Он тряхнул головой, поднес руку к носу, попробовал покрутить кончик и застонал от боли. Он уже в пятнадцатый раз ломал нос.
Он скорчил гримасу, глядя на себя в зеркало, и сплюнул кровь, смешанную с теплой водой. В черной фарфоровой раковине бурлила, готовясь исчезнуть, вода с мыльной пеной в красных крапинках. Он осторожно потрогал нос и нахмурился, рассматривая свое отражение.
– Я пропускаю завтрак, теряю великолепного водителя и свою лучшую машину. Мало того, я ломаю нос, а мой старый плащ, к которому я привязан, пачкается так, как никогда прежде. И что, «забавно» – это все, что ты можешь сказать?
– Извини, Чераденин. Я только хочу сказать, что это странно. Не знаю, зачем им это нужно. Ты уверен, что все это подстроили? О-о-о.
– Что-что?
– Ничего. Ты уверен, что это не простая случайность?
– Абсолютно. Я вызвал другой автомобиль и полицию, потом вернулся туда, откуда все это началось. Никакого объезда – все знаки исчезли. Остались только следы промышленного растворителя, которым они смывали фальшивую красную разметку на поверхности ливневки.
– Ага. Ага. Да-а-а… – Голос Сма звучал как-то необычно.
Он вытащил бусинку приемопередатчика из уха и уставился на нее:
– Сма…
– У-у-у. Ну-у, хорошо, как я сказала, если это те двое из Администрации, то полиция против них бессильна. Но не могу представить, чтобы они вели себя вот так.
Он дал воде всосаться в раковину, потом осторожно промокнул нос ворсистым гостиничным полотенцем и вставил сережку назад в ухо.
– Может, им просто не нравится, что я использую деньги «Авангардного фонда». Может, они думают, что я и есть господин Авангард. – Он подождал ответа. – Сма, я говорю, может, они…
– О-о-о, да. Извини. Я тебя слышала. Наверное, ты прав.
– Но тут есть и еще кое-что.
– Боже мой. Что еще?
Он взял изящно разукрашенную пластиковую экран-карточку с изображением буйной вечеринки. На этом фоне медленно мигало послание.
– Приглашение. Мне. Зачитываю: «Господин Стаберинде, поздравляю с чудесным спасением. Пожалуйста, приходите на маскарад сегодня вечером. Машина будет ждать вас на закате. Костюм приготовлен». Адреса нет. – Он засунул карточку назад за кран раковины. – Портье говорит, что карточка пришла приблизительно тогда же, когда я вызвал полицию, после моих пируэтов на льду.
– Маскарад, говоришь? – хихикнула Сма. – Смотри, Закалве, береги задницу.
Послышалось еще чье-то хихиканье, причем не одного человека.
– Сма, – сказал он ледяным тоном, – если я позвонил в трудную минуту…
Сма откашлялась, и внезапно тон ее стал деловым.
– Да нет, я вполне. Похоже, это те же ребята. Ты пойдешь?
– Пожалуй. Только не в их костюме, что бы они ни предложили.
– Хорошо. Мы будем наблюдать. Ты абсолютно уверен, что тебе не нужна ножевая ракета или…
– Я не хочу возвращаться к этому, Дизиэт, – сказал он, вытирая лицо и вновь усиленно сморкаясь, после чего осмотрел свое отражение. – Я вот о чем думал. Если эти люди так ведут себя только из-за фонда, может, нам удастся нарисовать для них кое-какие перспективы.
– Что за перспективы?
Он прошел в спальню, рухнул на кровать и уставился на расписанный потолок.
– Ведь поначалу Бейчи тоже был связан с «Авангардным»?
– Почетный президент-директор. Когда мы начинали, Бейчи служил залогом надежности фонда в глазах посторонних. Но всего год-два.
– Но все равно Бейчи был связан с ним. – Он скинул ноги с кровати и сел, уставившись на ярко-снежный город за окном. – И кажется, эти ребята считают, помимо прочего, что «Авангардным» управляет машина, у которой развились совесть, сознание и сентиментальные наклонности…
– Или какой-нибудь старый затворник, пожелавший стать филантропом, – подхватила Сма.
– И что? Сказать, что эта мифическая машина или личность и в самом деле существовали, но потом кто-то другой прибрал все к рукам – машину поломал, филантропа прикончил? И начал тратить неправедно нажитые капиталы.
– Да-а. Гмм. Гмм. – Сма снова кашлянула. – Да… ага. Что ж, думаю, они действовали бы точно так же, как и ты.
– И я тоже так думаю, – сказал он, подходя к окну, затем взял темные очки с маленького столика и надел их. В этот момент возле кровати раздалось «бииип». – Сейчас.
Он повернулся, подошел к кровати, взял приборчик, с помощью которого проверял два верхних этажа, посмотрел на дисплей, улыбнулся и вышел из комнаты. Идя по коридору с прибором в руках, он сказал:
– Извини. Кто-то направил луч лазера в окно комнаты, где я был: пытался подслушивать.
Он вошел в номер, окна которого выходили на склон, и сел на кровать.
– Ладно: нельзя ли сделать вид, что за несколько дней до моего появления в «Авангардном фонде» произошло некое… событие? Некие катастрофические перемены, последствия которых проявляются только теперь? Я не знаю, какое событие придумать, особенно потому, что все нужно делать задним числом. Такое, на которое рынки прореагировали только сейчас. Данные, похороненные среди финансовой отчетности… Можно это устроить?
– Я… – неуверенно ответила Сма. – Я не знаю. Корабль?
– Привет, – сказал «Ксенофоб».
– Мы могли бы сделать то, о чем просит Закалве?
– Сейчас послушаю, о чем он просит, – сказал корабль. И через секунду: – Да. Лучше пусть этим займется один из ЭКК. Но сделать можно.
– Отлично, – одобрил он, снова ложась на кровать. – Кроме того, с сегодняшнего дня – и опять же задним числом, если мы сможем залезть в компьютеры, – «Авангардный» ставит себя вне этических норм. Продайте отдел, разрабатывающий сверхпрочные материалы для орбиталищ, и тому подобные подразделения. Пусть фонд закупит акции компаний, занимающихся приспособлением планет для обитания человека. Закройте несколько производств, предпримите несколько локаутов. Приостановите все благотворительные программы. Сократите пенсионный фонд.
– Закалве! Нас ведь считают хорошими ребятами!
– Знаю. Но если мне удастся убедить ребят из Администрации, что я прибрал к рукам «Авангардный», а судя по тому, как они… – Он помолчал секунду-другую. – Сма, я что, должен все объяснять от и до?
– А-а-а. Ой. Что? Нет-нет. Думаешь, они попытаются заставить тебя убедить Бейчи, что «Авангардный» по-прежнему исполняет наши указания? И ему придется публично высказаться?
– Именно. – Он завел руки на затылок, поправляя хвост волос. В этой комнате на потолке были зеркала, а не роспись. Он принялся разглядывать далекое отражение своего носа.
– По-моему, это слишком сложно, Закалве, – сказала Сма.
– Я думаю, стоит попробовать.
