Саша поднялся – к нему подбежали.
– Ранен?
– Вроде нет.
– Медпункт там, – сотрудник аэропорта показал рукой.
По громкой связи объявили, что пассажиры рейса 268 будут проходить в нижний зал.
Саша побрел туда. На него обращали внимание, но, уже услышав о трагедии, сочувствовали.
Появился Антон:
– Что тут у вас за суматоха?
– А ты не в курсе?
– Нет.
– На втором этаже, в зале прилета бомбу взорвали, много раненых и погибших.
– Ты-то не ранен? Вон, кровь на тебе, и видок еще тот…
– Одежду взрывной волной сорвало.
– Знаю. Холодно, замерзнешь. Погоди-ка. – Антон открыл свою сумку и достал свитер. – Надевай.
Свитер грубой вязки был велик, но грел хорошо. Да и в глаза Саша своим видом не так бросался.
С трудом они добрались до города, поскольку таксисты сразу заломили несуразные цены. В милицию в аэропорту Саша не обращался. Документов нет, одежда странная – как бы самому под подозрение не попасть. Хотя видел он того кавказца и описать смог бы в деталях.
Саша забрал у соседки запасные ключи.
– Ты, Антон, располагайся пока. А я по-быстрому в душ да переоденусь.
Саша разделся в ванной, сбросив на пол брюки. Что-то тяжело звякнуло о плитку. Саша прощупал бриджи. Е-мое! Там «парабеллум»! Он так привык к весу оружия, что иногда просто его не замечал.
Саша вымылся, оделся в чистое и почувствовал себя другим человеком. Сапоги и брюки с исподним он сразу выбросил в мусоропровод, а пистолет покрутил в руках и сунул в шкаф, подальше за белье.
– Что, друг Антон, заждался? Сейчас будем пьянствовать!
Поскольку у Саши были отгулы, днем он водил Антона по Москве, а вечером, за обильным столиком и выпивкой – мужские разговоры. Сашу так и тянуло рассказать другу о происшедшем с ним. Но прежде всего ему предстояло все осмыслить самому.
Через неделю Антон уехал, довольный проведенным в Москве временем и хлебосольным хозяином.
А на Сашу напала черная хандра. Он день за днем перебирал свой сорок первый и сорок второй год и тосковал об Олесе. Здесь, в Москве таких девушек сейчас нет. Тогда ему казалось, что она ему просто нравится. Да что скрывать – удобно было: крыша есть, накормлен, обстиран… Вот дурак-то! Все время, внимание, силы уходили на войну с врагом. А рядом такая девушка ждала, когда это он соизволит ласковое слово ей сказать, обласкать…
Даже на работе он думал об Олесе. Изведясь вконец, он взял неделю без содержания и отправился в Белоруссию. Что его туда тянуло, он и сам сказать не мог. Ну, найдет он Олесю, если она еще жива. Так ведь по возрасту она старушка. И не вспомнит, поди. Он же хотел вспоминать ее молодой и красивой. А возраст женщин не красит, к сожалению.
Саша добрался поездом до Пинска, оттуда – электричкой до Ловчи, а уж дальше – пешком. Хотел такси нанять, да не нашел, не дошла еще цивилизация до белорусской глубинки. Да и не в тягость ему пешком идти было. Местами узнавал дорогу – многое не изменилось, осталось прежним.
С бьющимся от волнения сердцем он вышел из леса на поляну, где была Богдановка. А здесь – никакого села, голый луг.
Спросив у мужика, едущего мимо на подводе, где Богдановка, услышал в ответ:
– И, милый человек! Новая Богдановка вот там, километра два. А старая тут как раз была. В войну немцы сожгли ее вместе с жителями.
Услышав это, Саша даже покачнулся. В голове стоял звон, сердце в груди билось бешеными темпами.
– Что, всех? – почти прошептал он.
– Да тут в войну только двое и жили – старуха и девушка. Отец ее, я знаю, с фронта вернулся. Хата сожжена, семьи нет… А вы кто им будете?
– Близкий родственник.
Саша повернулся и побрел назад. Вот ведь – страну помог защитить, а любимую девушку – нет.
