Шумно забили по воздуху крылья. На землю перед Риссой и Тревеггом опустился Гладкое Крыло; при виде его окровавленного клюва я вспомнила о мясе, лежащем неподалеку, и в брюхе у меня заурчало.
Гордыню унять —
Волчью и человечью —
Может лишь ворон!
Гладкое Крыло дернул Риссу за ухо и захлопал крыльями перед самой мордой Тревегга. Тот с ухмылкой цапнул зубами воздух, и ворон вспорхнул, чтобы усесться на ветку у нас над головой, где его ждала Песнь Дождя. Интересно, долго ли они подслушивают… И зачем воронам наши легенды…
Рисса, подозрительно на них покосившись, вновь заговорила:
— Человек решил, что прочие существа должны ему служить. Волки не подчинились — и тогда произошла битва людей и волков. Люди убивали всех непокорных и даже подожгли лес, в котором жили.
Меня передернуло. Тревегг рассказывал, что несколько лет назад огонь уничтожил две наших лучших поляны, — неужели такое можно делать намеренно?
— Лесной пожар заметили Древние, — кивнул Тревегг. — Узнав, что люди выучились у волков, и увидев их дела, Древние поняли, что человеческий род таит угрозу Равновесию — ведь люди не остановятся, пока не уничтожат все вокруг. Древние не могли такого допустить, и потому праматерь Небо объявила всем волкам и людям, что настал час их смерти.
— Индру, услышав эту весть, испустил горестный вой, — продолжила Рисса. — Взобравшись на высокую скалу, он воззвал к Древним, прося их сохранить жизнь волчьему и человечьему роду. Вначале его никто не слушал.
Рисса подняла голову на Гладкое Крыло и Песнь Дождя, сидевших на дереве. Птицы встрепенулись, Гладкое Крыло заговорил:
— И тогда Тлитоокилакин — царь воронов, следивший за жизнью волков и людей, — взлетел к самому Солнцу и стукнул его клювом. Солнце взглянуло вниз на Индру и позвало Луну, Землю и праматерь Небо выслушать его просьбу, а Тлитоокилакин спустился обратно к Индру — ведь из-за волчьего легкомыслия воронам мог грозить голод.
Тревегг мгновение помолчал, принюхиваясь к потоку ветра, затем продолжил рассказ:
— Покорно опустив уши и робко поджав хвост, стоял Индру перед Древними, обращаясь к ним со словами, для которых требовалась вся волчья смелость. «Не наказывайте людей и волков, о владыки! — молил Индру. — В происшедшем виновны лишь я и моя стая, но не убивайте нас. Нам еще есть чему научиться, мы столь многого не знаем!» Тогда праматерь Небо послала теплый ветер, огладивший спину Индру. «Всем существам есть срок жить и срок умирать, — тихо промолвила она. — Нынче тебе настало время для следующего шага. Так всегда было и всегда будет». Индру в отчаянии взглянул на Небо, не зная, что делать дальше. И тогда царь воронов клюнул его в хвост. «Наше время еще не настало, — вновь заговорил Индру. — Мы только начали узнавать чудесный мир, в котором живем!» Земля при этих словах довольно заворочалась, пошатнув скалу, где стоял Индру. Тогда волк сел на задние лапы и вознес к Древним песнь — такую прекрасную и скорбную, что даже праматерь Небо затрепетала, а Луна и Земля замерли неподвижно, впервые за всю жизнь. Древние глядели на Индру с любопытством: никогда прежде земное существо не обращалось к ним так спокойно и смело, отстаивая себя и свой род. Живя издревле и деля вечность лишь друг с другом, Древние устали быть одни, подобно волку без стаи. Песнь Индру дала им надежду — может, земные существа скрасят их одиночество? И Древние говорили друг с другом, пока Индру и Тлитоокилакин ждали на высокой скале под стылым ветром. Индру показалось, что прошла вечность, когда наконец праматерь Небо ответила. «Мы выполним твою просьбу, — услышал Индру ее слова, и сердце его забилось вновь. — Однако дай нам обещание — и пусть его сохранят твои дети и потомки твоих детей». «Я дам любое обещание», — произнес Индру. Праматерь Небо зарокотала от удовольствия: иного ответа она не ожидала. «Люди считают себя лучше других, — молвила она, — и дерзость сделает их безумными. Пожары станут обширнее, люди будут драться и убивать, истребляя все вокруг. Если оставить их без присмотра, они разрушат само Равновесие. Тогда у нас не будет выбора, кроме как уничтожить не только волков и людей, но и весь мир».
Тревегг замолчал и окинул нас взглядом: — Помните, что я рассказывал о Равновесии, когда вы были малышами? Равновесие не дает миру распасться, каждое существо или растение, каждое дуновение ветра составляют его часть. Праматерь Небо боялась, что при нарушенном Равновесии погибнут и сами Древние. Откликаясь на просьбу Индру, она подвергала мир опасности. Но ей было одиноко, и она хотела, чтобы волки остались жить.
Старый волк снова вытянулся на земле, закрыл глаза, словно так он мог лучше разглядеть Индру на вершине скалы, и продолжил:
— «Мы нашлем на людей ливень и засуху, им будут грозить смертью все горы и скалы, — произнесла тогда праматерь Небо. — Люди лишатся сил и утратят самонадеянность. Занятые борьбой со стихиями, они не смогут нам досаждать. А ты, волк, должен обещать нам, что вы будете сторониться людей и что волчий род никогда не придет на помощь человечьему». Индру с готовностью отдал бы Древним собственный нос и все зубы в придачу, только бы не давать такого обещания. Отвернуться от людей — хуже этого не было ничего, разве что обречь на смерть родную стаю. Индру отвел глаза от Неба и Солнца и замолчал. «Иного пути нет», — гулко пророкотала Земля под его лапами. «Если не отречешься от людей, — тяжело ударил в голову луч Солнца, — они выучатся всему, что ты знаешь. Тогда даже Древним не побороть их силу, волки и люди будут биться насмерть». Луна крикнула от дальнего края Земли: «Такова цена, ты должен ее заплатить!» И лишь когда Тлитоокилакин клюнул Индру в голову так сильно, что волк взвыл от боли, услышали Древние его ответ. Индру склонил голову и произнес обещание — никогда не знаться с людьми.
На неуловимый миг глаза Тревегга встретились с моими.
— Многие годы, — проговорил он, отводя взгляд, — волки держат обещание, данное Древним. Но как бы мы ни старались, мы не можем вечно избегать людей.
— Тогда никто не знал, как это трудно, — тихо произнесла Рисса. — Ни волки, ни Древние не понимали, как сильна связь между людским и волчьим родом. То ли оттого, что души волков переплелись с человеческими, — она с вызовом посмотрела на Рууко, — то ли от долгого общения с людьми дети Индру не могли оторваться от человека. Вновь и вновь два рода сходились вместе, и каждый раз праматерь Небо гневалась все больше и пыталась их разлучить. В иные времена, через много лет после Индру, юная волчица — ненамного старше вас, щенки, — стала охотиться с людьми и научила этому всю стаю. С годами это привело к великой вражде, и тогда появилась заповедь Широкой Долины.
— Древние предупреждали: если нарушить обещание, волков и людей ждет смерть, — подхватил Тревегг. — И когда Лидда, юная волчица, стала охотиться с людьми, праматерь Небо наслала трехлетнюю зиму, чтобы уничтожить оба рода. Надвигалась гибель, исчезала надежда. И тогда появились огромные волки — они принесли весть, что посланы нас оберегать. То были первые из верховных волков; говорят, они той же природы, что и Древние, и спустились с неба по солнечному лучу.
