Он обрел веру, как и я. Как Эо, Севро, Танцор и все остальные.
Наши с Виргинией взгляды встречаются. Возможно, в последний раз. Мне кажется, что нечто подобное чувствовали мои предки, первопроходцы Марса, глядя на погруженную в темноту Землю. Виргиния дала мне кров, она научила меня любить. А я обманом заставил ее полюбить меня. Видимо, наша судьба была предопределена с самого начала, думаю я, но надежда все равно меня не покидает. Я смотрю на нее по-детски открытым, полным отчаяния взглядом и спрашиваю:
– А ради чего живешь ты?
51
Золотой наследник
Сегодня день моего триумфа.
На улице легкий мороз. Небо ослепительно-голубое, сквозь атмосферные слои видны звезды. Облаченный в золото и пурпур, я стою, обнажив голову, – по окончании процессии меня ожидает лавровый венок. Вечером меня наградят маской триумфа, созданной фиолетовыми в честь моей победы.
Под ногами грохочут деревянные колеса, колесница неспешно везет меня по мостовой, усыпанной лепестками роз и гемантуса. Более сотни тысяч цветов выкинули из открытых окон небоскребов, возвышающихся с обеих сторон Гранд-авеню. Люди машут, тянут ко мне руки, лица сияют улыбками. Здесь так много разного народа, все вышли на улицы посмотреть на торжественную процессию. Они радуются празднику: до меня здесь уже были потрясающие акробаты, файер-шоу, танцоры, грифоны, драконы и зебракоры. Провели закованными в цепи тех из дома Беллона, кто еще жив. Головы императора Беллона, его сестер и братьев надеты на пики и выставлены на всеобщее обозрение. Надо отдать должное Августусу, он знает, как важно произвести на народ впечатление. В небе молниями снуют штурмовики, с утробным ревом плывут величественные «аисты».
Однако Августус знает цену и жестокости. Над насаженными на пики головами жужжат мухи. Донимают четверку белых коней, везущих мою колесницу с бульвара на белокаменное Марсово поле, расположенное у самой цитадели.
Машу рукой толпе, воздев к небу лезвие, и люди приходят в неистовство. Отцы сажают детей на плечи, показывают на меня и говорят, что когда-нибудь те будут рассказывать собственным потомкам о моем триумфе, который они видели своими глазами. Одни кидают в воздух фиговые листья, другие, обезумев от восторга, с воплями залезают на статуи воинов и мраморные обелиски, украшающие Марсово поле, чтобы получше рассмотреть меня.
– Ты всего лишь смертный, – шепчет мне на ухо Рок, который едет верхом рядом с колесницей, согласно традиции.
– И вонючий засранец! – кричит с другой стороны от меня Севро.
– Да, – невозмутимо соглашается Рок, – и это тоже.
Как бы я хотел, чтобы рядом со мной была Мустанг. Ее спокойная уверенность помогла бы мне выдержать все эти взгляды, приветственные крики и овации. Из толпы доносятся аплодисменты – хлопают в основном алые. Кричат, радуются и смеются – идеальные жертвы индустрии развлечений Сообщества. Пропаганда преподносит им кадры великой войны, в которой побеждают осененные славой золотые. Видеохроника моего полета во время Железного дождя, отредактированная как положено, собрала миллионы просмотров, а вот запись того, как я зарубил Карнуса, Фичнер приберег.
Весь этот парад – ожившая химера, сам я прекрасно понимаю, что все эти торжества гроша ломаного не стоят. Рядом со мной друзья, те, кого я называю своими лейтенантами. Они улыбаются мне, дарят мне свою любовь, а я веду их к неизбежной гибели. Когда-то мне казалось, что цель оправдывает средства. Вскоре мы начнем войну на Луне, а что дальше? Новая ложь, новые смерти, новые катастрофы.
Как поступит Мустанг? Тогда, в шахте, она ушла от меня и в Эгею больше не вернулась. Фичнер сам не свой от беспокойства. Ее молчание висит над моей головой как дамоклов меч, она может подписать мне смертный приговор в любую минуту. Возможно, она уже сделала это, и сегодняшний парад – просто пир во время чумы. Вдруг она обо всем рассказала отцу?
Шакал вчера вернулся в цитадель для участия в церемонии триумфа и сразу заметил отсутствие Виргинии. Я сказал ему, что мы поругались из-за их отца.
– Ничего удивительного, – вздыхает он. – Не дай ему встать между вами, как он когда-то встал между мной и сестрой, – заявляет Шакал, похлопывает меня по плечу и заказывает столько выпивки, что у меня до сих пор голова раскалывается.
Наутро даю себе зарок никогда больше не пить.
Рядом с Роком и Лорном едет Виктра. Спокойно глядя по сторонам, она наслаждается солнцем и праздником. Ей удалось переманить на сторону Августуса не только мать, но и Антонию, которая, как оказалось, помогла вырвать Фессалоники из лап Беллона. Сложно сказать, на чьей стороне две эти дамы, но вот Виктра безраздельно предана нам. Она посылает мне воздушный поцелуй.
За нами едут упыри, которых стало вдвое меньше, хотя Телеманусы пообещали прислать им новых рекрутов. За лейтенантами следуют десятки преторов и легатов, командовавших армией, а за ними маршируют тысячи серых, которые с неожиданной для этого цвета искренностью горланят залихватские песни в мою честь. Замыкают строй легионы черных. Этот парад большое событие не только для меня – это начало новой эры. Отныне Солнечной системой будет править Марс, а не Луна!
Фичнера, к сожалению, с нами нет. Ищу его на вершине огромной белой лестницы, которая ведет в цитадель. Там нас ожидают лорд-губернатор, его свита и десятки наших союзников, а также худая как скелет лысая белая с моим лавровым венком в руках.
Оставляю колесницу и медленно поднимаюсь по ступеням в окружении моих лейтенантов. Воцаряется торжественная тишина. Пурпурный плащ развевается на ветру. В городе пахнет розами и лошадьми. Августус выступает вперед и громко провозглашает:
– Ты призвал Железный дождь!
– И мой зов не остался без ответа! – отвечаю я, и мой усиленный динамиками голос грохочет над городом раскатами грома.
Все участники Железного дождя издают оглушительный рев. Белая делает шаг вперед. Ее лицо бесстрастно, уже много лет она в основном провозглашает приговоры преступникам. Молочно-белые глаза, видевшие многое, неспешно моргают, и она произносит сонным певучим голосом:
– О сын Марса! Сегодня ты облачен в пурпур, как древние цари этрусков! Ты войдешь в историю, как и они! Присоединишься к мужчинам, разрушившим Империю восходящего солнца! К женщинам, погрузившим Атлантический альянс в пучину моря! Ты завоеватель! Прими же эти лавры в честь нашего признания твоих славных побед! – декламирует она, надевая венок мне на голову, и я слышу, как рядом едва слышно фыркает Севро.
Белая продолжает плести изощренные сети цветастых слов очень долго, лишь на закате ее речь подходит к концу. Теперь мне ясно, зачем нужен весь этот спектакль – все эти речи и памятники. Традиция – залог восхождения на трон очередного тирана. Разглядываю золотых, их доспехи, знаки и знамена – все отличительные признаки легитимности их коррумпированной власти, признаки того, насколько они далеки от народа. Народу же кажется, что золотые – высшая раса, которую они не в силах понять. Словно прочитав мои мысли, Шакал делано закатывает глаза при виде этого фарса. Вскоре белая, выбившись из сил, произносит заключительную церемониальную фразу:
