— Как ты думаешь, — с неожиданно проснувшимся
любопытством спросила та. — Если он узнает, сколько тебе на самом деле
лет, он сбежит?
— Интересно, кто же ему скажет? — поинтересовалась
Ольга, вперив в сестрицу подозрительный взгляд.
— Мало ли! Сорвется у кого-нибудь с языка…
— Только вместе с языком, — безапелляционно
заявила сестрица.
— Знаешь, я тебе завидую. Хотела бы я влюбиться так,
как ты. На старости лет…
— Т-с-с! Милка, еще одно слово — и я тебя задушу.
— Молчу, молчу. Кстати, Глубоководный приставил ко мне
своего помощника. Зря я ему не доверяла! Думала, что, кроме выпендрежа, там
ничего нет. Но это оказалось не так! Теперь его Саша сопровождает меня повсюду.
— Саша? Вот так-так! А где он сейчас? —
полюбопытствовала Ольга.
— Наверное, сидит внизу, в машине. Ждет меня.
— Со вчерашнего вечера?!
— Ну… — неопределенно протянула Мила, которая заехала к
Ольге ненадолго и неожиданно для себя напилась в стельку пьяной, после чего,
как повелось, заночевала в своей старой комнатке. — Наверное, он тоже
вздремнул.
Ольга выпятила вперед нижнюю губу и свела брови на
переносице.
— Милка, — понизив голос, сказала она, — тут
что-то не то.
— Что не то?
— Что-то не то с этим Глубоководным. Не может человек
за сто рублей в день предоставлять такие услуги клиенту. Поставь себя на его
место. Да этой сотни в день хватит только на бензин и чашку кофе. Даже не
смешно!
— Меня тоже посещала эта мысль, — туг же
согласилась с ней Мила. — Только она как-то заблудилась в голове в связи с
последними событиями.
— А давай позвоним в какое-нибудь детективное агентство
и узнаем, какие у них расценки!
— Давай, — согласилась Мила.
После того как сестры узнали цены на услуги, у обеих резко
испортилось настроение.
— У меня есть две версии, — сделала вывод
Ольга. — Или это не частный детектив, а бандит, который зачем-то втерся к
тебе в доверие… Или это настоящий частный детектив, только работает он не на
тебя. И нормальные гонорары платит ему кто-то другой. Ну, как тебе мои
рассуждения?
— Я должна срочно вернуться домой! — засобиралась
Мила, вскакивая на ноги. — Мне нужно варить мазь. Много мази!
— Кажется, я понимаю твою мысль. Чтобы выручки от нее
хватило на настоящего частного детектива.
— Но что мне теперь прикажешь делать с этим типом,
который спит в машине у подъезда?
— Не думаю, дорогая, что, засветившись повсюду, они
станут тебя убивать! Конечно, Глубоководный знает больше, чем говорит.
Вероятно, он в курсе того, кто объявил на тебя охоту. Но почему-то ему
невыгодно ставить тебя об этом в известность. Возможно, это кто-то из твоего
самого близкого окружения. И если ты узнаешь имя, то чем-нибудь себя выдашь
раньше времени. Наверное, они расставили силки…
— Он и не обязан сообщать мне имя, — буркнула
Мила, сикось-накось накрашивая губы. — Ведь не я его настоящая клиентка.
Вот как мне теперь с ним себя вести?
— Обыкновенно. Не вздумай показывать, что ты о чем-то
догадываешься. Тогда лишишься вообще какой бы то ни было защиты. В конце
концов, какая разница, кто ему платит! Главное — тебе сейчас это выгодно.
— Пока выгодно. Но что, если обстоятельства изменятся? Ты
помнишь, — внезапно всполошилась она, — этот тип в самом начале
проболтался, что дело может быть связано с наркотиками?
— Какой ужас! — почти без выражения сказала Ольга,
едва не откусив фильтр от очередной сигареты. — Если ты попала в сферу
интересов наркодельцов, я, Милка, за твою шкурку не дам и тех ста рублей,
которые ты платишь Глубоководному.
— Но как я могла попасть?! — Мила лицом и руками
изобразила полное недоумение. Обе сестры любили жестикулировать. Ольга время от
времени делала мягкие выразительные пассы, кисти же Милы пребывали в постоянном
движении, как у карточного шулера. — Я ничего не брала на хранение, я…
— Милка! — совершенно неожиданно выдала очередную
грандиозную идею Ольга. — А что, если тебя использовали втемную? Когда ты
ездила к ребенку в Берлин? Допустим, всю кашу заварил твой Орехов. Подложил
тебе что-нибудь в чемодан, дал сигнал своим людям, объяснил, в какой гостинице
ты остановишься… Там, в Берлине, они проникли в твой номер и вытащили у тебя
из-под подкладки плаща свой товар. Или из чемодана, у которого есть второе дно.
Это ведь ваш общий с Ореховым чемодан, сечешь?
— Орехов! — недоверчиво сказала Мила. — У
него и так все классно. Он не станет заниматься наркотиками. Зачем? Он может
делать бешеные деньги на легальных вещах. Он их и делает.
— Но если ему хочется больше? — В глазах Ольги
сверкнула жадность. Она могла войти в какой угодно образ. Сейчас, вероятно, она
пребывала в образе алчного Орехова.
— Не забудь, дорогая, что к Лешке я ездила не так
давно, Орехов уже ушел от меня. Впрочем… подожди! Он хотел вернуться. Кажется,
как раз накануне поездки. Он очень хотел вернуться! Помнишь, я рассказывала
тебе обо всех его ухищрениях? Сначала-то он вообще был уверен, что я буду
прыгать до потолка. Явился с букетом цветов, со своим любимым ноутбуком и
сменой белья. Когда я не кинулась ему на шею, он просто обалдел. Две ночи
провел на кушетке в маленькой комнате. Потом оскорбился по-настоящему и ушел
навсегда.
— Вот так вот! — сказала Ольга. — Поэтому ты
и попала в поле зрения наркодельцов.
Она говорила с такой уверенностью, будто у нее уже были
неопровержимые доказательства.
— Но за что меня хотят убить? — продолжала
недоумевать Мила. — Раз я доставила наркотики по назначению?
— Может быть, они думают, что ты обо всем догадалась?
— Полагаешь, они используют курьеров один раз, а потом
убивают? И Орехов пожертвовал мной, невзирая на то, что я мать его сына?
— Да, как-то все нескладно, — вынуждена была
согласиться Ольга. — Что же делать? Что делать?
— Заняться бизнесом, — решительно ответила Мила.
— Только не вздумай затевать варить свою мазь завтра с
утра.
— Почему? Я как раз хотела утром.
— С ума сошла? У прадеда юбилей, съедутся Лютиковы со
всего мира. Родители тебе не простят, если ты не появишься в ресторане.
— Да, да, конечно! — хлопнула себя по лбу
Мила. — У меня ведь по всему дому прилеплены записки о дне и часе
мероприятия!
— Надеюсь, ты Гуркина предупредила заранее?
— Еще бы, куда я без него? Слава богу, с ним не стыдно
показаться на людях.
— Да, я тебя понимаю, как никто. Хотя мой Николай,
конечно, будет поглавнее твоего Гуркина.
