— Я уже, звонила ему.
— Он тебя не узнал? — забеспокоилась Ольга.
— Я говорила в банку. Чтобы освободить ее, мне пришлось
съесть триста грамм немецкого майонеза. До сих пор не могу поверить, что он
переварился. Наверное, растворился в джине. Или в пиве.
— Ты ела майонез с пивом? — испугалась
Ольга. — Боже мой! Где? Заказала в кафе?
— Нет, я ела его на улице, возле таксофона.
— Это ужасно. Вижу, встречи с Ореховым действуют на
тебя самым удручающим образом. Надо положить им конец!
— Он и положил, Ты не забыла? Мы расстались. И теперь,
кроме денег, нам больше не о чем разговаривать.
— Дорогая, но ведь разговор о деньгах — самый важный
разговор для женщины! — удивилась Ольга.
— И это говоришь ты, которая втрескалась в молодого
идиота с дырявыми карманами!
— Да, но у Николая будут деньги! Он ожидает их со дня
на день! Он обещал сразу же купить для меня «Ситроен ХМ». И норковую шубу.
— Ты собираешься обивать мехом спальню? Если я не
ошибаюсь, у тебя от каждого мужа осталось по шубе, — заметила Мила.
— Значит, должна остаться и от Николая.
Ольге трудно было отказать в логике, поэтому Мила решила
оставить тему Николая в стороне.
— Не могу поверить, что все это мне не снится! —
призналась она, заливая в себя вторую кружку кофе с молоком. — Еще недавно
я тряслась от ужаса, а теперь — пуф-ф! Все мои страхи развеялись, точно дымок
затухающего костра. И дышится так… — Она глубоко вдохнула и замерла с открытым
ртом.
— Что? — испугалась Мила.
— Кажется, это майонез.
— Тебе не надо было выходить из дому! Ты могла бы
позвонить Орехову по телефону.
— Тогда бы он мне точно ничего не дал. А так — глаза в
глаза — был шанс.
— Надо позвонить нашему частому детективу. Убеждена,
что он потерял голову от беспокойства.
Ольга схватила телефон и быстро набрала номер, который за
утро выучила наизусть. Однако на звонок никто не ответил. Борис сидел на
подоконнике в подъезде, а «их частный детектив» спал, положив под голову руки,
трогательно сложенные корабликом.
— Вероятно, стоит отказаться от услуг
Глубоководного, — заявила Мила, наблюдая за сестрой. — Зачем он мне
теперь, когда ясно, что мне ничто не угрожает?
— Да-да, ты права, — кивнула головой та. —
Теперь он только все осложнит. Возможно, именно сейчас он копается в твоем
грязном белье.
— Он ничего там не найдет, — повела бровями
Мила. — Я постирала все, кроме банного полотенца. Пожалуй, я переночую
здесь, в своей старой комнатке.
— Переночуешь? Но еще день! — возмутилась
Ольга. — Нельзя вести такую жизнь, когда все вверх ногами!
— У меня чрезвычайные обстоятельства, — пробормотала
Мила, повесила голову на грудь и закрыла глаза.
Глава 7
Следующим утром Ольга рывком распахнула дверь и помедлила на
пороге. Ее сестрица сладко спала, свернувшись калачиком в постели. Короткие
встрепанные волосы, румяная щека с отпечатком пуговицы от наволочки и блаженное
выражение на физиономии. Как будто ей всего восемь, а не тридцать восемь.
Проходя мимо стола, Ольга на секунду остановилась. Ее
внимание привлек стандартный лист бумаги, исписанный весело взбрыкивающими
буквами. Приподняв бровь, она прочитала название: «Двое в многоэтажке». Далее
следовало слово «Врез» и фраза: «Семь лет они жили на одной лестничной
площадке, но никогда не смотрели друг другу в глаза, даже в лифте». Ольга
фыркнула и небрежно стряхнула на лист пепел с сигареты, которую держала в руке.
— Милка! — громко сказала она. — Немедленно
просыпайся.
— Ну что опять? — проскулила та, отворачиваясь к
стене. — Зачем я тебе понадобилась в такую рань?
— С тобой срочно хочет пообщаться жена твоего прежнего
любовника.
— Прежнего любовника? — пробормотала Мила уже
значительно менее противным тоном. — И как она меня нашла?
— Ничего удивительного, дорогая! — хмыкнула
Ольга. — Тут живут твои мама и папа. Логично было поискать тебя у них.
— Я могла быть где угодно, — пробормотала Мила, с
кряхтеньем принимая сидячее положение. — А зачем я ей сдалась? Черт, и
какого любовника?
— Хлюпова, разумеется. Разве у тебя до Гуркина был еще
какой-нибудь любовник?
— Вот гадство! Что ты ей сказала?
— Сказала, чтобы перезвонила попозже. Минут через
пятнадцать. Учитывая твою бойкость, ты, возможно, даже успеешь почистить зубы.
Мила завозилась в постели.
— Она не призналась, чего хочет? Мы ведь, черт побери,
незнакомы. Как она представилась?
— Снежаной. — Ольга пожала плечами и, понизив
голос, добавила:
— Несла какую-то галиматью про Мексику.
— Да? — заинтересовалась Мила, приглаживая волосы
пятерней. — А поподробнее?
— Ну… Она сказала, будто бы Толик Хлюпов умер.
Мила некоторое время молча смотрела на сестру, потом ее
зеленые глаза гневно сверкнули.
— Ольга, ты в своем уме?! — воскликнула она,
отбрасывая одеяло. — Что значит — умер?
— Я вот тоже удивилась. Но она настаивала. Она, знаешь,
была чертовски серьезна.
— Но при чем здесь я? — кипятилась Мила.
— Не знаю, не знаю… — пробормотала Ольга и, потянувшись
в сторону импровизированной пепельницы, постучала острым ногтем по сигарете.
— Ты засыпала пеплом мой черновик! — мгновенно
обвинила ее Мила. — Ни стыда ни совести.
— У тебя все равно не возьмут опус с таким ужасным
названием.
— Еще как возьмут, — пообещала Мила. — Если
ты, конечно, окончательно не загадишь плоды моих ночных раздумий.
В соседней комнате телефон издал несколько требовательных
восклицаний.
— О! — сказала Ольга, воздев палец. —
Уверена, мадам Хлюпова рассчитывает на то, что ты уже ополоснула морду и
сделала пару приседаний.
Мила выпрыгнула из постели и быстро-быстро прошлепала босыми
ногами по паркету.
— Алло! — сказала она голосом, вобравшим в себя
всю мировую скорбь. — У телефона Людмила Лютикова.
С заинтересованным лицом Ольга подошла поближе.
— Здесь, внизу? Черт побери, конечно, заходите! Она
сейчас поднимется, — пояснила она для Ольги, положив трубку на
место. — Ничего, что я приму ее в халате и неумытая? Ладно, не отвечай.
Даже если «чего», все равно не успею одеться.
Через минуту она уже открывала дверь Снежане Хлюповой. Это
была дама средних лет, весьма примечательной внешности. Казалось, будто в
детстве ей в качестве утешения предложили сыграть прекрасную принцессу, она
вошла в образ, да так в нем и застряла. Она была маленькой, пухленькой и
некрасивой. Длинные белые волосы спускались по плечам до самого пояса. Эти
волосы да еще сильно накрашенный рот совсем ей не шли.
