27
Желейное драже
За дверью меня поджидают Телеманусы. Кавакс сгребает меня в объятия, чуть не ломая спину, Даксо довольно кивает. Стою между ними в полной растерянности. Раньше мы разговаривали только перед началом очередной кровавой бойни. Сказать по правде, я сторонился их – стыдился, что не смог спасти Пакса.
– Мой мальчик уступал по силе только тебе, – заговаривает со мной Кавакс. – Малыш Пакс… раз уж ему было суждено пасть, то хотя бы в кругу друзей. Жаль только, что Паксу не довелось пойти вместе с тобой на штурм Олимпа. Вот это было бы зрелище!
– Хотел бы я посмотреть, как он отнимает доспехи у куратора братства Юпитера!
– А я, кстати, сам проходил обучение в братстве Юпитера, – улыбается Даксо. – Был примасом, пока не проиграл Карнусу Беллона.
– Что ж, тогда у нас есть общий враг.
– Еще один общий враг! Не забывай об этом лукавом ублюдке, который убил нашего малыша! У нас с тобой много недругов, Андромедус, – спокойно произносит Даксо.
Кавакс подхватывает на руки своего лиса. Тот лижет ему шею и сердито таращится на меня, прежде чем спрятать мордочку в густой рыжей бороде хозяина. У зверя белая грудка, черные лапы и красно-коричневый мех, гуще и жестче, чем у обычных лисиц. Весит он, должно быть, килограммов тридцать пять, так что по размеру приближается к волку.
– Лисы – чудесные создания, – поглаживает своего питомца Кавакс.
– Озорные, всеядные, неуловимые, моногамные, – кивает Даксо. – Очень необычные существа, они могут расширять свой ареал охоты и заходить на территорию волков. – Он мрачно смотрит на меня. – Но по прихоти чертовой матушки-природы лисам не справиться с шакалами! Мы просили Августуса изгнать Адриуса, и что? Теперь он вернулся во флот!
– Это преступление, – поддерживаю его я, и Телеманусы кивают.
– Девочки – то есть мои сестры и мать – просили передать, что наша семья не считает тебя виновным в смерти Пакса, – говорит Даксо и кладет руку мне на плечо. – Мы любили нашего малыша и знаем, что ты всегда относился к нему с уважением. Ты назвал в честь его свой корабль, и мы не забудем этого! Если Телеманусы предлагают кому-то дружбу, то это навсегда – так принято в нашей семье!
Кавакс согласно кивает, подтверждая каждое сказанное Даксо слово, и бросает лису горсть желейного драже.
– Если мы тебе понадобимся, – предлагает Даксо, кивая в сторону командного пункта, – только скажи, и дом Телеманусов будет в твоем распоряжении!
– Вы серьезно? – спрашиваю я.
– Пакса это порадовало бы, – раскатистым басом заявляет Кавакс.
– Прошу простить мои дурные манеры, но вы нужны мне прямо сейчас!
Великаны удивленно переглядываются, поднимая свои кустистые брови.
– Ищи, Софокл! Ищи! – возбужденно приказывает лису Кавакс, и тот осторожно подходит ко мне, обнюхивает колени, осматривает ботинки и руки, потом проскальзывает у меня между ногами.
И тут Софокл вдруг подскакивает вплотную, ставит передние лапки мне на колени и сует нос в карман. А затем выныривает с двумя желейными конфетами, удовлетворенно урча.
– Магия! – грохочет Кавакс, хлопая меня по плечу. – Софокл нашел то, что искал, хороший знак! Магический знак! Чудесное предзнаменование! Даксо, сын мой, призови сестер и мать! Жнец обратился к нам, и дом Телеманусов должен откликнуться!
– Девочки на Уране, отец, вернутся лишь через несколько месяцев…
– Тогда откликнуться должны мы!
– Полностью согласен с тобой, отец!
– Инструкции будут в течение часа, – сообщаю я.
– О, какое нетерпение! – топает ножищами Кавакс. – Жду не дождусь!
Мимо проходит пара симпатичных оранжевых, и Кавакс ревет им вслед какие-то комплименты, а те в ужасе оглядываются на улыбающегося великана. Мы с Даксо наблюдаем за ним.
– Он правда верит в магию? – спрашиваю я.
– Отец думает, что по ночам гномы воруют серу из его ушей. Мама считает, что в детстве его слишком часто били по голове.
Даксо кивает мне и идет за Каваксом, но не выдерживает, оборачивается и, подмигнув мне, закидывает в рот желейную конфету. Теперь ясно, откуда они взялись у меня в кармане!
– Думаю, – бросает через плечо Даксо, – отец живет в гораздо более интересном мире, чем мы с тобой! Будем ждать твоих указаний, Жнец! Отцу не терпится!
* * *
После видеоконференции с Шакалом, на которой я быстро ввел его в курс дела и выслушал его рекомендации по поводу деталей плана, приказываю капитану Орион взять курс на Европу. Путь займет две недели. На мостик заходит Рок. Он молча стоит, наблюдая за работой синих. Впервые после нашего побега с Луны он сам подошел ко мне. Его молчание висит надо мной как дамоклов меч.
– Мне очень жаль… – начинаю я, но он тихо перебивает меня:
– Я не хочу говорить о Куинн. Знаю, ты хотел этой войны. Ясно, что ты все это спланировал и не собирался довериться мне, чтобы я выкупил твой контракт и защитил тебя. Но до сих пор не понимаю, зачем ты меня усыпил.
– Чтобы ты остался невредим. Я рассчитывал, что ты понадобишься мне после церемонии, и не хотел рисковать твоей жизнью.
– А как насчет моего собственного мнения? – спрашивает Рок. – Ты не имеешь права делать выбор за меня из страха, что это может нарушить твои планы! Друзья так не делают.
– Ты прав. Я поступил нехорошо.
– Нехорошо? Когда воткнул шприц мне в шею?
– Ладно, не просто нехорошо, а плохо! Но намерения мои были чисты, хотя идея и исполнение оказались идиотскими. Если хочешь, могу попросить у тебя прощения на коленях…
– Вот это была бы картина, – говорит Рок вроде как в шутку, но на лице его нет ни тени улыбки.
Он отворачивается от меня и уходит.
28
Сыны шторма
– За тобою по пятам следует шторм, – произносит мой друг, глядя на горизонт, и его седая борода развевается на ветру. – Знаешь ли ты, что здесь есть парни, которые катаются на яликах по волнам пострашнее этих? Отбросы общества – серые, красные, даже бурые. Сорвиголовы, настоящие безумцы, – говорит он, показывая на черные бурлящие волны высотой метров в десять под нашим балконом. – Их называют сынами шторма.
Местная гравитация просто сводит с ума. Все парит в воздухе, притяжение составляет примерно сто тридцать шесть тысячных долей от земного. Мне приходится рассчитывать и контролировать каждый шаг, а то взлечу метров на пять, а потом буду медленно опускаться обратно. В этом месте бой скорее напоминает танец под водой. Для удобства передвижения пользуюсь гравиботами.
Старик смотрит, как морской мир движется вокруг его острова. Лорн являет собой главный принцип, которому обучал и меня, – быть камнем посреди бушующих волн, залитым водой, но неподвластным стихии. С его бороды падают соленые капли. Блестящие золотые глаза моргают и слезятся от резких порывов морского ветра.
