Жанна открыла дверь и впустила ее в коридор.
— Сейчас я ее предупрежу о вашем приходе, —
улыбнулась медсестра. — Подождите минутку.
Мила была и рада подождать минутку. Ей хотелось внимательно
осмотреться. Вдруг трость поставили, допустим, под вешалку? Тогда рукоятку
можно было бы раскорябать без свидетелей. Однако ей не повезло, и трости в
коридоре не оказалось.
— Где ты там, радость моя? — раздался между тем из
комнаты громовой голос Капитолины Захаровны. — Заходи скорее!
Мила вошла и сразу же увидела трость. Та стояла возле
кровати, прислоненная к стене. Насколько Мила могла судить, рукоятку никто не
чистил. «Если это кровь, то ни Капитолина Захаровна, ни Жанна, конечно, об этом
не знают. Иначе кто-то из них давно бы ликвидировал следы». Однако раз она обещала
принести пакетик — принесет. Правда, сделать это оказалось нелегко. Капитолина
Захаровна усадила ее на стул и принялась говорить и говорить, с такой
непрерывностью, будто накануне проглотила радио. Слова шли часто, но в целом
речь была плавной, и Мила почувствовала, что еще немного — и она начнет клевать
носом. Чтобы этого не случилось, Мила принялась щипать себя за коленку.
— Капитолина Захаровна! — наконец не выдержала
она. — Извините, что перебиваю, но мне на минуточку нужно в туалет. Можно,
я воспользуюсь вашим? У меня что-то так нога заболела, просто сил нет подняться
к себе.
— Конечно, Милочка! — пробасила старуха, взмахнув
великанской рукой. — Пользуйтесь!
— Ой-ой! — запричитала Мила, встав со стула и
припадая на правую ногу. — Как больно! Просто не знаю, что и придумать.
Можно, Капитолина Захаровна, я вашу трость возьму?
— Конечно, берите! — разрешила хозяйка и
потянулась за тростью, чтобы подать ее Миле. И тут она увидела пятна на
рукоятке.
— Ой! — сказала она смущенно. — Рукоятка в
чем-то испачкалась! Подождите, я протру!
— Да что вы, Капитолина Захаровна! — закричала
Мила таким тоном, словно ее оскорбили до глубины души. — Разве это грязь?
Это так, сущая ерунда!
Она подскочила к кровати, совершенно забыв о «больной» ноге
и выхватила у старухи из рук носовой платок, которым та уже вознамерилась
оттереть пятна. Опершись на палку, Мила захромала в туалет. Там, закрывшись на
задвижку, она начала соскребать бурое вещество, превращавшееся в пыль и
аккуратно падавшее в пакетик.
И вот миссия ее уже была выполнена, а Капитолина Захаровна
снова принялась за старое — она говорила и говорила, как будто бы Мила зашла
специально, чтобы посидеть напротив нее в качестве безмолвной болванки. Мила
отключилась, не закрывая глаз, и стала внезапно валиться на бок.
— Дорогая, что с тобой? — воскликнула Капитолина
Захаровна. Мила подумала, что, окажись ее соседка на месте Шехерезады, падишах
застрелился бы сам еще задолго до окончания тысячи первой ночи. Потому что
старухины рассказы были нудными и касались только ее и ее родственников.
Опутанная именами и родственными связями, Мила едва не свалилась без чувств на
пол.
— Может быть, попросить, чтобы Жанночка сделала тебе
укольчик со снотворным? Поспишь, проснешься свеженькая, как младенец!
— Да нет, не нужно, — отказалась Мила. — Я
лучше водочки хряпну. Говорят, отлично помогает заснуть. Впрочем, что там —
говорят! Я на собственном опыте уже проверяла.
— Если выпить много, то конечно! Я, бывало, глотну пару
стаканов — сплю, словно сурок. Одно плохо — утром голова болит. Так что если
тебе с утра дела делать, лучше укольчик.
— Я, пожалуй, вообще без снотворного обойдусь, —
решила Мила. — Сейчас поднимусь к себе, сосну часочек…
Она попятилась к двери, надеясь, что старуха не остановит ее
очередной побасенкой, которых у нее в арсенале было видимо-невидимо.
Борис тем временем весь извелся от нетерпения.
— Что, не удавалось завладеть тростью? — спросил
он, как только за Милой закрылась дверь.
— Это было самой легкой частью задания. Сложнее всего —
отвязаться от Капитолины Захаровны и уйти.
— Сказала бы, что у тебя живот заболел!
— У меня уже нога заболела. И потом я захотела спать.
Если еще и живот — вообще анекдот бы получился.
Едва Мила отошла от двери, как за ней объявились гости. Звонок
тренькнул два раза, словно кто-то подавал сигнал. Мила посмотрела в глазок и
увидела двух мужчин в рабочих комбинезонах.
— Вы ко мне? — спросила она удивленно.
— Нас Вихров прислал, — понизив голос, сказал
один.
— Открывайте скорее! — забеспокоился Борис. —
А то скоро Гуркин придет. Будет плохо, если он застанет здесь незнакомцев.
— Мне мешочек от Капитолины Захаровны им отдать? —
внезапно спохватилась Мила. — Или Вихров сам за ним явится?
— Сам, сам! — прошипел Борис.
Дядьки в комбинезонах тем временем зашли в комнату. Не
обращая никакого внимания на Милу и Бориса, они расковыряли плинтус и лазили
под потолок, чтобы обследовать кромку обоев.
— Что это они делают? — шепотом спросила Мила.
— Я не знаю, — пожал плечами Борис. —
Вероятно, что-то важное и секретное. По крайней мере, Гуркин об этом знать не
должен.
Когда люди Вихрова собрались уходить, Борис тоже засуетился.
— Я буду наверху, — пообещал он. — Если что —
кричите что есть мочи.
— Пока еще у меня есть овчарка, не забыли?
— А что овчарка? Овчарку можно того…
Оставшись одна, Мила начала
изводить себя мыс лями о Татьяне и через некоторое время поняла, что ей
необходимо чем-то заняться. Впрочем, до прихода Гуркина оставалось совсем
немного времени. Она и глазом не успела моргнуть, как он очутился на пороге.
— Здравствуй, Тыквочка! — радостно сказал Гуркин и
протянул ей целлофановый пакет. В пакете обнаружилось грамм двести польских
леденцов «Зебра». — Это тебе, — смущенно добавил тот и стал снимать
верхнюю одежду.
«Может быть, жена и в самом деле обеспечивает его всем
необходимым, но денег не дает? — подумала Мила. — А как же тогда его
научная работа? Она ведь не совсем бесплатная. На карманные расходы зарплаты
должно было бы хватать». Пока Гуркин копошился в ванной комнате, умывая лицо и
руки, Мила бестрепетно обыскала его одежду, но не нашла ровным счетом ничего
подозрительного. Тогда, махнув на него рукой, она отправилась готовить пищу, а
заодно замочила в тазике кухонные полотенца.
«Если типы, подосланные Вихровым, наставили здесь
аппаратуры, она все равно ничего им не покажет, кроме дремлющего
Гуркина», — думала Мила, проходя мимо дивана, с которого доносилось мерное
посапывание. Проснувшись, Гуркин пообещал, что явится по распорядку —
послезавтра. Короче говоря, эпизод с его приходом и отбыванием положенных часов
в квартире оказался скучным и неинтересным.
