Еще один шаг, Эо. Еще один шаг к нашей цели.
– Претор Дэрроу Андромедус! А что, звучит неплохо! – шутит Тактус. – Беллона обосрались по полной! Как думаешь, мне дадут свой флот или присоединят его к твоему? Кто их знает… Чертовы бюрократишки, как же они утомляют! Для медных слишком высоки, для золотых – низковаты! Мои братья, конечно, закатят вечеринку, – подмигивает мне он, – а на вечеринке у братьев Рат даже ты не устоишь перед соблазном.
– Да, он твоим друзьям не чета, – пожимает мне руку Виктра и смотрит мне в глаза таким взглядом, как будто мы не на командном мостике, а в ее спальне. – Как ни прискорбно, вынуждена признать, что Антония оказалась права насчет твоих способностей.
Рок морщится. Я вспоминаю звук, с которым Антония перерезала горло Лии, пытаясь выманить меня из убежища, когда мы воевали под Олимпом. Тогда я остался в тени и услышал, как наша маленькая подружка, обливаясь кровью, упала на поросшую мхом землю. Рок, тот вообще был в нее влюблен.
– По-моему, мы договорились не произносить имя твоей сестры в нашем присутствии, – резко перебиваю я Виктру, и она обиженно отворачивается. – Будучи претором, – обращаюсь я к Року, – я имею право набирать команду по своему усмотрению. Пора вернуть кое-кого из старичков. Севро сейчас на Плутоне, упырей отправили черт знает куда, Куинн на Ганимеде. Что думаешь?
При упоминании Куинн Рок заливается румянцем.
Мне-то больше всего нужен Севро. Поддерживать контакт по видеосети у нас не очень получается, особенно у меня, потому что с тех пор, как началось обучение в Академии, в сети я не был ни разу. А Севро в своем духе – от него хрен дождешься чего-нибудь, кроме фото единорогов-мутантов или видео, где Гоблин травит анекдоты. Попав на Плутон, он стал еще более странным, если такое вообще возможно.
– Господин, – окликает меня синий рулевой, показывая на монитор.
– Что такое? – спрашиваю я, и его взгляд затуманивается, становится рассеянным – увидев данные на мониторе, рулевой подключается к внешним датчикам корабля.
– Пока неясно, господин. Датчики засекли активность неизвестного происхождения.
На большом мониторе в центре голубым цветом обозначены астероиды, мы – золотым, враги – красным. Они должны быть уничтожены все до единого, однако на мониторе пульсирует одинокая красная точка. Рок и Виктра подходят ближе. Рок делает едва уловимое движение рукой, и данные копируются на его планшет. В воздухе перед ним возникает небольшой шар-голограмма. Рок увеличивает изображение и прогоняет его через аналитические фильтры.
– Радиация? – встревоженно предполагает Виктра. – Обломки кораблей? Залежи руды на астероиде могут вызывать зеркальную рефракцию сигнала!
– Программное обеспечение исключено, его уже просто нет, – отметает ее версии Рок.
Мерцающая красная точка исчезает, но команда напряженно смотрит на монитор – ничего! Здесь нет ничего и никого, кроме моих кораблей и поверженного флагмана Карнуса. Постойте, а вдруг…
– Скорее отсюда! – дрожащим голосом произносит Рок, глядя на меня полными ужаса глазами, и показывает на возникшую из ниоткуда красную точку.
– Двигатели на полную! – ору я. – Плюс тридцать градусов от центровой!
– Оставшимися торпедами по астероиду – огонь! – командует Тактус.
Слишком поздно.
Виктра ахает, и тут я наконец вижу собственными глазами то, что не распознали наши приборы. Из дыры в астероиде взлетает истребитель-невидимка. Я думал, что мы сбили его еще три дня назад, но нет, сидел там в засаде с выключенным двигателем. Передняя часть вся почернела и раздолбана нашими торпедами. Истребитель включает двигатели на полную и разворачивается, беря курс прямо на мой корабль.
Пойдет на таран.
– Надеть эвакуационные костюмы и активировать капсулы! – громко приказываю я и со всех ног бросаюсь к боковой стене мостика со встроенной эвакуационной капсулой для командного состава.
Произношу ключевое слово, капсула активируется. Тактус, Рок и Виктра влетают внутрь, я же остаюсь снаружи, кричу на синих, чтобы те поскорее отключились от системы, иначе они могут погибнуть вместе с кораблем – так уж этот цвет устроен.
Ношусь по мостику, рявкаю на них, приказываю активировать эвакуационные порталы. Рулевой подчиняется, нажимает нужную кнопку, и в полу открывается люк. Один за другим синие рассинхронизируются и прыгают в гравитационную трубу, ведущую к эвакуационным капсулам их цвета.
– Теодора! – кричу я, увидев, как моя ассистентка пытается оторвать от операционного монитора молодого синего, который в панике вцепился в экран. – В капсулу, черт тебя побери!
Она меня не слушает. Синий не желает расставаться с монитором. Делаю шаг в их сторону, и тут датчики корабля взвывают в последний раз.
Время останавливается.
Огни мостика горят красным.
Я прыгаю к Теодоре и хватаю ее.
Истребитель врезается ровно в центр моего флагмана.
Прижимаю к груди Теодору, и тут меня откидывает метров на тридцать и шарахает о металлическую стену. Ослепляющая боль разрывает левую руку в том месте, где только начал срастаться перелом. Я ничего не вижу. Потом в темноте танцуют огоньки, сначала они похожи на звезды, затем на кружащиеся на ветру песчинки.
Красный свет просачивается сквозь плотно сомкнутые веки. Чья-то рука тихонько тянет меня за одежду.
Открываю глаза. В стене огромная вмятина, корабль сотрясается, стонет, словно древнее, испускающее дух чудовище. Электроколонна, у подножия которой я лежу, дрожит и бьется о мой живот. Истребитель проносится мимо, проходя ровно через центр нашего корабля, как будто с холодной методичностью вспарывает кому-то живот.
Кто-то зовет меня по имени, но звук постепенно стихает.
Все датчики на мостике пылают разными оттенками кроваво-красного. Воют сирены систем безопасности. Худые старые руки Теодоры цепляются за меня, она напоминает птичку, пытающуюся поднять в воздух упавшую статую. Кровь заливает мой лоб. Нос сломан. Вытерев глаза, я перекатываюсь на спину. Рядом со мной светится покореженный монитор, заляпанный кровью. Вот этим меня приложило? Перевожу взгляд на Теодору. Она сумела вытащить меня из-под монитора, но она такая маленькая…
– Вставайте, господин, вставайте, если вам дорога жизнь. – Старуха гладит меня по лицу дрожащими от страха руками. – Пожалуйста, вставайте!
Со стоном заставляю себя подняться. Эвакуационной капсулы командного состава уже и след простыл, – наверное, во время столкновения сработала система автозапуска. А может быть, они просто бросили меня. Эвакуационная капсула синих тоже катапультировалась. От того синего, которого пыталась спасти Теодора, осталось лишь пятно на балке, а она все смотрит и смотрит туда остекленевшими от слез глазами, не в силах отвести взгляд.
– На моей половине есть еще одна капсула, – бормочу я и только теперь понимаю, что Теодора плачет не от ужаса, а от боли.
