— Отлично! Пока он в отдалении, я выскочу, —
засобиралась Татьяна. — И, пожалуйста, сделай что-нибудь решительное для
того, чтобы тебя не прихлопнули.
Мила клятвенно ей пообещала и, заперев дверь, уселась
считать деньги, вырученные за продажу мази.
Не успела она расправить и сложить в нужном порядке первые
купюры, как раздался звонок.
— Что-нибудь забыла! — проворчала Мила, пробираясь
между одеялами по коридору.
Заглянув в глазок, она увидела незнакомого мужчину с
открытым лицом и веселым круглым носом. Это был Борис Глубоков, для нее, впрочем,
оставшийся незнакомцем, поскольку в момент первой встречи он прятал лицо под
воротником.
— Вы кто? — настороженно спросила Мила, проверив,
накинута ли цепочка.
— Борис Иванов, — заговорщическим тоном ответил
тот и принялся грызть ноготь. — Вы меня пустите?
— С какой это стати? — озадачилась хозяйка:
поистине день полон сюрпризов!
— Вам разве Шпатциков не звонил? — с отчаянием в
голосе воскликнул Борис. — Он обещал! Он дал мне ваш адрес и рекомендацию.
— Ах, Шпатциков! — выдохнула Мила, почувствовав, как
уходит напряжение и стало легко дышать, как будто с нее сняли корсет. — У
вас что, те же самые проблемы, что и у дедушки? — сочувственно спросила
она.
— Те же самые! — закивал Борис. — Так у вас
найдется для меня, ну, средство от моего недомогания? Я много заплачу.
Услышав последнюю фразу. Мила радостно распахнула дверь.
Мысль о том, что в тылу находится Листопадов, да еще надежда обогатиться
заставили ее проявить некоторую беспечность.
— Входите, входите, — предложила она. —
Давайте на кухню, у меня все там.
Борис перепрыгнул через одеяла и спросил:
— Занимаетесь генеральной уборкой?
— Генеральной, точно.
Оценив наметанным глазом дорогую одежду посетителя, Мила
внезапно почувствовала себя настоящей акулой капитализма, нахально спросила:
— Какой суммой вы располагаете?
Борис сделал серьезное лицо и, понизив голос, спросил:
— Сколько выйдет на двести «зеленых»?
— Столовая ложка, — не моргнув глазом, ответила
акула. И поспешно добавила:
— С верхом.
— Это ведь у вас что-то новенькое, — закинул
удочку Борис.
— Точно. Впервые на рынке.
«Конечно, это „невидимка“! — возликовал тот. —
Первая дедова партия».
На кухне Мила со всей возможной торжественностью протянула
ему пластмассовую баночку из-под витаминов.
— Простите, — замялся Борис. — Поскольку я в
первый раз… Как это нужно употреблять? Нюхать?
— Нюхать?! — опешила Мила, на секунду
задумавшись. — Ну… Если только тем местом, которое страждет.
Она принужденно улыбнулась, рассчитывая, что посетитель
наконец раскошелится. Словно почувствовав немой призыв, Борис тут же полез за
бумажником. Выложив на стол деньги, он отвинтил у баночки крышку и сунул внутрь
нос.
— Так это крем? — тут же удивился он, подняв на
Милу по-детски ясные глаза.
— Мазь. А что, вы никогда ничего подобного не
применяли? — не меньше его удивилась Мила.
Борис честно пытался сообразить, как можно словить кайф от
мази, но в голову ему что-то ничего не приходило. «Дед явно выдал
ноу-хау», — подумал он. А вслух робко спросил:
— Ее что, нужно размазывать под носом?
Мила задумчиво поглядела на него и напряженным голосом
переспросила:
— Под носом? Слушайте, ну и фантазия у вас! Или ваш нос
напрямую связан с прямой кишкой?
Теперь уже надолго задумался Борис.
— Первый раз слышу, — наконец сообщил он, —
чтобы наркотики употребляли другой стороной туловища!
— Наркотики? — обомлела Мила.
— А что же, по-вашему, я у вас покупаю? —
рассердился Борис.
— Как — что? Мазь от геморроя!
— Это шутка? — зловещим шепотом спросил
Борис. — Ведь Шпатциков говорил о дозе!
— Наверное, у него сильное обострение, —
предположила Мила. И, поглядев на деньги, с сожалением произнесла:
— Так у вас что, совсем не бывает запоров?
— Не бывает.
— Не верю!
— Ну, может, время от времени, — огрызнулся Борис.
— И, несмотря на опасный симптом, вы не будете покупать
эту чудесную мазь, чтобы ухаживать за одним из важнейших органов своей
выделительной системы?!
— Ну, хорошо, — прошипел Борис. — Я возьму.
— Всю столовую ложку?
— Всю.
Захлопнув за Борисом дверь, Мила по очереди поцеловала обе
стодолларовые купюры и спрятала их в железную банку из-под чая. Дальнейшие
перспективы с каждым часом теряли мрачность.
* * *
— Хочешь сказать, ты даже не поинтересовалась, почему
он решил, что ты торгуешь наркотиками? — не поверила Ольга, нагоняя тучи
на свое помолодевшее лицо.
— Я была слишком возбуждена, чтобы сообразить, —
оправдывалась Мила. — Мужик дал мне двести долларов! Я хотела как можно
скорее от него избавиться, пока он не передумал. — Тут же ее тревога
сменилась оживлением. — Если дело так и дальше пойдет, я стану богатой женщиной,
Ольга! Мне надо еще раз выехать за город! Я готова перекопать каждую поляну! Я
готова…
— У меня нехорошие предчувствия, — перебила ее
Ольга. — Ты связывалась с Глубоководным?
— Связывалась. Дома его постоянно нет, я позвонила на
мобильный. Он что-то мямлил, мол, расследование движется, мол, не надо
волноваться… Ты же понимаешь, мне нечем ему пригрозить. Разве что лишением ста
рублей в день. Но теперь, когда мы знаем, что сумма не тянет на гонорар, я даже
разговор заводить не рискнула.
— Я из-за тебя стала плохо спать, — заявила
Ольга. — Как ты сама-то засыпаешь ночью? — И, посмотрев на Милу,
добавила с неудовольствием:
— Впрочем, ты почти всегда пьяная, что с тебя взять?
— Я уже привыкла к опасности, — объяснила
Мила. — Говорят, что это защитная реакция организма. Поскольку он не может
постоянно находиться на пределе сил, мозг дает команду телу не напрягаться. Все
происходящее уже не кажется мне смертельным. В конце концов, до сих пор никого
не убили.
— Да? — искренне изумилась Ольга. — А Толик
Хлюпов? На месте которого должна была оказаться ты? Ведь ты жуешь тушеные овощи
днем и ночью! Счастливый случай, что ты не схрумкала ту опоганенную упаковку!
Упустившая Хлюпова из виду, Мила густо покраснела.
— Ну ладно, — сказала она. — Уговорила. Займи
для меня денег у папы. Я пока еще заработала недостаточно.
