Гуркин опустил глаза и побегал ими по сторонам, придумывая,
вероятно, новую отговорку. Наконец Мила решила оставить его в покое, и тот
радостно потрусил за пледом. «Мужчина и диван — близнецы-братья», —
подумала Мила. В бытность мужем Орехов тоже любил лежать на диване и посвящал
этому львиную долю своего свободного времени.
«Ну, допустим, поганок насобирал Гуркин, — не веря сама
себе, подумала Мила. — Но ведь не он же стрелял в меня на балконе
редакции? Мне до мелочей знакомы его фигура и манеры. Его я бы сразу узнала,
даже надень он на голову не колготки, а кастрюлю».
Размышляя так, она прикончила цыпленка и решила, что
обязательно проследит за Гуркиным, когда тот покинет ее квартиру.
Наступил вечер — время выйти на улицу праздно шатающейся
публике. Гуркин тепло распрощался с Милой, снова обозвав ее Тыквочкой, и
двинулся вниз по лестнице. Мила мгновенно напялила на себя верхнюю одежду и
выскользнула следом. Когда она достигла первого этажа и, приоткрыв щелку,
выглянула на улицу, сзади нее раздалось покашливание Листопадова.
— Боюсь, этот тип что-то скрывает, — пояснила
Мила. — Хочу немного последить за ним. Ты садись в машину и езжай за мной
на некотором расстоянии, хорошо? — Она решила быть с Листопадовым на «ты».
Не дожидаясь ответа, она просочилась на улицу и редкими
мягкими прыжками последовала за Гуркиным, который, насвистывая, уходил в
темноту. Возле супермаркета он свернул на автостоянку и, достав из кармана
ключи, нажал на кнопочку брелока. На его зов откликнулся, громко пискнув и
мигнув фарами, жемчужного цвета автомобиль с элегантно вытянутым носом. Пока
Гуркин устраивался за рулем, слегка обалдевшая Мила бросилась на обочину ловить
Листопадова. Тот подкатил к ней на своем не слишком презентабельном авто и
распахнул дверцу.
— Я потрясена! — воскликнула Мила, плюхаясь на
переднее сиденье. — Я считала, что мой друг — почти что голодранец!
— Это только справедливо, — откликнулся
недовольный Листопадов, — что женщины тоже иногда ошибаются в мужчинах. Не
одним же нам накалываться.
— Да нет, я просто киплю негодованием, — Мила не
обратила на его слова внимания. — Смотри, Саша, не потеряй его из виду.
Господи, почему я не курю, как Ольга? Мне так надо снять стресс!
Листопадов сунул руку за пазуху и достал из внутреннего
кармана куртки блестящую плоскую фляжку.
— Вот, — сказал он. — Вернейшее средство.
Если, конечно, вы не боитесь спиться, — добавил он с
неудовольствием. — Глушите каждый день.
— Но вокруг столько стрессов! — оправдалась Мила,
сноровисто откручивая пробочку и присасываясь к фляжке. — Боже мой, что
там внутри? Это пойло выжгло мне все внутренности!
— Дорогой коньяк, — обиделся Листопадов. — А
если вам не в кайф, покупайте для себя сами.
Гуркин тем временем подъехал к шикарному многоэтажному дому
с башенками и охраняемой стоянкой, бросил машину у подъезда и взбежал по
ступенькам. Листопадов приткнул машину неподалеку, не въезжая за ограду.
— Он что, здесь живет?! — во весь голос
возмутилась Мила, разогретая коньяком. — Да великий обманщик Гудвин перед
ним — просто щенок! А я-то была убеждена, что он голодает!
— Может быть, поедете выражать свои чувства
домой? — спросил Листопадов. — Мне стремно вас охранять, когда вы
гоняетесь по городу за любовниками.
— За любовниками? Да что ты знаешь о моей личной
жизни? — с горечью спросила Мила и снова припала к фляжке.
Они еще некоторое время препирались, и тут из подъезда вышел
Гуркин, ведя под руку потрясающую блондинку. С ним самим произошла грандиозная
метаморфоза: из симпатичного, но простенького блондина он превратился в
шикарного мужчину, похожего на героя фильма, снятого по женскому роману. В нем
изменилось все: он был по-другому причесан, по-другому одет, по-другому держал
голову. Блондинка с забранными в низкий пучок волосами, облаченная в красное
пальто, казалась феей, по странному недоразумению попавшей на городскую улицу.
Иномарка, в которую загрузилась парочка, заурчала мотором и,
тихо шелестя шинами, проехала мимо. Мила рухнула вниз и положила голову
Листопадову на колени.
— Вот этого я не люблю, — сказал тот, дрыгнув
правой ногой, — Давайте играть в Джеймса Бонда, исключив из сюжета все
любовные линии. Не дышите в меня, из-за вас я перепутаю педали.
Всклокоченная Мила послушно приняла вертикальное положение.
Фляжку она со страстью прижимала к груди. Иномарка Гуркина развернулась носом в
центр и поехала в сторону кинотеатра «Ударник».
— Кажется, парочка отправляется в ресторан, —
заметил Листопадов, припарковавшись довольно далеко от входа в заведение для
гурманов. — Остановитесь на этом или будете терзаться дальше?
— Может быть, я тоже хочу есть? — гордо сказала
Мила. — Я что, недостойна того, чтобы мне подавали еду официанты?
Листопадов, сообразив, что у нее приступ вредности, вздохнул
и пробормотал:
— Достойна, достойна…
— Ты останешься здесь, — приказала она, ткнув
нетвердым пальчиком куда-то внутрь его расстегнутой куртки. — Обещаю, что,
если сегодня вечером и произойдет убийство, жертвой буду не я, а кое-кто
другой.
Она вылезла из машины и чересчур плавной походкой
направилась в сторону ресторана, изредка взмахивая руками на неровностях асфальта,
словно маленький лебедь. Войдя в холл, она сразу же нырнула к конторке
посмотреть меню, однако глазом все время косила в сторону интересующей ее
парочки.
— Добро пожаловать, Андрей Валентинович! —
негромко поздоровался с Гуркиным метрдотель. — Прошу вашу одежду. Вы сразу
пройдете за столик или?..
— Нет, мы ненадолго в бар, — тоном, не допускающим
возражений, заявила вместо Гуркина блондинка.
Вблизи она оказалась ароматной и холодной, словно шарик ванильного
мороженого. Мила потянула носом ей вслед, но так и не смогла определить, какими
духами она пользуется. Впрочем, судя по всему, сама Мила вряд ли к таким
когда-нибудь даже приценивалась.
Гуркин вел себя спокойно, по сторонам не озирался, поэтому Мила
не боялась, что он неожиданно обнаружит ее в непосредственной близости.
Впрочем, даже если бы и обнаружил, ей сейчас море по колено!
«Что, если устроить этому бонвивану сцену? — подумала
она. — Конечно, я не жена и даже не любовница, а, так сказать, работодательница.
Но он зачем-то водит меня за нос. Зачем? Я имею право знать». Она бросилась к
большому зеркалу, чтобы переместить помаду с подбородка на ее законное место.
Метрдотель материализовался возле ее правого локтя и приветливо склонил голову,
очевидно, ожидая каких-нибудь нужных слов с ее стороны.
— Я с Андреем Валентиновичем, — противным голосом
заявила Мила. И когда тот поднял брови в немом вопросе, добавила:
— Я его жена.
«Он вплывает со своей отмороженной феей в зал, подходит к
столику… А там сижу я! Вот это будет фишка! А если он выкажет недовольство, я
при всех заплачу ему его полторы тыщи. Интересно, как отреагирует блондинка?»
