За катастрофой последовала обычная для таких случаев путаница. День за днем конторы “Кунарда” в Ливерпуле, Куинстауне и Нью-Йорке обменивались десятками телеграмм139. Это свидетельствовало об удивлении, словно компания и не ожидала, что потеряет один из своих лучших кораблей и что списки пассажиров в самом деле понадобятся – вести счет живым и погибшим.
10 мая: “Отплыл ли на «Лузитании» Гай Льюин?”
10 мая: “Имя Чарльз Уорми в списке второго класса: читай Чарльз Уоринг (в списках нет)? Ждем ответа”.
11 мая: “Сел ли на «Лузитанию» Ф. А. Твигг?”
11 мая: “Пришлите полные имена и классы всех пассажиров по фамилии Адамс, отплывших на «Лузитании». Крайне срочно”.
Несколько пассажиров, попавших в списки погибших, на самом деле оказались живы; но чаще тех, кого считали уцелевшим, в живых не было. “Сообщение о спасении м-ра Билике ошибочно”, – написал консул США Фрост в сухой телеграмме, отправленной послу Пейджу в Лондоне. Пятилетнего мальчика Дина Уинстона Ходжеса поначалу считали спасенным, но затем “Кунард” прислал телеграмму в свою нью-йоркскую контору: “Сожалеем, никаких следов юного Дина Уинстона Ходжеса”. Тело его оказалось среди тех, что взял на борт спасательный корабль “Флайинг фиш”. Имена погибших были написаны неправильно, что на короткое время давало ложную надежду. Мужчина, которого приняли за Фреда Тайна, на самом деле оказался погибшим Фредом Тайерсом; Тереза Десли в действительности была Терезой Фили, погибшей вместе с мужем, Джеймсом. Пассажирок по имени миссис Хэммонд было две. Одна выжила; другая – жена Огдена – погибла. Двух официантов звали Джон Лич. Один остался жив, другой – нет. Погибшего пассажира, заявленного под фамилией Гринфилд, на деле звали Гриншилдс.
Часовые пояса и медленное сообщение еще более затрудняли положение родных и друзей. Те, кто мог себе это позволить, посылал в “Кунард” телеграммы с подробными описаниями своих близких, включая серийные номера, оттиснутые на их часах, однако на то, чтобы эти телеграммы получить, расшифровать и доставить, уходило много времени. В те первые дни после катастрофы конторы “Кунарда” наводняли тысячи сообщений. Компания не могла предоставить обширной информации.
Тела, доставленные в Куинстаун, были размещены в трех импровизированных моргах, один из которых устроили в городской ратуше, где их разложили рядами на полу. Если позволяли обстоятельства, детей клали рядом с их матерями. Уцелевшие двигались медленной, печальной чередой в поисках потерянных близких.
Происходили и счастливые воссоединения.
Матрос Лесли Мортон в пятницу вечером искал своего брата Клиффа в списках живых и в отелях Куинстауна, но не нашел никаких следов. Рано утром следующего дня он послал отцу телеграмму: “Спасен, ищу Клиффа”140. Мортон отправился в один из моргов. “Там рядами, по обеим сторонам до самого конца были разложены тела, обернутые в простыни и саваны, – писал он, – и множество опечаленных людей, переносивших несчастье каждый по-своему, переходили от тела к телу, отворачивали простыню взглянуть, не удастся ли опознать близких, которых еще не нашли”.
Он пробирался вдоль рядов, приподнимая простыни. Собрался было приподнять очередную, как вдруг заметил, что к той же простыне тянется другая рука. Подняв глаза, он увидел брата. Оба остались невозмутимы.
“Здравствуй, Клифф, рад тебя видеть”, – сказал Лесли.
“И я тебя рад видеть, Герт, – сказал Клифф. – Пожалуй, нам следует выпить за это по стаканчику”.
Вышло так, что отцу не пришлось волноваться слишком долго. Он одновременно получил телеграммы от обоих сыновей; и тот, и другой сообщал, что ищет брата. Телеграммы, как узнал впоследствии Лесли, прибыли с разницей в пять минут, “так что отец дома узнал, что мы оба целы и невредимы, еще прежде нас самих”.
В тот вечер Лесли впервые попробовал “гиннесс”: “Не скажу, чтобы в тот раз он мне особенно понравился; впрочем, чтобы отпраздновать наше спасение, наше воссоединение в Ирландии, эта штука годилась в самый раз”.
Спасательные корабли привезли большую часть тел, но многие были найдены в бухточках среди скал и на берегах Ирландии, куда их прибило морем. Тело одного мужчины нашли на берегу: он сжимал в руках кусок спасательной шлюпки с сохранившейся надписью “Лузитания”, который впоследствии оказался в архивах Гуверовского института при Стэнфордском университете.
Консул Фрост взял на себя ответственность за улаживание дел с погибшими американцами. Тела “важных” особ – то есть пассажиров первого класса – были забальзамированы за государственный счет. “Смерть курьезным образом стерла различия в общественном положении и складе ума, и зачастую мы полагали, что труп принадлежит важной персоне, а оказывалось, что все обстоит как раз наоборот, – писал Фрост. – Обычно лицо выражало уверенное спокойствие, впрочем, с некоторым оттенком недоумения или огорчения, словно какой-то верный друг сыграл с человеком дурную шутку, а тот ничего не понял”141. Тела особ менее важных запечатывали в свинцовые гробы, “чтобы их можно было вернуть в Америку по первому требованию”142.
“Кунард” приложил большие усилия, чтобы пронумеровать выловленные тела, сфотографировать их и внести в каталог. Тело № 1 принадлежало Кэтрин Гилл, сорокалетней вдове; тело № 91 – старшему эконому Маккаббину, который после этого плавания собирался в отставку143. Почти всех погибших сфотографировали в гробах; правда, одно тело лежит в чем-то вроде большой тачки, а один малыш покоится на приспособленной для этого доске. На всех по-прежнему надеты пальто, костюмы, платья и украшения. Мать с крохотной дочерью – предположительно, их нашли вместе – лежат в одном гробу. Мать повернута к дочери; ребенок держит руку у матери на груди. Вид у них такой, словно обе готовы встать из гроба и снова зажить своей жизнью. Другие снимки также создают ощущение покоя. Хороший собою, гладко выбритый мужчина за тридцать, тело № 59, лежит аккуратно одетый: в белой рубашке, твидовом пиджаке, галстуке-бабочке в горошек и темном пальто. Приятная на вид ткань; пуговицы блестят, как новенькие.
Глядя на эти фотографии, невозможно отделаться от мыслей о последних мгновениях жертв. Вот тело № 165 – девушка в белом платье с кружевным лифом. Волосы отброшены назад, рот раскрыт, словно в крике – весь ее вид выражает страх и боль. Жертва, внесенная в список как тело № 109, – тучная женщина, лежит обнаженная под грубым одеялом, к ее волосам пристал песок. В отличие от других, глаза у нее крепко зажмурены. Щеки надуты, губы сжаты. Поразительно, но кажется, будто она задержала дыхание.
Самый страшный – снимок тела № 156, девочки лет трех, толстенькой, с курчавыми светлыми волосами, одетой в свитер со слишком длинными рукавами. Пугает выражение лица ребенка. Она выглядит возмущенной. Кто-то положил цветы ей на грудь и сбоку. Однако это ее, кажется, не смягчило. Лежит она на деревянном поддоне, рядом, похоже, спасательный жилет. Лицо ее выражает неподдельную ярость.
Консулу Фросту трудно было выкинуть из головы эти картины – множество утонувших детей. У него самого была маленькая дочь. “Через несколько недель после трагедии, оказавшись вечером дома, я вошел в спальню с зажженной спичкой и неожиданно моим глазам предстала моя спящая дочь”, – писал он144. Его резануло, и на мгновение мысли его вернулись назад, к сценам, которые он наблюдал в моргах. “Даю вам слово: я отпрянул, словно наткнувшись на змею”.
