— Шестерых клиентов я тебе нашла, — оживленно
сообщила та. — Правда, есть одна загвоздка. Все они сегодня приходили в
поликлинику, а значит, не слишком хорошо себя в настоящий момент чувствуют.
Если ты хочешь совершить сделки быстро, придется тебе доставить мазь каждому на
дом.
— Я бы с радостью! — воскликнула Мила. — Но у
меня проблема: Листопадов. Он будет следовать за мной, а потом доложит
Глубоководному, что я шастала по частным квартирам. Тот, естественно,
привяжется с ножом к горлу — зачем. Ведь я же якобы его клиентка, не так ли? Не
могу же я сказать ему правду? Что занимаюсь индивидуальной трудовой
деятельностью с целью заработать денег и нанять настоящего частного детектива,
потому что догадалась, что он — ненастоящий.
— Я бы предложила тебе свою помощь, — откликнулась
Татьяна, — но не могу. Я же работаю не в районной поликлинике. Ты ведь в
курсе: она принадлежит большому фонду. А у нас порядки знаешь какие? Если
кто-нибудь из больных проговорится, что я частным путем приторговываю
сомнительными лекарствами…
— Ты называешь мазь моей бабушки сомнительным
лекарством?! — возмутилась Мила.
— Именно так подумает мое руководство, если история
всплывет. Ты же знаешь этих стариков и старушек — они болтают, словно очумевшие
ди-джеи.
— Что же прикажешь мне делать? Ольга легла на два дня в
клинику приводить в порядок лицо. Николай узнал, сколько ей лет, и теперь она
одержима идеей омоложения. А больше я никому не доверяю.
— Ну, я не знаю… — промямлила Татьяна. Несмотря на ее
вялый тон, было понятно, что сдаваться она не собирается. — Ты же в курсе,
что я одна тащу ребенка и мать. Как я могу рисковать приличной зарплатой? У
меня же нет бабушкиного рецепта, который выручит меня в сложной ситуации.
— А что, если мы Листопадова обманем? Я ускользну от
его наблюдения, но не внаглую, так, чтобы он бегал и искал меня по городу. Я
его обману. Причем с твоей помощью. Таня, ты мне друг?
— А что? — с подозрением спросила та.
— Можешь пойти на жертву?
Татьяна молчала, вероятно, прикидывая, какого рода жертва от
нее потребуется.
— Только если это не что-нибудь криминальное, —
наконец ответила она.
— Да что ты! Какое криминальное! Я хочу, чтобы ты
постриглась и покрасилась под меня. Мы встретимся с тобой в кафе, поменяемся
верхней одеждой и сделаем так, чтобы Листопадов нас перепутал. Пока он будет
следить за тобой, я отвезу клиентам мазь. Ты согласна? — спросила она,
горя энтузиазмом.
— Нет, не согласна.
— Ага! — рассердилась Мила. — Значит, на
самом деле тебе не нравится мой цвет волос, так же как и стрижка! Ты врала
самым наглым образом! И после этого ты — подруга?!
— Чего ты кричишь? — остудила ее пыл
Татьяна. — Я всего лишь боюсь, что меня убьют вместо тебя. Ты не забыла,
что в тебя стреляли? Хотели отравить поганками? Брызнуть в лицо кислотой? Нет?
— Хорошо, хорошо, давай пойдем на компромисс. Ты
пересидишь необходимое время у меня в квартире.
— Как это?
— Да просто, Таня! Просто, как дважды два! Листопадов
дежурит на третьем этаже в подъезде. Ты приходишь ко мне в гости, а потом якобы
уходишь. А на самом деле ухожу я в твоей одежде.
— И Листопадов тебя не узнает?
— Конечно, нет! Мы возле открытой двери пощебечем,
попрощаемся, вот он и подумает, что ты — ушла, а я — осталась. Здорово?
— Здорово, — мрачно сказала Татьяна. — Ладно,
уговорила. Сейчас я в парикмахерскую — и к тебе.
— Да ладно, не надо тебе в парикмахерскую, —
смилостивилась та. — Накинь на голову косынку, тем более холодно уже,
многие женщины в головных уборах.
— Нет уж, я хочу тебе доказать, что мне нравится и твой
цвет волос, и твоя стрижка. Не слишком приятно, когда лучшая подруга считает
тебя обманщицей.
* * *
Борис Глубоков шествовал к дому Лютиковой, чтобы сменить
Листопадова на боевом посту. Листопадов хотел спать, есть и психологически
расслабиться. Завернув за угол, Борис увидел, как из знакомого подъезда, топоча
модными сапожками, выскочила Лютикова и, слегка ссутулившись, двинулась в
сторону метро. На ней было огромное зеленое пальто с начесом и шелковая
косынка, завязанная на деревенский манер.
«Где же Листопадов? — подумал Борис, волнуясь. —
Может быть, заснул? Или что-то с ним случилось страшное?» Оглядываясь на дверь
подъезда, Борис вприпрыжку припустил за Лютиковой. Вот они вошли в метро и
купили карточки. Вот прошли турникеты. Листопадова все не было. Лютикова тем
временем стащила с себя косынку и повязала ее вокруг шеи. «Маскировалась она с
ее помощью, что ли? — недоумевал Борис. — Но так просто обвести
Листопадова вокруг пальца?»
Тем временем Лютикова доехала до нужной станции, поднялась
на поверхность и, сверяясь с бумажкой, потопала к торчавшей неподалеку
двенадцатиэтажке.
Борис отстал и, вытащив телефон, позвонил Листопадову на
мобильный.
— Саша, ты что?! — зловещим шепотом спросил
он. — Ты где?
— Как где? Вас жду, — отозвался тот, недоумевая. —
Чтобы смениться.
— Где ты меня ждешь?
— Знамо дело, где. В подъезде.
— А ты в курсе, где сейчас Лютикова? — продолжал
допытываться Борис, прибавляя шаг, чтобы не потерять беспокойную клиентку из
виду.
— Знамо дело, где. В квартире сидит.
— Это ты, Саша, пургу гонишь. Лютикова сейчас на другом
конце Москвы. Я иду прямо за ней, что называется, наступая в следы от ее сапог.
— Не может быть, — хмыкнул Листопадов. — Вы
ее с кем-то перепутали.
— Да? А может, это не я перепугал, а ты ее упустил?
— Только если она выбралась через балкон, —
мрачнея, ответил горе-телохранитель.
— Ничего подобного! Она спустилась по лестнице и вышла
из подъезда прямо у меня на глазах.
— Ерунда какая-то! — распереживался
Листопадов. — Сейчас спущусь вниз и проверю. Потом вам перезвоню.
— Нет, я сам тебе перезвоню! — возразил Борис и,
отключив телефон, спрятал его поглубже в карман.
Лютикова тем временем вошла в подъезд. Борис почти тотчас же
нырнул следом за ней и на цыпочках поскакал вверх по лестнице, останавливаясь
на каждом этаже, чтобы не выскочить прямо на нее. Вот наконец двери лифта
открылись, и Лютикова, потоптавшись на площадке, нажала на кнопку звонка.
— Мне Шпатцикова Леопольда Вельяминовича, —
сказала она, отзываясь, по всей видимости, на голос из-за двери. И более тихо
добавила:
— Я от Капельниковой.
Спешно защелкали замки, загремела цепочка, и через минуту по
лестничной площадке разнесся жалобный шепот:
— Вы — Лютикова?
