Вскоре я во главе сотен конников уже атаковал римское войско с тыла. Поначалу неприятель не принял никаких мер защиты, по сути дела, они едва ли поняли, что происходит, и не сразу заметили наше присутствие. Видимо, решили, что мы – их собственная конница. Но вскоре они расстались с этой иллюзией, когда их начали поражать наши стрелы. Первыми погибли римские лучники, которые так увлеклись стрельбой по германцам, что только когда наши стрелы начали поражать их в спину, смогли понять, что враг теперь и позади них. Кто-то попытался развернуться и стрелять по нам, но стрелы в них летели такими тучами, что через несколько минут они все оказались перебиты. Теперь стрелы летели в тыл третьего эшелона римлян, а мы все натягивали луки, выпускали стрелу и тут же выхватывали из колчана следующую. Я заметил римских командиров, группу конных, одетых в алые плащи, в шлемах с красными султанами. Они были окружены всадниками, держащими красные штандарты. Командиры стояли сразу позади третьего эшелона и внезапно превратились в мишень для наших лучников. Они сразу же развернулись, некоторые стали отчаянно отдавать какие-то распоряжения, но их алые плащи и стальные нагрудники не могли служить защитой от наших стрел, так что очень скоро почти все они упали на землю мертвыми или ранеными. Нескольких раздавили их собственные кони, тоже пораженные стрелами и упавшие на землю, прямо на своих бывших всадников.
А я уже достиг берега реки, проскакав вдоль тыла всего римского войска. Мои парни продолжали стрелять в римлян, которые теперь развернулись и отчаянно пытались организовать оборону с тыла. Я видел, что земля уже завалена телами убитых легионеров, убитых нашими стрелами в спину, пока они стояли лицом к фронту. Это был их третий эшелон, который вместо того, чтобы усилить первые два, оказался вынужденным сам обороняться, драться за собственную жизнь. Подскакал Нергал, он со своими командирами перестраивал сотни в новый боевой порядок, готовясь атаковать римлян.
– Мы рассеяли их конницу, принц!
– Потери?
– Незначительные, принц.
– А как Буребиста?
– Жив, – Нергал улыбнулся. – Он сейчас вгрызается во фланг римлян.
– Отлично. Нужно как следует по ним ударить, клином. Выстави впереди тех, кто с копьями и щитами. Ударим в центр, попытаемся расколоть их построение. Лучники следуют сразу за ними. Давай!
Он отдал честь и поскакал прочь. Я промчался обратно, прочь от реки, снова вдоль линии обороны третьего эшелона римлян и остановил коня примерно перед центром их линии. Выслал вперед небольшое прикрытие из конных лучников, приказав их командиру вести непрерывную стрельбу по всей линии. И затем встал впереди своих конников, которых Нергал уже построил клином – три шеренги всадников с копьями, которые нанесут римлянам удар подобно гигантскому тарану. Сразу за ними пойдут выстроенные в три шеренги конные лучники, выпуская стрелы над головами атакующих впереди. А чтобы ослабить фронт римлян там, куда был нацелен наш клин, я велел остальным сотням построиться в колонны по двое в ряд и наступать на римский фронт, стреляя на скаку, а затем разворачиваться – один ряд вправо, другой влево, – продолжая посылать стрелы в римские щиты. Они были сделаны из дерева и обтянуты кожей, наши стрелы пронзали их насквозь, а железные и бронзовые наконечники впивались в руки и кольчуги легионеров. Этого было недостаточно, чтобы их убить, но вполне хватало, чтобы ранить и сбить боевой дух у тех, кто сейчас мог лишь стоять, превратившись в мишень.
Минут через десять Нергал дал знать, что отряд готов к атаке. Я уже стоял во главе клина, и он присоединился ко мне.
– Сам поведешь их в атаку, принц?
– Конечно. Не могу же я рассчитывать, что люди станут мне повиноваться, если буду прятаться за их спины! Храни тебя Шамаш, Нергал!
Я выхватил меч и ткнул Рема коленями в бока. Мой лук оставался в саадаке, так что я взял поводья левой рукой и двинулся вперед кентером. Нергал следовал за мной. Воздух по-прежнему заполняли стрелы, со свистом летевшие в римлян. Я прокричал сигнал к атаке, и Рем сорвался в галоп. Римская линия быстро приближалась, и я уже видел, что она здорово поредела. За мной шло, наверное, шесть сотен всадников, построенных тремя шеренгами, за ними еще шесть сотен конных лучников, а на флангах у нас находились лучники, непрерывно стрелявшие в то место в линии противника, куда мы направляли свой удар. Оборона римлян уже распадалась, одни легионеры падали, сраженные стрелами, другие, израненные, уползали в тыл, а некоторые побросали щиты и попытались бежать. Мужество покинуло их. Я направил Рема в небольшую брешь, появившуюся рядом с мертвым легионером, лежащим на земле. Рем галопом ворвался в эту брешь, и я рубанул по голове легионера справа, а затем начал рубить и справа, и слева, потому что меня окружило море римских шлемов. Но я был там не один, и вскоре эти шлемы уже падали направо и налево, когда копья начали пронзать щиты и кольчуги. Других сокрушали копытами наши кони, когда они пытались развернуться и бежать, других протыкали копья или рубили мечи. Все остатки боевого порядка римлян рассыпались, когда масса из сотен конников пробила огромную брешь в их рядах, а затем повернула вправо и влево, заходя им в тыл. И то, что еще оставалось от третьего эшелона римлян, превратилось в хаос. Несколько центурионов, профессионалы до самого конца, сумели перестроить свои центурии для круговой обороны, но мои лучники просто остановились напротив них, вне досягаемости для их пилумов, и продолжали расстреливать выставленные перед ними стены из щитов. Легионеры сомкнули щиты, подняли над головами и выставили перед собой с фронта, с боков и с тыла, но между щитами, поставленными вертикально и горизонтально, оставались узкие щели, и эти щели были желанной целью для умелого лучника. Стрелы разили римлян в глаза и в шеи, так что вскоре эти построения превратились в кучи мертвых тел и корчащихся раненых; за центурионами охотились особо, так что их тела нередко оказывались утыканными множеством стрел. Некоторые римляне бросали щиты и поднимали руки, сдаваясь, но их убивали на месте. Сегодня у моих людей не было желания кого-то щадить.
Когда последние остатки третьего эшелона были рассеяны или перебиты, ко мне подъехал Нергал, несколько потрепанный. Его шлем был здорово помят, кольчуга порвана. Я приказал ему снова строить конницу в боевой порядок.
– Надо помочь Касту и его германцам, так что собирай всех, кого можешь, строй их и атакуй с тыла римское построение впереди нас.
Он поднял меч к лицу, отсалютовал и отъехал. Его конь, как и мой Рем, был утомлен, так что он шагом подвел его к группе командиров, которые тут же начали понемногу строить людей в боевой порядок и готовить к новой атаке. А впереди продолжался бой, и шум и рев людей, убивающих друг друга, по-прежнему висели в воздухе. Интересно, как там Каст, еще держится? Казалось, прошла целая вечность, но в конце концов мои всадники построились в новый боевой порядок и направили своих коней к последней, тыловой шеренге того, что являлось вторым эшелоном римского войска. Мы снова остановились и начали обстреливать врага с тыла. До них было около двух сотен футов, а у римлян больше не осталось метательного оружия, им нечем было нам отвечать. Но они почему-то даже не стали разворачиваться и прикрываться стеной щитов. Потом я понял почему: германцы давили на них с противоположной стороны, заставляя отступать, и каждому легионеру приходилось занимать свое место в цепи. Но эта цепь уже распадалась, разваливалась, чему в немалой степени способствовали наши стрелы, поражавшие неприятеля по всей линии. А потом германцы прорвали фронт римлян в нескольких местах – всего по одной-две центурии, что пробились сквозь ряды противника, но затем туда вклинились уже целые когорты, и внезапно перед нами остались лишь разрозненные, бегущие легионеры, бросающие оружие и щиты в попытке избежать ударов германских мечей. В слепой панике они бежали прямо на нас, и вскоре земля оказалась заваленной мертвыми и умирающими римлянами. Мы же продолжали пускать в оставшихся стрелу за стрелой, пока наши колчаны не опустели. Это выглядело словно некое чудовищное состязание: кто успеет перестрелять больше вражеских воинов за самое короткое время. Я действовал на одних инстинктах: доставал из колчана очередную стрелу, натягивал тетиву и стрелял не думая, и всякий раз попадал в очередного врага, а тот, вертясь, падал на землю. Это была уже бойня, массовое убийство, а не бой. Потом мой колчан опустел, и я выхватил меч и начал рубить тех, кто пробегал мимо. Некоторые римляне устремились к берегу реки, но им предстояло проскочить мимо отряда лучников, чтобы добраться до относительно безопасного берега, который находился в нескольких сотнях шагов от них, так что многие из них полегли, прежде чем добрались до воды.
