Он посмотрел на поданный ему полный стакан, кинул взгляд на неторопливо пролетающий мимо дельтаплан с бумажными крыльями – поршневой двигатель безбожно трещал – и помахал летчику, потом тряхнул головой.
– За Культуру, – сказал он, поднимая стакан и приближая его к инопланетянину, который сделал то же самое. – За полное отсутствие в ней уважения ко всякой парадности.
– Не возражаю, – сказал инопланетянин, и они выпили.
Инопланетянина звали Чори. Он узнал это позднее. Лишь случайно выяснилось, что Чори – существо женского пола. В тот момент это показалось ему невероятно забавным.
На следующее утро он проснулся, мокрый и хмельной, под маленьким водопадом, в одной из долин с жилыми секциями. Чори висела на ближайших перилах, зацепившись за них всеми восемью ногами-крючьями, и время от времени громко стрекотала. Он решил, что это храп.
В первую ночь, проведенную с женщиной, он подумал, что та умирает, что он убил ее. Оба, похоже, одновременно достигли высшего наслаждения, но потом у женщины явно случился какой-то приступ, и она с криком вцепилась в партнера. Ему пришла в голову ужасная, тошнотворная мысль: несмотря на внешнее физиологическое сходство, представители его расы и культурианцы – плод смешения разных видов – были несовместимы друг с другом. На несколько жутких мгновений он даже подумал, что его семя – своего рода кислота для ее чрева. Казалось, она хочет сломать ему позвоночник руками и ногами. Он попытался отодвинуться от женщины, называл ее по имени, пытаясь понять, что произошло, что он наделал, чем может помочь ей.
– Что с тобой? – выдохнула она.
– Со мной? Ничего. Что с тобой?
Она сделала недоуменный жест и озадаченно посмотрела на него.
– Я кончила – только и всего. А что… Ой. – Она закрыла рот рукой, глаза ее широко раскрылись. – Я забыла. Извини. Ты ведь не… Боже мой. – Она хихикнула. – Как неловко.
– Что?
– Понимаешь, мы… ну, ты ведь знаешь. У нас это занимает больше… продолжается дольше. Ты ведь знаешь?
До этого момента он, видимо, не до конца верил в рассказы о преобразованной физиологии культурианцев, не представлял, что они настолько видоизменили себя. Он не верил, что люди Культуры решили продлить мгновения экстаза, что они отращивают железы для усиления любых ощущений, в том числе, конечно, сексуальных.
В каком-то смысле, решил он, это оправданно. Машины культурианцев делали все лучше их самих, так что не имело смысла выводить сверхлюдей с необыкновенной силой и колоссальным интеллектом – ведь автономников и Разумы превзойти все равно бы не удалось. А вот наслаждения – совсем иное дело.
Для чего еще пригодна человеческая оболочка?
Он решил, что такая целеустремленность в некотором роде восхитительна, и снова заключил женщину в объятия.
– Не бери в голову, – сказал он. – Качество, а не количество. Попробуем еще?
Она рассмеялась и взяла его лицо в свои ладони.
– Самоотверженность – превосходное качество в мужчине.
(Крик в летнем домике, привлекший его внимание. «Привет, старина». Загорелые руки на бледных ягодицах…)
Он отсутствовал пять дней – просто бродил по кораблю. Насколько он мог судить, он ни разу не пересекал свой путь, ни разу не оказывался дважды в одном и том же месте. Три ночи он провел с женщинами – всегда разными, а однажды вежливо отказал молодому человеку.
– Ну как, Чераденин, немного освоился? – спросила Сма и повернулась на спину, чтобы посмотреть на него. Она плыла впереди, он – за ней.
– Ну, я, например, больше не предлагаю денег в барах.
– Для начала неплохо.
– Отказаться от этой привычки было нетрудно.
– Это нормально. И все?
– Ну, еще… ваши женщины очень приветливы.
– И мужчины тоже.
Сма выгнула бровь.
– Жизнь здесь кажется… идиллией.
– Да, только при этом нужно любить скопления народа.
Он оглядел почти пустой бассейн.
– Мне кажется, все относительно.
(И подумал: сад. Сад. Их действительность устроена наподобие сада!)
– А что, – улыбнулась Сма, – у тебя возникло искушение остаться?
– Ничуть. – Он рассмеялся. – Я бы тут свихнулся или с головой ушел в одну из коллективных игр. Нет, мне нужно больше.
– Но ты готов взять это «больше» у нас? – спросила Сма и остановилась, по-прежнему двигая руками и ногами, чтобы держаться на воде. – Ты будешь работать с нами?
– Похоже, все считают, что мне стоит этим заняться. Они думают, что вы сражаетесь на правильной стороне. Но дело вот в чем… когда все единодушны, меня начинают одолевать сомнения.
Сма рассмеялась:
– Ну а если бы мы сражались на неправильной стороне? И ты работал бы на нас только за плату и интерес? Была бы разница?
– Не знаю, – признался он. – Тогда было бы еще труднее. Я бы хотел… Мне бы хотелось уверовать, узнать в конечном счете, получить доказательства того, что я… – Он пожал плечами, ухмыльнулся. – Сражаюсь за правое дело.
Сма вздохнула, а так как она была в воде, то сперва чуть всплыла, а потом погрузилась обратно.
– Кто знает, Закалве? Мы этого не знаем. Мы считаем, что мы правы. И даже думаем, что способны это доказать. Но уверенности быть не может. Всегда найдутся доводы против наших действий. Никакой определенности нет, тем более в Особых Обстоятельствах, где действуют совсем другие правила.
– Мне казалось, что правила должны быть одни для всех.
– Так и есть. Но с точки зрения нравственности Особые Обстоятельства действуют, так сказать, внутри черных дыр, где обычные правила – представления о добре и зле, которые считаются универсальными, – не действуют. За границами этих представлений существуют… особые обстоятельства. – Сма улыбнулась. – И это мы. Это наша территория, наши владения.
– Некоторые могут подумать, что это хорошее оправдание для плохого поведения.
Сма пожала плечами.
– И наверное, будут правы. Может быть, так и есть. – Она покачала головой и провела пальцами по длинным влажным волосам. – Но нам хотя бы требуется оправдание. Подумай, скольким людям не требуется даже этого.
Она поплыла прочь.
Несколько секунд он смотрел, как Сма, совершая мощные гребки, уплывает от него. Он безотчетно потрогал маленький складчатый шрам на груди, прямо над сердцем, потер его и нахмурился, глядя на сверкающую, покрытую рябью поверхность воды.
Потом он поплыл следом за женщиной.
Года два он провел на корабле «Размеры – еще не главное» и на нескольких планетах, астероидах, орбиталищах, у которых останавливался всесистемник. Он проходил подготовку, учился пользоваться новыми способностями, которые согласился получить от своих хозяев. Когда он наконец покинул всесистемник, отправляясь на первое задание Культуры – ряд операций, увенчавшихся препровождением Избранного в Благоуханный дворец на скале, – ему пришлось пересесть на корабль, который отправлялся в свой второй поход. Это был экспедиционный корабль Контакта «Мил и полон грации».
