— Дура! — выплюнул Орехов. — Придерживай
язык, поняла? Чтобы, кроме меня, этого бреда никто не слышал!
— Хм, — сказала Мила. — Меня настораживает
твоя реакция.
Она взяла Муху за ошейник и гордо начала спускаться вниз.
Уже на первом этаже она поняла, что дверь квартиры Орехова так и не
захлопнулась. Что, если он до сих пор в шоке?
* * *
Из машины, дежурившей напротив подъезда Милы, выпрыгнул Алик
Цимжанов и окликнул:
— Милочка! Радость моя! Подожди!
Мила, которая каждую секу??ду ожидала пули, ножа или
удушения, подпрыгнула от неожиданности и рассерженно осадила его:
— Алик! Будь же менее экспансивным, тогда, может быть,
Софья успокоится сама по себе. Кстати, как она?
— Обошлось, — выдохнул Алик, жадно разглядывая
Милу. — В последнее время ты выглядишь просто потрясающе!
— Это что, издевка? — мрачно спросила она.
— Ничего подобного. Пусть ты менее ухожена, но в тебе с
некоторых пор горит жаркий огонь, который воспламеняет меня.
— Алик, зачем ты приехал? — с подозрением спросила
Мила. — Если тушить горящий внутри тебя пожар, то я пас.
— Нет-нет, Милочка, я приехал попрощаться. Мы с Софьей
уезжаем на месяц в Египет.
— Разве можно выдержать месяц на такой жаре?
— Ну, мы собираемся поселиться в отеле, — пояснил
Алик. — В отелях имеются кондиционеры и холодильники, которые делают лед.
— Чудесно. Я должна порадоваться за вас?
— Как ты не понимаешь? Я приехал сообщить, что тебе
больше не о чем волноваться!
— В каком смысле? В том, что ты увозишь Софью и мне не
нужно беречь лицо?
— Нет-нет, поразмыслив, я пришел к выводу, что кто-то
охотится за нами, за нашей семьей. Меня хотели застрелить на балконе редакции,
и тот же человек напал на Софью в лесу. Человек в черном. Ты же тут совершенно
ни при чем.
— Прости, но кто тогда душил меня ночью? —
рассердилась Мила. — Кто подсыпал поганок в овощную смесь, хранившуюся в
моей морозильной камере? Кто убил Сашу Листопадова?
— Ах, да, действительно, ты ведь рассказывала мне по
телефону. Но в любом случае тебе будет легче. Поскольку это другой
убийца, — уверенно заявил Алик. — Какой-то совсем другой. Не мой. То
есть не наш с Софьей. Возможно, просто такое совпадение: что одновременно твои
враги захотели прикончить тебя, а мои вознамерились расправиться со мной и Софьей.
И из-за того, что все так совпало, ты и запуталась. Попробуй исключить человека
в колготках на голове из своей схемы, и ты увидишь, как все здорово упростится!
Подбежавшая Муха принялась с остервенением нюхать брючину
Алика. Тот занервничал и раздраженно сказал:
— Фу! Фу, псина!
— Что-то у меля в голове ничего не упрощается, —
призналась Мила. — Но я, так и быть, обдумаю твою версию.
— Но это еще не все. Милочка!
— Не все?
— Надеюсь, что, когда мы возвратимся из Африки,
ситуация утрясется и мы наконец сходим с тобой в ресторан. Я просто сплю и
вижу…
— Знаешь, Алик, — сказала Мила, которой постоянный
риск развязал язык. — Если бы ты действительно «спал и видел», то взял бы
в Египет меня. И уберег бы от опасности, и выразил свои чувства.
— А как же Софья? — остро глянув на нее, спросил
тот.
— Софья осталась бы дома. Ты мог бы соврать, что едешь
в длительную командировку в Набережные Челны или что-нибудь в этом роде. Вот
это был бы поступок рыцаря. А ты поступаешь, как свинья.
— То есть ты мне отказываешь? То есть, когда я вернусь,
ты не пойдешь со мной в ресторан и все прочее?
— В ресторан, может быть, пойду, — ответила
Мила. — А про «все прочее» можешь забыть навсегда,
— А если я буду ухаживать за тобой? — интимно
понизив голос, спросил Алик. — Ты не прогонишь меня?
— Посмотрим, — неопределенно ответила Мила,
вспомнив о гонорарных ведомостях, которые подписывал Алик. — Надеюсь, тебе
доведется действительно поухаживать за мной, а не за моей могилкой.
— Ах, ну что ты такое говоришь? — воскликнул Алик,
делая вид, что речь идет о каком-то пустяке. — Кстати, почему бы тебе не
съездить к сыну в Германию? Тоже своего рода страховка. Твой муж вряд ли будет
против.
— Если ты пришел, чтобы дать мне бесплатный совет, то я
в нем не нуждаюсь.
— Гав! — громко сказала Муха, усевшись возле ее
ног и подозрительно глядя на Алика.
— Чья это псина? — спросил тот, озираясь по
сторонам. — Она испытывает ко мне повышенный интерес.
— Псина моя. И это не интерес, а подозрение в твоей
благонадежности. Так что не будем целоваться на прощание даже символически.
Иначе я за нее не ручаюсь.
Алик отступил на несколько шагов и вынужденно улыбнулся:
— Дорогая, я надеюсь, поразмыслив, ты поймешь все
правильно.
— Алик, мы знакомы с тобой столько лет, сколько я себя
помню. Я тебя понимаю правильно с первого раза. Ты меня, надеюсь, тоже.
Алик мгновенно помрачнел.
— Возможно, я принял неверное решение, —
пробормотал он. — Можно, я позвоню тебе позже?
— До Африки или после?
— Твоя ирония меня ранит.
Муха склонила голову набок и вывалила язык.
— Мне кажется, она приглядывается к твоим
штанам, — предостерегла Мила. — Садись поскорее в свой автомобиль.
— Мне не хочется расставаться вот так.
— Но это ты сам придумал расставаться, — не стала
утешать его Мила. На нее напала мстительность. Ей хотелось, чтобы другие тоже
чувствовали себя плохо.
Когда Алик уехал, Мила впустила Муху в подъезд. Та очень
быстро обнаружила Бориса и прижала его к замаранной непристойными надписями
стене.
— Нас с братом завтра с утра вызывают в милицию по
поводу Саши Листопадова, — сразу же сообщил он, вжимаясь в стену
лопатками. — Значит, вы просите не рассказывать всю, правду?
— Как ваша настоящая фамилия? — мрачно спросила
Мила.
— Глубоковы мы. Борис и Константин. И стою я здесь,
чтобы предупредить о том, что в вашей квартире засел тот тип, который
изображает из себя неимущего ученого, Гуркин. Константин навел о нем справки.
Все точно: он живет в достатке, ваш Гуркин. Константин хотел прижать его к
ногтю, но я не разрешил. Думаю, за ним стоит понаблюдать попристальнее, прежде
чем выкладывать карты на стол. Лучше пусть он думает, что вы ничего не знаете о
его настоящей жизни. Так будет легче подловить его на чем-нибудь.
— Хорошо-хорошо, — успокоила его Мила, оттаскивая
возбужденную Муху. — Вот только как он попал внутрь? Я ведь ключей ему не
выдавала! Это что-то новенькое…
