– Как ты думаешь, Тайгер Вудс
[35]
прислушивается к своему кедди?
[36]
Конечно, да. Вот и Великий Гольфист вселенной прислушивается к своим. Он слышит, – добавил отец после небольшой паузы. – Да, Он не всегда дает нам то, чего мы хотим. Но если мы решаемся попросить, он непременно предоставит нам то, в чем мы больше всего нуждаемся.
Даже если Бог существует, кто я такой, чтобы он помогал мне? Я вновь подумал об Эрин. Где она сейчас, какую боль пытается преодолеть? С этой мыслью я проглотил свою гордость и смирился с неизбежным. В конце концов, если есть хоть малейший шанс, что моя молитва поможет Эрин стать матерью, почему бы не попытаться?
– Но я… я не знаю, что говорить.
Лондон дружески похлопал меня по плечу.
– Просто представь, что беседуешь с отцом – только безо всяких там споров, – улыбнулся он.
Я нерешительно кивнул.
– Слова не имеют значения. Говори все, что подсказывает тебе сердце. – Он молитвенно сложил руки. – Ты уже на коленях. Все, что тебе остается, – опустить голову и сделать пробную попытку.
Я вновь окинул взглядом часовню, чтобы удостовериться, что мы одни, и покорно склонил голову.
– Боже… э-э… Господи. Я даже не знаю, как к тебе надо обращаться.
Приоткрыв один глаз, я покосился на отца. Веки у того были прикрыты, на лице играла умиротворенная улыбка. Я чувствовал себя крайне неловко, но все же решился вернуться к молитве.
– Я даже не знаю, есть ли ты… но если ты все-таки существуешь… не мог бы ты помочь Эрин?
Задав этот вопрос, я ощутил странный прилив уверенности, и слова потекли гораздо свободней. Конечно, моя молитва не отличалась особым красноречием, однако она была моей. Я по-прежнему не знал, поможет ли она Эрин и нашему ребенку, но с каждым словом тревога отступала все дальше и дальше, что уже было весьма неплохо.
– Эрин – потрясающая женщина, – продолжил я. – Тебе это, конечно, и так известно, но ты должен понимать, что я тоже знаю об этом. Из нее получится замечательная мать – только дай ей, пожалуйста, шанс. Прошу, не забирай ее у меня. Раньше мне ужасно не хотелось ребенка… но все изменилось. Только сегодня я понял, что действительно хочу быть отцом. И если ты сохранишь моего ребенка целым и невредимым, я буду по-настоящему счастлив. А еще… постой-ка. Боже, ты знаешь, я не самый терпеливый в мире человек, и если бы ты мог как-нибудь ускорить эту операцию или дать мне какой-то знак, я был бы искренне тебе признателен. Ну вот…
Я уже собирался сказать «Аминь», как вдруг громкоговоритель у меня над головой ожил. «Доктор Огаста Уитт, поднимитесь, пожалуйста, в комнату дежурной медсестры. Доктор Уитт, вас ждут».
От неожиданности я вздрогнул и тут же вскочил на ноги. Отец по-прежнему стоял на коленях.
– Мне это не послышалось? – спросил я.
– Аминь, – подмигнул он мне с довольной улыбкой.
Наш заключительный урок подошел к концу.
Глава 22
Хороший спортсмен не станет подбирать потерянные мячи, пока те еще катятся.
Марк Твен
[37]
Лондон сказал, чтобы я шел один, поскольку сам он хочет задержаться ненадолго в часовне. Стрелой промчавшись по коридорам, я едва не сбил по пути парня на костылях. В приемной по-прежнему было полно народа. При виде меня дежурная медсестра медленно встала.
– Здравствуйте, доктор Уитт, – сказала она, силясь улыбнуться. – Спасибо, что пришли так быстро.
– Что происходит? – с тревогой спросил я. – Не прошло еще и часа, как Эрин увезли в операционную. У вас есть какие-то новости?
Лицо женщины мгновенно посерьезнело.
– Я… видите ли, я сама не в курсе. Нам позвонили из родильного отделения и сказали, что возникло какое-то «осложнение». И вы должны как можно скорее подняться к ним на этаж.
Внутри у меня все сжалось.
– Что за осложнение?
– Не знаю. Я спросила старшую медсестру, но она заявила, что не вправе раскрывать детали.
– Ясно. – Я ощутил противную слабость в коленях. – Звучит не слишком ободряюще.
– Мне очень жаль, доктор Уитт, но я действительно ничего не знаю.
Медсестра повела меня к ближайшему лифту, и в скором времени мы были уже на четвертом этаже. Родильное отделение располагалось на северном его конце. Туда-то мы и свернули. Длинный коридор вывел нас к группе медсестер, которые усердно заполняли карточки.
При нашем приближении от их компании отделилась невысокая брюнетка.
– Это вы Огаста Уитт? – спросила она.
– Да.
Она протянула мне руку.
– Я Джанет Харрис, старшая медсестра на этаже.
Для старшей медсестры она выглядела пугающе молодо, но я решил не заострять на этом внимания.
– Рад знакомству.
– Мистер Уитт, тут возникло небольшое…
– Осложнение, – закончил я за нее. – Я в курсе. Вы не могли бы уточнить, в чем именно оно заключается?
– Боюсь, что нет. Это не в моей компетенции, – произнесла она с безучастным выражением лица.
Мне хотелось кричать от бессилия. Из фильмов мне было прекрасно известно, что медсестры никогда не сообщают плохие новости. Это входит в обязанности врачей. Даже я, ветеринар, ни за что не поручил бы своему помощнику проинформировать клиента о том, что его любимый зверек скоропостижно скончался.
– Понятно.
Джанет держалась сухо и по-деловому.
– Идемте со мной, – предложила она.
Мы прошли еще немного по коридору и остановились перед запертой дверью.
– Сюда, – махнула она рукой.
Я нажал на ручку и толкнул дверь. Та медленно открылась. Изнутри до меня донесся чей-то плач, но кто именно плакал, я так и не понял, поскольку дальняя часть комнаты скрывалась за занавеской. Поглубже вздохнув, я шагнул в палату и отдернул занавеску.
При виде лежащего на постели человека я изумленно замер.
– Ты?!
Это была Маленькая Притворщица. Она лежала под капельницей, а к животу у нее крепился специальный монитор, фиксирующий силу схваток.
– Спасибо, что пришли, – сказала она, смахивая слезу. – Медсестра уже вам сказала?
