — серьезно проговорил он, — процедура неприятная, местами болезненная, к тому же откроет мне все ваши тайны. Согласитесь ли?
