Они не собираются нападать по очереди. Смыкают ряды вокруг меня, демонстрируя мастерство владения боевым искусством крават. Бьют по нервам, по внутренним органам. Чудом отбиваюсь от ударов, успевая достать нескольких нападающих, но вот я уже повержен. Чья-то палка вонзается в мой позвоночник, прямо в подреберный нерв. Растекаюсь по земле, будто горячий воск, и тут Карнус пинает меня в голову.
Я прокусываю себе язык.
Во рту разливается соленое тепло.
Земля кажется мне поразительно мягкой.
Я захлебываюсь соленой жидкостью.
Карнус ставит ногу мне на живот, потом на горло и, глядя на мой орущий окровавленный рот, произносит:
– Как говорил Лорн Аркос, если хочешь по-настоящему ранить человека, просто убей его гордость.
Ловлю ртом воздух, в горле клокочет кровь.
Потом подходит Кэгни, садится мне на грудь, упираясь коленями в мои плечи. Дышать практически невозможно. Она улыбается, разглядывает мой лоб, приоткрыв рот от наслаждения собственной силой. Крепко берет меня за волосы, обдавая горячим мятным дыханием, и спрашивает, вытаскивая планшет, зажатый у меня под мышкой:
– А что у нас тут? Вашу мать! Он предупредил августианцев! Драться голыми руками с этой сучкой Юлией я не собираюсь!
– Тогда не тяни резину! – рычит Карнус. – Сделай это!
– Тише, тише, – шепчет она, проводит ножом по моим губам и засовывает холодное лезвие мне между зубами. – Вот так-то лучше, сучонок!
А потом резким движением снимает с меня скальп:
– Вот и все, Жнец. Умница, хороший мальчик!
Кровь заливает мне глаза. Карнус сталкивает Кэгни с моей груди, рывком поднимает меня на ноги одной левой. Трясет правой рукой, – похоже, я прилично задел его бицепс, поэтому размахнуться по-настоящему у него не получается. Оскалив зубы, он резко бьет меня головой в грудину. У меня все плывет перед глазами. Раздается хруст. С таким звуком ломают хворост для костра. Из моего рта вырываются клокочущие, нечеловеческие звуки. Карнус наносит мне еще один удар, а потом отбрасывает мое искалеченное тело в сторону.
Сверху на меня льется что-то теплое, ноздри щекочет запах мочи. Беллона смеются, Карнус наклоняется ко мне и шепчет:
– Моя мать просила передать: нищий никогда не станет принцем! Каждый раз, глядя на себя в зеркало, будешь вспоминать, что мы с тобой сделали. Ты дышишь просто потому, что так решили Беллона. Помни, однажды мы вырвем тебе сердце и съедим его сырым. Как больно падать с высоты, правда, Жнец?
4
Падение
Я стою перед хозяином, но он даже не смотрит в мою сторону.
Стены кабинета обшиты деревянными панелями, на полу лежит старинный ковер, который железный предок Августуса привез из дворца на Земле после падения Индийской Империи – государства последней великой нации, пытавшейся сопротивляться золотым. Какой же ужас, должно быть, испытали эти рожденные естественным путем люди, когда увидели, как с неба на них устремляются завоеватели. Совершенные существа принесли им не надежду, а цепи.
Стою у спартанского стола из дерева и железа. Единственное его украшение – кровавое пятно, которому уже семь сотен лет. Оно осталось после того, как последний император Индии лишился головы от удара бритвы золотого убийцы.
Нерон Августус лениво поглаживает льва, лежащего рядом со столом. Они словно статуи-близнецы. За ними в иллюминаторе чернеют космические просторы, где, подобно огромным големам, угрожающе застыли корабли армады Цептера. Мы миновали их во время последнего перехода в нашем трехнедельном путешествии с Марса. Августус смотрит на инфостолешницу, по дереву которой бежит нескончаемый поток информации.
Какой же безмерно далекой кажется мне поездка на Марс, когда хозяин показывал мне наши владения, от латифундий, которые возделывают в поте лица высшие алые, до полярных областей, где в средневековой изоляции живут черные. Тогда он особо выделял меня, приближал к себе, учил тому, чему сам научился от отца. Я был его фаворитом, пожалуй что вторым после Лето. Теперь Августус ведет себя как чужой человек, ему за меня стыдно. С тех пор как Карнус и его родичи напали на меня в Академии, прошло два месяца. Волосы отросли, переломы зажили, а вот репутация утрачена безвозвратно. Лорд-губернатор Августус серьезных дел мне больше не доверяет – так, одни мелочи. Врагов с каждым днем становится все больше, но теперь они предпочитают перешептываться за моей спиной, а не хвататься за лезвия.
С каждым днем я все больше убеждаюсь в том, что Сыны Ареса ошиблись, выбрав именно меня. Не создан я для всех этих политических игрищ, для стратегических тонкостей! Черт побери, да, я знаю, как спрятать мальчишку в лошадь, предварительно вспоров ей живот, а вот взятку дать нормально не смогу, даже если на кону будет стоять моя жизнь!
В кабинете лорда-губернатора звучит нежный, ласковый голос, будто созданный для того, чтобы изрекать полуправду: «Три нефтеперегонных цеха. Два ночных клуба. Два поста серых. Разрушены бомбежкой с тех пор, как мы покинули Марс. Семь нападений, монсеньор. Пятьдесят девять золотых погибло».
Плиний. Изворотливый, словно саламандра, с нежной кожей под стать розовому, а не золотому. Политик Плиний не имеет шрамов, он не нобиль, даже училище не окончил. Глаза хитро блестят из-под ресниц, таких длинных и пушистых, что любая баба обзавидуется. Вот павлин! Тонкие губы покрыты бледной помадой. От уложенных кольцом волос пахнет парфюмом. Тело худощавое, но мускулистое, хотя, пожалуй, чересчур жилистое, думаю я, глядя на его облегающую шелковую тунику, расшитую чудными узорами. Да из этого котика любой пацаненок сможет в два счета душу вытрясти! Однако он мастер своего дела: распустит нужный слушок тут, вовремя пошутит там, и целые семьи идут ко дну по щелчку его тонких пальцев. Мы оба сильны по-своему: я подобен кинетической энергии, а он – энергетическому потенциалу.
Ходили слухи, что Плиний приложил руку и к уничтожению моей репутации. Тактус даже намекнул: именно Плиний надоумил Карнуса напасть на меня в саду, и уж точно именно он устроил так, что мое унижение было заснято на камеру.
Рядом с Плинием стоит еще один человек. Лето. Великий воин, на десять лет старше меня, волосы заплетены в косичку, улыбка освещает его лицо, словно полумесяц. Настоящий поэт лезвия, достойный преемник Лорна Аркоса, как считают многие. Скорее всего, именно он станет наследником Августуса, а не дети – Мустанг и Шакал. И я, в общем-то, одобряю выбор хозяина.
– Сыны Ареса слишком много себе позволяют, – бормочет себе под нос Августус.
– Конечно, монсеньор, – с прищуром кивает Плиний, – если это и правда их рук дело.
– Кто еще, кроме этих муравьев, осмелится укусить нас?
– Насколько нам известно, никто. Но, кроме муравьев, в мире есть и пауки, и клещи, и крысы. Бомбежка – чересчур примитивный выбор для Ареса, слишком уж неизбирательно и жестоко. Сыны Ареса последовательно ведут технологический саботаж и пропаганду, это по их части. Арес не позволяет себе грубых выходок, и мне сложно поверить в то, что ответственность за теракты лежит на нем.
