— О! Еще одна явилась, — фыркнула седая ведьма, расположившаяся за полукруглым столом, на котором стояло овальное зеркало. — И что у тебя болит, голубка? — насмешливо спросила она, глядя на мое платье.
— Она у меня болит! — указала я на медленно вплывающую следом Клару. Та уже вовсю изображала умирающего лебедя, и перебирающая теневыми пальцами рука на ее горле тому активно способствовала. — Она потеряла контроль над собственным проклятием! Пожалуйста, сделайте что-нибудь, — глядя на женщину, по-прежнему ехидно улыбающуюся, взмолилась я. — Да что же вы сидите-то! Рука же ее задушит!
— Да-а-а, — протянула ведьма, сложив под подбородком руки. — Чего только девки не придумывали, чтобы к Сигурду попасть. Но это что-то новенькое. Вы как мужика делить-то собираетесь, изобретательные мои?
Я ошарашенно уставилась на нее, она с иронией — на меня, а больше десятка потенциальных пациенток начали тихо перешептываться. Так «тихо», чтобы все обязательно услышали, как они расправляются с наглыми конкурентками. И, не выдержав, я воскликнула:
— Черт знает что! Это целительский корпус или конкурс красоты? Ей помощь нужна! — Клара очень кстати захрипела, как по команде придушенная своим творением. — А мне валерьянка! — И, оглядев присутствующих, зло рыкнула: — И подавитесь вы своими мужиками! Позовите уже кто-нибудь лекаря… женщину!
Вот тут всепонимающий взор ведьмы сменился на озадаченный. Девки на скамьях заткнулись, и в воцарившейся тишине раздался спокойный мужской голос, прозвучавший из зеркала на столе:
— Ко мне обеих, Раиса! Ехтиндру тоже вызови. Немедленно!
Под завистливые вздохи сидящих в приемной девиц нас с Кларой препроводили за дверь одного из кабинетов. Там тоже была дверь, а за ней очередной кабинет. И еще одна дверь, и… Да что за ерунда?! Когда пожилая ведьма направилась к шестой двери, я не выдержала и возмутилась:
— Может, сразу в морг? А то, пока дойдем, тело уже остынет.
На что мне спокойненько так порекомендовали заткнуться и топать дальше. Ну а когда мы наконец пришли, я подумала, что с удовольствием прошла бы еще столько же, лишь бы оказаться подальше отсюда. Потому что целитель, стоящий возле кушетки, был мне знаком.
— Сигурд, принимай пациентку. То есть обеих! — пряча улыбку в уголках губ, отрапортовала наша сопровождающая. — Ехтиндра сейчас поднимется.
— Ты свободна, Раиса.
Подхватив потерявшую сознание Клару на руки, мужчина переложил ее на кушетку и, не глядя на меня, принялся осматривать шею, в которую вцепилась ожившая страшилка. Я же, пользуясь его занятостью, начала осторожно пятиться к выходу, намереваясь отправиться вслед за ведьмой, как вдруг услышала язвительное:
— Что-то мне это напоминает, госпожа Ирмин. Я, вы… и пациент без сознания. — Блондин медленно обернулся и потянулся рукой к своим очкам, на что я испуганно выкрикнула:
— Не смейте!
— Что не сметь? — не понял он.
— То, что вы хотите сделать, — севшим голосом пробормотала я.
— Поправить очки? — уточнил мужчина и чуть тронул черную дужку, убирая с нее серебристую прядь, выбившуюся из короткого хвоста.
— Поправить? — Я окончательно растерялась и поэтому, наверное, сморозила то, что говорить не следовало: — А снять?
— А надо снять? — Краешек его губ дрогнул в полуулыбке.
— Меня спасать кто-нибудь будет? — раздался возмущенный хрип с кушетки, и Сигурд, обернувшись к Кларе, ровным голосом сказал:
— Проклятия — не моя специализация. А физические повреждения у вас не критичны. — И сквозь зубы добавил: — Так что подождите своей очереди, Клара.
Ведьмочка задохнулась. То ли от обиды, то ли от нового сжатия черной пятерни. Потом захрипела, закашлялась, пытаясь уцепиться наманикюренными пальчиками за ворот мужской рубашки, но лекарь легко уклонился от ее рук, и брюнетка, закатив глаза, рухнула обратно.
— Вы, вы… Да как вы можете с ней так! — Я не находила слов. Их нашел василиск.
— Вода на столе, — спокойно проговорил он. — Выпейте и успокойтесь, Катарина. Только постарайтесь ничего мне там не разбить. — И таким тоном он это все сказал, что я тут же подчинилась.
Пальцы дрожали, зубы стучали, стакан трясся. Пила я медленными глотками, полностью сосредоточенная на том, чтобы, как и просили, сохранить посуду в целости. Видимо, из-за этой сосредоточенности и не заметила, как сзади подошел хозяин кабинета. Когда его рука коснулась моего плеча, я вздрогнула, выронила стакан, расплескав содержимое по полу, развернулась и, сложив на груди руки, открыла рот, чтобы проговорить…
— Скажешь сейчас «дяденька, отпустите!», и я запру тебя в лазарете на месяц, — без тени улыбки пообещал блондин. Затем взял с подноса чистый стакан, налил туда воды, уронил в нее несколько черных капель из миниатюрного флакона и, протянув потемневшую жидкость мне, велел выпить.
— А это… — с сомнением покосилась я на лишенную запаха жидкость.
— Приворотное зелье, — съязвил лекарь, но, видя, как вытягивается мое лицо, скрипнув зубами, проговорил: — Успокоительное! Пей.
— Точно не приворотное? — на всякий случай переспросила я.
— По-твоему, мне для подобных целей нужно зелье? — криво усмехнулся он, окончательно перейдя на «ты».
Я подумала, что не нужно, поэтому взяла лекарство. И все повторилось заново: пальцы задрожали, зубы застучали, стакан затрясся. И если бы мужчина не придержал очередной стеклянный сосуд, он наверняка упал бы вслед за своим предшественником. Зелье оказалось не только без запаха, но и без вкуса. Я как раз сделала последний глоток и собиралась уже ответить на вопрос Сигурда, что случилось с Кларой, как в кабинет вошла покрытая змеиной чешуей женщина, которая, с хрустом разминая непропорционально длинные пальцы, с порога заявила:
— Ну? И где тут труп?
«Труп», услышав эти слова, распахнул черные как ночь глаза и зло выдал:
— Сейчас как встану, и будут тут трупы!
Теневая конечность, шарфиком обвившая длинную шею Клары, выпрямила указательный пален, вывернула его вертикально и помахала из стороны в сторону, грозя «ящерице». Однако похожая на рептилию особа была не робкого десятка, поэтому лишь фыркнула в ответ на возмущение пациентов.
— Лежачая пациентка твоя, Ехтиндра, — сказал блондин, даже не посмотрев на брюнетку и ее нашейное проклятие. — А у меня случай нервного срыва с переходом в истерику, — добавил он.
— И что тут у нас? — Чешуйчатая женщина потерла руки, демонстрируя в широкой улыбке два острых змеиных клыка, и, облизнувшись раздвоенным языком, двинулась к Кларе. — Какой прелестный ошейничек! — Ведьмочка заерзала, напряженно глядя на решительно настроенную целительницу. — Как раз такого мне в коллекции и не хватает.
Черная рука, отпустив шею девушки, скрутила из трех пальцев фигу. Освобожденная ведьмочка откинулась назад, «ящерица» бросилась вперед, но успела ухватить призрачную кисть только за мизинец — все прочие пальцы снова вцепились в горло жертвы. Процесс лечения напоминал детскую забаву «примирение», когда детишки цепляются мизинчиками и повторяют хором «мирись-мирись-мирись и больше не дерись». Только вот Ехтиндра за оттопыренный палец тянула всей своей когтистой пятерней, упираясь при этом ногой в край привинченной к полу кушетки. Клара, хватаясь обеими руками за края оной, придушенно хрипела. Целительница же в процессе перетягивания руки еще и умудрялась бормотать нараспев какое-то заклинание.
