– Извини, – быстро взмахнул руками парень. – Нет, в самом деле, извини. Я совсем не то имел в виду, что ты подумал.
– А откуда ты знаешь, о чем я думаю?
– Я хотел сказать, что все это мне кажется странным… То, что машины ведут себя как живые существа… Пусть и не совсем разумные… Но, к примеру, та же Виолетта – в ее действиях есть определенная осмысленность…
– Об искусственном интеллекте никогда не слышал?
– А при чем тут это?
– При том, что это он и есть.
– Ну, если ты так ставишь вопрос… – журналист умолк, не закончив фразу. Задумался. Подергал себя пальцем за губу. – Да нет! Получается, что мы имеем дело с самозародившимся искусственным интеллектом!
– Ну?..
– Это похоже на веру средневековых алхимиков в то, что опарыши самозарождаются в гнилом мясе.
– А на самом деле?
– На самом деле опарыши выводятся из яиц, что откладывают в мясо мухи.
– Значит, нам известен механизм процесса. Осталось только поймать ту муху, что плодит механоидов.
Василий посмотрел на сталкера недоверчиво:
– Ты это серьезно?
– Ну, если исключить возможность самозарождения… Какие еще варианты остаются?
– Механоидов оживляют нанороботы, созданные людьми. Но только на территории Зоны, находясь под воздействием некоего аномального поля.
– А что, если в этом и заключается смысл существования человечества?
– В чем?
– Если предположить, что все во Вселенной происходит не просто так, без всякого смысла, а с какой-то определенной целью, то вырисовывается вполне закономерная последовательность. Сначала появляются планеты и звезды – мир неживой природы. Затем на планетах зарождается жизнь. Ты знаешь, я уверен, что наша планета не единственная, на которой зародилась жизнь. Вселенная, Великий космический разум не мог все поставить на одну-единственную карту. Ведь всякое ж могло случиться. Упал на Землю астероид приличных размеров – и кранты. Можно начинать все заново. Еще обиднее было бы, если б люди уничтожили сами себя. А ведь подобное вполне могло случиться. Да и сейчас не исключено. Наверняка у Великого вселенского игрока имеются и другие козыри в рукаве. Но пока и на нашей планете все идет своим чередом. Жизнь породила разум. Однако разум, заключенный в биологическое тело, малоэффективен. Человек подвержен болезням и старению и, в конце концов, неизбежно умирает. А вместе с ним исчезает и вся та информация, которую он старательно копил всю свою жизнь. Что-то он смог передать потомкам. Но, даже если человек был научным гением, как Хоукинг, или великим писателем, как Воннегут, большая часть накопленной им информации все равно исчезает безвозвратно. Не в силах победить свое биологическое несовершенство, человек создает искусственные носители информации, которые со временем преобразуются в искусственный интеллект. Человек создал техносферу, способную не только накапливать информацию без каких-либо явных ограничений, но даже самовоспроизводить саму себя. Результат – биосфера и сам человек становятся не нужны.
– Кому? – растерянно спросил Василий.
– Да никому. Не нужны – и все тут. Механоиды существуют сами по себе. Зачем им человек?
– А как же Виолетта?
– А что Виолетта?
– Она ведь привязана к тебе.
– Виолетта – очень странное существо. И механоид тоже необычный. Когда технозомби наконец сняли осаду с квартиры, в которой я от них укрывался, и я покинул ее, то был уверен, что Виолетта укатит своей дорогой. Да, собственно, я и не собирался ее задерживать. Но она последовала за мной. Убегала то вперед, то куда-то в сторону. Поначалу я было подумал, что она остается рядом со мной, потому что только я мог поменять ей батарейки. Но вскоре я убедился, что Виолетта освоила альтернативные источники питания, которыми пользовались все прочие механоиды, и батарейки, что теперь я просто кидал ей в приоткрытое окошко, имели чисто символическое значение. Как некий знак дружбы. Постепенно и внешний вид Виолетты начал меняться. Она обрастала стальной защитой, становясь похожей на нормального механоида. Только маленького. Со временем она стала покидать меня. Иногда я неделями ее не вижу. Наверное, бегает где-то по своим делам. А может, у нее другие друзья появились, о которых она мне не рассказывает. Или рассказывает, да только я понять не могу. Но стоит мне только нажать кнопку вызова на пульте, как Виолетта возвращается. И остается со мной до тех пор, пока нужна мне. И, знаешь, она не раз выручала меня в довольно сложных ситуациях. При этом ничего не прося взамен. Порой мне даже кажется…
– Что это?
Василий вскочил на ноги. И про автомат не забыл.
В дальнем конце вестибюля, в полной темноте возникло бледное, будто опалесцирующее, светлое пятно. Пятно было неопределенной формы и все время менялось. И, что самое главное, оно двигалось. Двигалось в направлении выхода, возле которого все так же безмятежно сидел на скамеечке Григ.
– Что-то ты в последнее время часто за оружие стал хвататься, – с укоризной поглядел на журналиста сталкер. – Не к добру это.
– А это – к добру? – стволом автомата Василий указал на перемещающееся светящееся пятно.
– А что это? – прищурился Григ.
– Ты что, не видишь?
– Вижу, но не пойму, почему ты так всполошился? На Гробаря тебе плевать было, а тут вдруг занервничал.
– Ты знаешь, что это такое?
Не успел Григ ответить, как из темноты послышалось знакомое жужжание моторчика. Проскочив у Василия между ног, Виолетта остановилась у скамейки и быстро-быстро запищала.
– Что она говорит?
– Она не говорит, а пищит.
– Ладно, что она пищит?
– Не могу понять… Она слишком торопится.
У Василия возникло ощущение, что сталкер вновь хочет выставить его дураком. Как в тот раз, когда он в грязь свалился. Сидит себе с семечками и делает вид, что ничего не происходит. А когда вынырнет из темноты какая-нибудь собака Баскервилей…
Раздавшийся из мрака собачий лай сочно раскатился эхом под пустыми сводами. Так лает определенно не пинчер и не шпиц. И даже не спаниель. А большой, нет не просто большой, а здоровый, да нет, здоровенный пес. Псина матерая. Которая к тому же еще и светится в темноте!
Да, теперь Василий отчетливо различал светящиеся очертания огромной собаки.
Журналист нервно сжал автомат потными ладонями.
– Григ… Откуда здесь собаки?
– Я вижу только одну.
– Да, но она светится!
– Ну, и что?
– Ты считаешь, что для собаки это естественно – светиться в темноте?
– Я же тебе рассказывал. Прежде на территории зоны была генно-инженерная лаборатория…
– Которая разводила светящихся собак?
