Когда нашей дочери Карен исполнилось шестнадцать, она начала весьма неуважительно к нам относиться, позволяя себе постоянные саркастические замечания и дерзости. Такое же отношение она стала переносить также на своих младших сестер и братьев.
Я не знал, что предпринять, но однажды вечером не выдержал. Мы с женой и дочерью находились в одной комнате, и Карен отпустила несколько неуместных замечаний. Я решил, что с меня хватит, и сказал: «Карен, послушай. Я должен рассказать тебе о правилах поведения в этом доме». И пустился в длинные рассуждения, которые, по моему мнению, должны были убедить дочь, что родителей нужно уважать. Я напомнил ей о том, как много мы сделали для того, чтобы она могла достойно отпраздновать свой недавний день рождения. Я сказал о платье, которое мы ей купили. Напомнил, как мы помогли ей получить водительские права, а теперь разрешаем пользоваться нашей машиной. Я продолжал, и список получался весьма впечатляющий. Закончив, я ожидал, что Карен будет готова упасть на колени и молить о прощении. Вместо этого она достаточно воинственно спросила: «Ну и что?»
Этот ответ привел меня в ярость. Едва сдерживаясь, я сказал: «Карен, иди в свою комнату. Мы с матерью обсудим твое поведение и дадим знать о нашем решении». Она вихрем унеслась в свою спальню, с грохотом захлопнув дверь. Я был зол и ходил из угла в угол, но не знал, что делать дальше. И тут вдруг меня осенило. Я же не сделал и малейшей попытки понять Карен. Я мыслил определенно не в духе обоюдной победы и говорил только о том, что волновало меня. Осознание этого вызвало глубокий сдвиг в моем образе мышления и в моем отношении к дочери.
Несколькими минутами позже я вошел в комнату дочери и первым делом извинился за свое поведение. Я не оправдывал ее, но просил прощения за свою несдержанность. Я сказал: «Послушай, я вижу, что-то происходит, но не понимаю что». Я дал ей почувствовать, что действительно хочу понять ее, и смог наконец создать такую атмосферу, в которой дочь готова была говорить о наболевшем.
Несколько нерешительно она начала рассказывать о том, как ей трудно в новой школе: учеба не клеится, друзей мало. Она также беспокоилась за свои навыки вождения. Ей нравилось сидеть за рулем, но она не была уверена в своих силах. Кроме того, она устроилась на работу на неполный рабочий день, но волновалась, как к ней отнесется начальство. Еще она брала уроки игры на фортепьяно и одновременно учила играть на этом инструменте детей. В общем, день дочери был загружен до предела.
Наконец, я сказал: «Карен, похоже, ты слишком много на себя взвалила». Так оно и было. Я попал в яблочко! Она почувствовала, что я понял ее. Дочь действительно была ошеломлена этими тяготами жизни, и весь ее сарказм, все проявления неуважения к членам семьи были, по существу, криком души, попыткой обратить на себя внимание. Она фактически говорила: «Пожалуйста, кто-нибудь, выслушайте меня!»
Поэтому я спросил: «И когда я попросил тебя относиться к семье с большим уважением, это, должно быть, явилось для тебя еще одним грузом на твои плечи?»
«Точно! – сказала она. – Еще одна нагрузка к тому, что уже есть и с чем я никак не могу расхлебаться».
Я пригласил к участию в нашей беседе жену, и мы втроем устроили мозговой штурм, призванный найти способ сделать жизнь Карен проще. В конце концов Карен решила отказаться от уроков музыки – самой не учиться и не учить других. Ей сразу полегчало. В считанные недели она стала другим человеком.
После этого случая Карен обрела больше уверенности в своей способности делать правильный выбор в жизни. Она знала, что родители понимают и всегда поддержат ее. Вскоре она решила оставить работу, так как чувствовала, что у нее не все получается, как хотелось бы. Потом она нашла другую работу и дослужилась там до должности менеджера.
Оглядываясь назад, я думаю, что все произошло благодаря тому, что мы не сказали дочери: «Твоему поведению нет оправданий», а проявили готовность понять ее чувства.
Обратите внимание, как отец Карен смог подняться над своим недовольством поведением дочери и постарался понять, что происходит у нее в голове и в сердце. Только разобравшись в этом, он смог увидеть истинную подоплеку происходящего. Конфликт между Карен и ее родителями был чисто поверхностным. Поведение дочери камуфлировало ее истинные заботы. Пока внимание родителей было сосредоточено на поведении дочери, эти заботы оставались скрыты от них. Но когда отец вышел из роли судьи и проявил искреннюю заботу о дочери, готовность выслушать ее и стать другом, а сама Карен почувствовала, что отец действительно хочет понять ее, она ощутила себя в достаточной безопасности, чтобы раскрыть душу и поделиться своими глубинными чувствами. Она, возможно, даже сама не понимала, что ее тревожило, пока не нашелся человек, который согласился выслушать и дал ей возможность выговориться. Как только проблема стала ясна и Карен почувствовала, что ее понимают, она уже сама захотела услышать от родителей какие-нибудь советы и наставления.
Пока мы находимся в роли судьи и присяжных, нам редко удается оказывать то влияние, какое мы хотим оказать. Быть может, вы помните историю из первой главы про человека, который «снова обрел сына». Помните, какие плохие отношения были между ними? (Если нет, то перечитайте эту историю, потому что она являет собой прекрасный образец применения Навыка 5.) Это еще один пример ситуации, когда сложные отношения между родителями и детьми связаны с недостатком общения и взаимопонимания. Только тогда, когда отец перестал осуждать и постарался понять своего сына, ему удалось благотворно повлиять на него.
В обоих примерах родители смогли изменить ситуацию благодаря тому, что они внесли на эмоциональный банковский счет самый большой вклад, какой только могли внести, – постарались понять.
«Психологический кислород»
Одна из главных причин, почему так важно стараться понять другого человека, заключается в том, что этим вы даете ему вдохнуть «психологического кислорода».
Вспомните, как на сильном ветру у вас перехватывало дыхание. О чем человек может думать в такой момент? Что может быть важнее глотка воздуха?
Вот почему так важно стараться понять. Чувство человека, что его понимают, является эмоциональным и психологическим эквивалентом глотка воздуха. А когда людям не хватает воздуха (понимания), их ничто не интересует, пока они не получат желаемое. Ничто.
Сандра:
Одним субботним вечером, когда Стивен работал в офисе, я позвонила ему и сказала:
– Стивен, скорее приезжай домой. Мне нужна помощь. У меня назначена встреча в городе, и я опаздываю.
– А пусть Синтия тебе поможет, – предложил он. – Она тебя подменит, а ты езжай.
Я ответила:
– Она мне не поможет. Я не могу с ней договориться. Приезжай сам.
– Что это у вас с Синтией за проблемы? – спросил Стивен. – Наладь с ней отношения, и все будет в порядке.
