– Не сейчас, Тактус. – Я отталкиваю его в сторону.
– Какой же ты зануда! Вы только гляньте, Гоблин! – разглядывает он Севро. – По-моему, ты стал еще ниже ростом, патриций, если такое, конечно, возможно! – шутит он, но Севро не улыбается в ответ.
Входим в пассажирский салон, где августианцы и упыри уже пристегнули ремни, готовясь к выходу из атмосферы. Тактус следует за нами по пятам.
– Привет, психи ненормальные! – здоровается Тактус с упырями. – Рад снова видеть вас, коротышки! Особенно тебя, Крошка!
– Иди на хер! – отзывается Крошка, помогая пристегнуть одного из маленьких племянников Августуса.
– Хорошие у тебя друзья, – наклонившись ко мне, говорит Тактус, когда мы выходим из салона. – Пришли на помощь в трудную минуту. Я думал, их заслали на окраину.
– Так оно и было, – отвечает за меня Севро.
– И что же заставило вас вернуться? Погодка там не ахти? – спрашивает Тактус, но Севро молчит. – Вот они, наши молодцы! – смеется Тактус, несмотря на свои раны. – Правда, Дэрроу? Друзья, готовые рискнуть жизнью и собственными конечностями ради того, чтобы навечно остаться в твоей тени? – Он игриво пихает меня в бок, оставляя на форме едва заметные следы крови.
Подходим к закрытой двери кабины пилотов. Тактус задевает плечом балку и морщится от боли. Севро идет последним.
– Как твое плечо? – спрашиваю я.
– Лучше, чем голова у той девчонки, как ее там, Куинн, кажется? Быстрая лань из дома Марса. Хорошо Айя ее отходила. Жаль девку. Я бы с такой…
Севро бьет Тактуса по яйцам с такой силой, что мог бы пробить металл. Потом двигает ему локтем в висок и быстро выполняет одно из движений кравата. Еще три удара по ушам, и Тактус валяется на полу. Севро ставит одно колено на раненое плечо Тактуса, взяв его шею в захват, другим коленом целит в пах, свободной рукой поводит ножом рядом с глазом Тактуса.
– Еще раз скажешь такое про Куинн, я тебе яйца отрежу и вставлю в глазницы, понял?!
– Брат мне всегда говорил: береги яйца смолоду… – сдавленно выдыхает Тактус.
Металлическая дверь кабины с шипением открывается, в проеме стоит Августус. Он с недоумением взирает на происходящее, и тут из хвостовой части корабля появляются Виктра с Лисандром.
– Они уже практически закончили, монсеньор, – объясняю я, перешагиваю через Тактуса и Севро и вхожу в кабину к лорду-губернатору.
Виктра следует за мной, но успевает хорошенько наступить на Тактуса каблуком и на ходу бросить Севро:
– Отличная работа!
– Отвали, корова!
– Кто этот малыш? – спрашивает она, когда дверь кабины за нами закрывается, и я рассказываю ей про Севро. – Сын Рыцаря Гнева? Маленький грубиян. Кажется, я ему не понравилась…
– Не принимай на свой счет.
Кабина пилота побольше моей комнаты на вилле в цитадели. Светодиоды окаймляют кресла первого и второго пилотов. Слева сидит Виргиния Мустанг, справа – синяя женщина-пилот. Синяя подключена к энергосистеме корабля, под кожей на ее левом виске мерцает голубой огонек. Мустанг ведет корабль, положив правую руку на голографический пульт управления, то и дело переговариваясь с напарницей. За изогнутым стеклом иллюминатора виднеется Земля. Августус, Плиний и комично согнувшийся чуть ли не пополам Кавакс Телеманус вполголоса обсуждают наше положение, расположившись за спиной Виргинии.
– Отличная работа, Дэрроу, – бросает Августус, даже не глядя на меня. – Хотя корабль можно было выбрать и получше.
– Что у вас там происходит? – перебивает отца Мустанг. – Говорят, кто-то пострадал?
– Куинн умирает! Надо доставить ее к медикам, срочно!
– Даже если успеем выйти на орбиту, нам еще тридцать минут лета до нашего флота, – бормочет Мустанг.
– Значит, придется поднажать!
Корабль сотрясает дрожь – пилоты выводят двигатели на максимум.
– Отличный план, – широко улыбается Кавакс. – Отличный план, Виргиния! Внедриться в свиту правительницы! В детстве вы с Паксом однажды спрятались в кустах, чтобы подслушать, о чем будет говорить на совете твой отец. Вот только Пакс был повыше кустов! – хохочет Кавакс, повергая тихую синюю в полное смятение.
Мустанг сжимает плечо Кавакса своей крошечной по сравнению с его руками ладошкой. Великан расплывается в довольной улыбке, словно гончая, держащая в зубах фазана, и поглядывает на нас, пытаясь понять, заметили мы или нет. Молодчина Мустанг, умеет обращаться с мужчинами, которые размером превосходят медведя.
По сравнению с любовью, исходящей от этого колосса, равнодушие Августуса кажется просто чудовищным. А от одной мысли, что Шакал убил сына этого человека, меня начинает подташнивать.
Мустанг едва удостаивает меня взглядом, где-то в уголках рта еще кроется улыбка, но и только. Мне улыбка не положена. Да и кольцо с конем она сняла.
Воцаряется долгая тишина. Наконец Августус поворачивается ко мне:
– Полагаю, Октавия пыталась переманить тебя на свою сторону?
– Пыталась.
– И обломалась, ведьма старая! Ты ж, парень, наверняка так ей и сказал: «Обломись»? – рокочет Кавакс, хлопая меня по плечу с такой силой, что я падаю на Виктру. – Ох, прости!
В кабине с низким потолком ему приходится сгибаться в три погибели, словно дереву в слишком тесной оранжерее. С длинной рыжей бороды капает вода.
– Прошу прощения, – повторяет он Виктре.
– Должен сказать, лорд Телеманус, что ее предложение показалось мне довольно соблазнительным. Со своими копейщиками она старается обращаться с уважением. В отличие от некоторых.
– Это мы поправим, – берет быка за рога Августус. – Я у тебя в долгу, Дэрроу. Если мы, конечно, доберемся до моего флота.
– Вы в долгу не только передо мной, но также перед Виргинией и упырями.
– Кто такие упыри? – спрашивает он.
– Мои друзья в черных доспехах. Ими командует Севро.
– Севро? Тот странный недомерок, который победил моего копейщика? – приподняв одну бровь, интересуется губернатор. – Кажется, я узнал его. Сынок Фичнера, – добавляет он крайне неприятным тоном. – Это он убрал отродье Приама на Пробе.
– Он за нас, монсеньор, головой ручаюсь!
Дверь с шипением отъезжает в сторону, к нам присоединяются Севро и Тактус. Все оборачиваются и смотрят на них. Севро медленно расправляет плечи, а потом с вызовом в голосе произносит:
– Что такое?
Тактус на всякий случай отходит подальше от него.
– Кому ты служишь, Севро? Мне или своему отцу? – спрашивает Августус.
– Какому такому отцу? Я бастард бастарда. – Севро скептически окидывает взглядом лорда-губернатора. – При всем моем уважении, монсеньор, вы для меня тоже не важнее замерзшей кошачьей мочи. Ваша дочь вызвала меня с окраины. Ей я предан всей душой. Ей, но в первую очередь – Жнецу. Вот и все.
