– Мы всего лишь убиваем римлян, – он улыбнулся. – И еще парфян, которые имели глупость забраться в наши земли.
Мы потратили весь остаток дня, раздевая убитых римлян и собирая захваченное снаряжение. К тому времени, когда мы с этим покончили, вернулся Нергал со своим отрядом, пригнав несколько десятков римских повозок и несколько сотен мулов, связанных цепочкой. Римский лагерь пустовал, хотя, как полагал Нергал, те, кому удалось бежать с поля боя, успели заскочить туда, поскольку там не обнаружилось ничего ценного. Однако более ценным оказались эмблемы легионов и когорт, которые мы захватили: четыре легионных орла и целая куча разных штандартов. Последние являли собой куски красной материи, прикрепленной к поперечным палкам, нацепленным на шесты. На каждом таком куске были золотом нарисованы римские цифры и фигуры животных. Были и другие длинные шесты с разнообразными знаками и надписями наверху, например с серебряной рукой, разными животными и серебряными дисками, прибитыми к самому шесту. На многих штандартах красовалась надпись SPQR. Я спросил у Каста, что это означает, и он ответил, что на латыни это Senatus Populus Que Romanus, то есть Сенат и Народ Римский. Я велел забросить все это в телегу и отдал ее Касту. Это его люди выиграли битву, и будет справедливо, если эти трофеи достанутся им.
Я положил ему руку на плечо:
– Ты хороший друг и яростный враг.
– Твои люди тоже хорошо сражались.
– Твои германцы получили признание, которого они заслуживают. Можешь с гордостью отвезти их к Спартаку.
Бирд вернулся в лагерь, когда Каст примерял на себя римский бронзовый доспех, выкованный по форме тела. Это был великолепный образчик защитного вооружения, правда, он пожаловался, что отверстие, пробитое стрелой в спине, портит общее впечатление от него. Бирд спрыгнул с седла и протянул мне сложенный листок пергамента. Я развернул его и прочел послание.
Дорогой друг!
Бирд принес нам радостную весть о твоей победе. Я очень рад сообщить тебе, что мы тоже победили римлян. Жду вашего возвращения, чтобы вместе отпраздновать наш общий триумф. Клавдия шлет тебе привет.
Спартак.
Я сообщил эту новость Нергалу, Буребисте и Касту, и вскоре все войско узнало, что Спартак тоже разгромил римлян. Я вернулся к Галлии, которой велел оставаться в лагере, поскольку не хотел, чтобы она со своими женщинами появлялась на поле, заваленном мертвецами. Я сообщил ей и всем остальным о весточке от Спартака – их она порадовала не меньше, чем меня. В лагере в этот вечер было гораздо веселее, чем вчера, все собирались у костров и говорили о том, что будем делать, когда выберемся из Италии. Рим вдруг стал казаться чем-то очень далеким и незначительным, не страшным. Мы позволили себе помечтать, и, опьяненный этим теплым летним вечером, я сделал Галлии предложение – попросил ее стать моей женой. Она стояла вместе с Дианой и Руби рядом с ревущим пламенем костра, и ее светлые волосы в отблесках пламени отливали оранжевым. Я отвел ее в сторону и спросил, согласна ли она разделить со мной жизнь. Она прошептала «да» и нежно поцеловала меня.
На следующий день мы разломали полсотни римских повозок, а остальные, нагруженные продовольствием и снаряжением, отправили на север, к Спартаку. Полученные дрова мы использовали для погребального костра, добавив к ним римские щиты, которые не подлежали восстановлению. Потом возложили тела наших погибших поверх костра, полили все маслом и подожгли. Мы стояли, построившись рядами, конные и пехота, а огонь пожирал тела наших товарищей. Я молился Шамашу, чтобы он принял души павших в свой рай, чтоб они вечно пребывали там. Тела убитых римлян мы оставили воронам. Перед самым выступлением Каст принес мне отличный кожаный доспех, который, по его словам, воины сняли с убитого римского командира очень высокого ранга. Судя по виду доспеха, сомневаться в этом не приходилось. Этот командир, кто бы он ни был, получил стрелу в глаз и погиб на месте. Черный доспех состоял из двух половинок и был искусно изготовлен, скульптурно повторяя мускулатуру человека, как это принято у римлян, и был украшен на груди роскошным золотым изображением солнца и двумя крылатыми золотыми львами сразу под ним. Он также был снабжен отделанными бахромой черными кожаными полосами, прикрывавшими плечи и бедра, и украшен золотыми изображениями пчел. Это был великолепный образчик защитного вооружения. Кроме того, Каст подарил мне стальной шлем, подбитый мягкой кожей изнутри, с широкими нащечниками на петлях и полированным бронзовым гребнем. Он был украшен огромным красным плюмажем, который я потом, когда появится время, заменю белыми гусиными перьями.
– Мои люди дарят тебе это за то, что ты принес нам победу, – сказал он, застегнув на мне доспех, надетый поверх белой туники.
– Я принимаю ваш подарок. Передай своим людям мою благодарность.
В новом роскошном наряде я занял место во главе нашего войска, и мы выступили на север, на соединение со Спартаком. Рядом со мной, справа, ехала Галлия, слева шел Нергал, а Гафарн, Диана и Праксима следовали сразу позади нас. Безумная Руби тоже ехала с нами, что-то напевая себе под нос и пребывая в своем собственном мире.
Мы вернулись к друзьям, и все пребывали в самом праздничном настроении. Галлия и Диана обнимались с Клавдией, я обнимал Спартака и Годарза. Они оба были невредимы, хотя Спартак получил небольшой порез лезвием меча над правым глазом, который лишил бы его зрения, пройди клинок на пару дюймов ниже. «На арене случалось и похуже», – вот и все, что он сказал по этому поводу.
Бывали в моей жизни случаи, когда я испытывал истинное счастье, и ужин в шатре Спартака в тот вечер оказался одним из таких. Возможно, дело было в том, что мы все остались живы после этих сражений, или, что более вероятно, в том, что Галлия согласилась стать моей женой. Но все равно, вино было легкое и отменное на вкус, а блюда самые лучшие, какие я только пробовал в своей жизни. Они, конечно, не слишком отличались от того, что мы ели постоянно, но вечер все равно был прекрасный. Мы сидели за большим столом, Спартак во главе, Клавдия рядом с ним. Я сидел рядом с Галлией, и мы весь вечер смотрели и ласково прикасались друг к другу, полагая, что никто этого не замечает. Диана сидела рядом с Гафарном, а еще там были Каст, Буребиста, Нергал, Праксима, Резус, Акмон, Ганник и Бирд, который не хотел присутствовать, предпочитая компанию своих непритязательных разведчиков. Но я настоял, поскольку он мне нравился, и я хотел, чтобы он разделил нашу радость. Даже Руби, казалось, пребывала в счастливом настроении.
Стол был завален хлебом, фруктами и мясом, разложенными на больших серебряных блюдах. Запасы мяса все время пополнялись, когда кто-нибудь из нас выходил из шатра и отрезал новые его куски и полосы от целой свиной туши и бычьего бока, что жарились над огнем. В шатре было шумно, все громко разговаривали, мы обменивались рассказами о событиях предыдущих дней – изрядно приукрашенными, поскольку вино лилось рекой. Буребиста хвастался, как он всего лишь с горсточкой всадников разбил и отбросил все крыло римской конницы, дав мне возможность «просочиться за построения врага» и нанести ему удар с тыла. Нергал утверждал, что воздух настолько заполнился тучами летящих стрел, что не было видно солнца. Праксима хвасталась, что застрелила столько же римлян, сколько уложил любой из мужчин, – и я не слишком в этом сомневался. Но в конце концов все замолкли, ожидая рассказа Спартака о том, как он разгромил римлян, несмотря на их превосходство в силах.
