Лишь через два года, в 1932 г., было принято постановление ЦК «О перестройке литературно-художественных организаций», разогнавшее РАПП. Как сказал Сталин одному из руководителей этой организации Александру Фадееву, «вы просто еще маленькие люди, совсем небольшие люди, куда вам браться за руководство целой литературой». Но РАППовцы даже постановление ЦК проигнорировали, не опубликовали в своих изданиях! Пытались опротестовать его, подавали апелляции в Политбюро, устраивали дискуссии. Самому Сталину приходилось участвовать в них, спорить с активистами «пролеткульта» [113]. Только в 1934 г. удалось сформировать новую организацию, Союз писателей СССР. А одновременно в литературу возвращались «изгнанные» из нее Пушкин, Лермонтов, Толстой, Достоевский. Но книги Троцкого, Зиновьева, Каменева и прочих «теоретиков», заражавшие умы советских людей, все еще считались полезными. Их изъяли из библиотек лишь в марте 1935 г.
В 1934 г. Совнарком и ЦК приняли постановление, отвергшее прежние методы преподавания истории. Из лагерей и ссылок была возвращена вся плеяда российских историков, загремевших туда усилиями «красного академика» Покровского, Бухарина и иже с ними. Им ставилась задача разработки новых учебников. Сталин, Киров и Жданов изучили конспекты учебников, выдав массу замечаний. Хотя в этих конспектах и замечаниях еще хватало половинчатого, хватало дани положенному «интернационализму». Только в 1936 г. была официально осуждена линия Покровского. А в школах учебник Покровского сменил учебник Шестакова, где восстанавливалась преемственность между царской и советской Россией [83].
Правда, и ее восстанавливали осторожно. В такой форме, чтобы она согласовалась с коммунистической идеологией. Князья, цари, полководцы, государственные деятели, способствовавшие успехам России, представлялись «прогрессивными» — поскольку тем самым они создали основу обширного и сильного Советского Союза. Тем не менее, для той эпохи сдвиг был колоссальным. Люди снова получали возможность гордиться, что они принадлежат к великому русскому народу, имеющему великое и славное прошлое. Эта слава популяризировалась и пропагандировалась. Начали выходить книги и сниматься фильмы о Петре I, Александре Невском, Суворове, Ломоносове и др.
В мае-июне 1935 г. были распущены Общество старых большевиков и Общество бывших политкаторжан [20]. Толчком послужило «кремлевское дело»: активисты этих самых старых большевиков и политкаторжан были связаны с махинациями Енукидзе (и с его сексуальными извращениями). Но были и другие причины. Оба общества состояли из бывших «профессиональных революционеров», сохранявших дружеские контакты с зарубежными масонами. Оба общества ставили своей целью «культивировать дух революции», отнюдь не патриотический, а изначальный — интернационально-космополитический.
В том же 1935 г. Сталин прекращает финансирование через Коминтерн иностранных компартий. Прикрывает канал, по которому утекали за рубеж огромные суммы в золоте и валюте. Прихлопывает сытную «кормушку» для зарубежных дармоедов. Вместо этого Сталин перенацеливает финансы на другие нужды. Принимается генеральный план реконструкции Москвы — грязный и запущенный город должен был стать красивой и величественной столицей державы. В 1935 г. в армии вводятся маршальские и офицерские звания. Комроты, комбаты, комполка превратились в капитанов, майоров, полковников. Только слово «генерал» в советском обиходе все еще несло слишком негативный оттенок, поэтому генеральские звания были восстановлены позже, в 1940 г.
Но по мере того, как стали раскрываться гнезда подпольных структур и заговоров, перемены пошли более быстрые и более радикальные. С одной стороны, только сейчас Сталин обретал полноту власти. С другой, менялись его взгляды на те или иные события, установки. Еще в 1931 г. в разговоре с Шолоховым он интересовался, откуда тот брал материалы для описания казачьего геноцида. Михаил Александрович ответил: «В архивах документов предостаточно… Троцкисты, вопреки всем указаниям Ленина о союзе с середняком, обрушили массовые репрессии против казаков, открывших фронт. Казаки, люди военные, поднялись против вероломства Троцкого, а затем скатились в лагерь контрреволюции. В этом суть трагедии народа». Тогда же, после беседы с Шолоховым, Сталин сделал первые послабления казакам, их начали принимать в авиацию и другие «элитные» войска [143].
А 1936 г., когда обнаружилась целенаправленная антироссийская деятельность троцкистов, генеральный секретарь решил выправить и то, что они натворили. Последовала полная реабилитация казачества. 23 апреля приказом наркома Ворошилова ряд кавалерийских дивизий стали преобразовываться в казачьи. На Дону, Кубани, Тереке вновь стали носить казачью одежду, в рамках колхозов восстановились некоторые черты станичного и хуторского самоуправления. Между прочим, это дало прекрасные результаты. Ведь как раз казаки издавна были привычными к «колхозам». У них традиционно практиковалось не частное, а общественное землепользование. Стоило прекратить давление и дискриминацию, как казачьи колхозы расцвели, стали самыми хозяйственными и богатыми в Советском Союзе. Строили свои школы, больницы, электростанции, даже станичные театры! Эти успехи были достигнуты в 1937—38 гг., в самый разгар репрессий!
Пересматривались и другие «революционные» установки. Пропаганда разрушительных идей об «отмирании» семьи вела к разврату. К середине 1930-х в Москве число абортов дошло до 3 на 1 рождение ребенка, число разводов до 48 на 100 регистраций браков [20]. Но в 1936 г. была развернута кампания борьбы с «левацкой фразеологией». Под этим флагом партийный идеолог В. Вольфсон выдвинул тезис, что при социализме семья не только не отмирает, а наоборот, укрепляется. Подобное утверждение отвергало постулат самого Энгельса! Второразрядный Вольфсон никак не мог выдать подобную «ересь» по собственной инициативе. Но он сразу же получил поддержку в высшем партийном руководстве. Отныне семья признавалась не временным «пережитком», а ячейкой социалистического общества. Постановлением правительства от 27 июня 1936 г. под страхом уголовной ответственности запрещались аборты и их пропаганда, увеличивались государственные пособия матерям, усложнялась процедура развода (для этого требовалось присутствие обоих супругов, делались отметки в паспортах, вводился строгий контроль над выплатой алиментов).
А в ноябре 1936 г. была принята новая Конституция, отвергшая еще один фундаментальный постулат Маркса и Энгельса! Об отмирании государства. Напротив, требовалось его укрепление. Эта же Конституция утвердила равноправие для всех граждан СССР. Таким образом, наряду с казачеством произошла реабилитация выходцев из семей дворянства, купечества, духовенства. Категория «лишенцев» перестала существовать. Как это ни парадоксально, но даже убежденный враг Советского Союза историк и политолог Н. Верт вынужден был признать, что «массовые репрессии — настоящая охота на «врагов народа», … осуществлялись параллельно с утверждением социалистической законности» [20].
Да, было и это. Потому что простые граждане гораздо больше страдали не от указаний центральной власти, а от самоуправства и самодурства местных начальников. Теперь их всевластие кончилось. Они потеряли «иммунитет», попадали под наказания независимо от ранга, а кары оказывались суровыми. Красть, брать «на лапу», барствовать за счет подчиненных оборачивалось себе дороже. И когда исследователи принялись анализировать, когда же большинство граждан СССР достигло максимального благополучия, получилось — в 1937 г.!
